– Вы были не в себе. Со мной все прекрасно.
– Вы сейчас потерли нос. Вы лжете.
– Прекратите.
– Почему? Носы – такая интересная тема. Вы знали, что длина большого пальца вашей руки и носа в точности совпадают?
Коломба подавила искушение немедленно это проверить.
– Ну ладно, можете вы сказать мне хоть что-то, что превратило бы мои опасения в обоснованные сомнения? Что-то, что я могла бы предъявить магистрату?
– Знаете, что Отец хотел дать мне понять этим свистком?
– Он мертв, Торре. Вот уже много лет.
– Он хотел сказать: «Держись подальше от моей территории». Именно так я и собираюсь поступить.
– Хоть это и смехотворно, но допустим, это Отец… Вы не можете знать, что у него на уме. Повторить вам, что вы говорили про неисповедимые пути?
– У вас есть другие предложения? – спросил Данте.
Коломба замялась. Она вот-вот впутается в дело, заниматься которым у нее не было ни малейшего желания. В то же время она понимала, что уже оказалась в него замешана.
– Я могу помочь вам в ваших изысканиях. Предоставить вам доступ ко всем документам, связанным с вашим делом и с делом Мауджери, – сказала она.
– И что я должен с ними сделать?
– Докажите свои слова. Докажите, что папаша не убил мальчика, что у преступления есть общие черты с вашим похищением. Я добьюсь, чтобы материал попал в нужные руки, у ребенка появится шанс на спасение, а вы будете в безопасности.
– А если у меня ничего не выйдет?
– Это будет означать, что ребенка убил Мауджери, а на вас никто не охотится. Вы вернетесь к своей жизни, ну а я – к своей.
Данте откинулся на спинку дивана.
– Что с вами произошло?
– Простите?
– Почему вы так переживаете за меня и за этого мальчика? Мы вам никто, но вы хотите нам помочь, хотя в этом нет ни капли смысла.
– Может, мне просто осточертело сидеть сложа руки.
Данте прищурился. На секунду в его глазах появился безжалостный, хищный блеск.
– А может, вы хотите искупить грехи. Грехи, которые не дают вам спать и камнем давят на сердце.
На этот раз на лице Коломбы не дернулся ни один мускул.
– Я прекрасно сплю.
– Вы просите меня о сотрудничестве и продолжаете лгать о своем состоянии. Думаете, это правильно?
Коломба невольно отвела глаза, и Данте понял, что ей стыдно. Когда-то такое случалось и с ним.
– Если вы действительно хотите помочь, я должен вам доверять, – продолжал он. – Мне нужна правда. Ваша правда. Иначе я просто раскопал бы вашу подноготную в интернете.
Коломба резко встала, и Данте с сожалением подумал, что она сейчас уйдет и он уже никогда ее не увидит. Однако она лишь устраивалась поудобнее. Она стянула ботинки и принялась растирать ледяные ступни. Данте гадал, куда подевались ее носки, ведь она не переодевалась с полудня.
– В интернете вы не найдете интересующих вас сведений. Мое имя нигде не упоминается. Полицейская тайна. – Она снова взглянула на него. – Вот как мы поступим, господин Торре. Если однажды я почувствую себя особенно непринужденно в вашей компании, а я не утверждаю, будто это когда-нибудь случится, или в один прекрасный день буду в очень уж хорошем настроении или, наоборот, в плохом, то расскажу вам всю историю. Ну а пока довольствуйтесь тем, что я умею справляться со своими приступами.
– Без помощи психотропных препаратов.
– Не люблю накачиваться всяким дерьмом. Но в каком бы состоянии я ни находилась, я никогда не применю оружие без реальной необходимости и никогда не подвергну вас опасности.
– Сколько раз вам приходилось стрелять в людей, КоКа?
– КоКа – идиотское прозвище. И я даже об этом не собираюсь вам рассказывать. Придется вам принять меня такой, как есть.
Данте посмотрел ей в глаза, которые теперь приобрели ореховый оттенок. Эти глаза заставили его сказать «да». Самый рациональный из людей – таким, по крайней мере, он привык себя считать – растаял от одного женского взгляда. Он поднялся:
– Сделаю вам кофе, перед тем как вы снова выйдете на холод.
Коломба встала:
– Я не намерена никуда уходить. Но кофе мне не помешает, потому что мне предстоит кое-какая работка. Собираюсь обыскать вашу квартиру.
Данте недоуменно моргнул:
– Похоже, я еще не пришел в себя. Мне послышалось, вы сказали «обыскать».
Коломба уже осматривалась по сторонам:
– Если за вами действительно следят, то не в бинокль. Или не только в бинокль. Поищу у вас микрофоны и скрытые камеры.
Данте нервно посмотрел на дом напротив, в окнах которого горел свет.
– Вы правда собираетесь рыться в моих вещах?
Коломба приподняла бровь:
– Если не хотите, чтобы я что-то видела, можете это спрятать.
– А-а? Нет… Вы меня не так поняли. Я не храню дома ничего незаконного, разве что кое-какие купленные через интернет лекарства. Я просто не хочу, чтобы вы перевернули вверх дном мой архив. – Данте запахнул халат, подошел к гостевой комнате и открыл дверь. – Вот, взгляните.
Коломба остановилась на пороге.
Комната периметром три на четыре метра была доверху забита коробками. К выходящему во внутренний двор окну вел узкий проход, над которым голо болталась на шнуре тусклая лампочка.
– Архив утраченного времени, – произнес Данте.
– Простите?
– Что вы помните о событиях, произошедших в восемьдесят четвертом году?
– Вот так с ходу? Ничего.
– Группа «Альфавиль» возглавила хит-парады с синглом «Forever Young». – Он, почти не сфальшивив, напел ей припев.
– О да.
– Вышел «Красный рассвет» Джона Милиуса. Отличная картина. А ремейк отвратительный.
Коломба смутно припоминала этот фильм:
– И?
– КоКа, я не знаю, что именно делает нас теми, кем мы являемся.
– Перестаньте звать меня КоКой.
– …Но отчасти это воспоминания. Даже те, что кажутся незначительными. – Данте открыл коробку возле входа и достал синюю игрушку. – Как, например, вот это.
Коломба мгновенно ее узнала:
– Это же Благоразумник из «Смурфов»!
– В киндер-сюрпризах была коллекция смурфиков. Если быть точным, в восемьдесят девятом. Вам родители их покупали?
– Да. Мы еще менялись повторками с одноклассниками.
– С тех пор как Отец меня похитил, он никогда не давал мне сладости. Только то, что считал здоровой пищей. Он никогда не разрешал мне слушать музыку, не показывал фильмы. Я узнал о существовании Благоразумника на «eBay», где заплатил за него сорок евро. – Он улыбнулся. – По мнению коллекционеров, я провернул выгодную сделку.
– Вы пытались наверстать все, что потеряли за годы в башне, – потрясенно сказала Коломба.
«Бедняга, – подумала она. – Даже стены тюрьмы строгого режима не могли бы настолько отрезать его от мира. То, что он оправился, пусть и не полностью, – настоящее чудо».
Данте кивнул:
– Началось с того, что я не понимал некоторых отсылок, которые делали мои ровесники. Они заговаривали о каком-нибудь фильме или начинали сходить с ума по какой-нибудь всем известной песенке, которую я впервые слышал.
– Вы собираете все?
– Нет. Только то, что связано с западной поп-культурой. Официальную историю можно изучить по книгам, но вам придется посмотреть телешоу и поиграть в игрушки, если вы хотите хоть немного в них разобраться. Если хотите что-то понимать в музыке, необходимо ее послушать. Хотя диски я не покупаю с тех пор, как появился «Spotify»[4].
– Половину из того, что вы находите, все давно позабыли.
– То есть думают, что позабыли. Сколько лет вы не вспоминали, как обменивались смурфиками в школе?
– Давненько.
– Но вы моментально их вспомнили. Ваше поведение, манера говорить, чувство юмора, механизм принятия решений – все это формируется под воздействием опыта. Без коробок утраченного времени я не смог бы выполнять свою работу. В прошлом году я нашел сбежавшую из дома девочку с биполярным расстройством, потому что понял, что подразумевала ее сестренка, когда сказала, что та «уехала со Скуби-Ду»[5].
– И что же?
– «Фольксваген-транспортер Т2». Ребята из корпорации «Тайна» разрисовали свой «фургончик тайн» цветами, потому что были хиппи. Вы знаете, что существует теория, согласно которой этот самый Скуби – всего лишь галлюцинация его закинувшихся ЛСД приятелей?
– Теории существуют обо всем на свете, – без всякого интереса сказала Коломба и показала на комнату. – Можно?
– Пожалуйста.
Пока Данте опасливо маячил на пороге, Коломба вошла и наугад открыла одну из коробок. Та была полна видеокассет. На первой из них была запись телепередачи.
– «Нон-стоп», – прочитала она.
– Это эстрадное шоу, которое шло с семьдесят седьмого по семьдесят девятый год. Старые фильмы время от времени крутят по телевизору, но передачи приходится доставать через телекомпании или коллекционеров.
– Груда барахла.
– В этом выпуске какой-то тип, одетый под моряка, запихивает в рот целые чашки.
Что-то полузабытое всплыло в памяти Коломбы.
– Джек Ла Кайен![6] Меня еще и в проекте не было, откуда я могу его помнить?
– Он стал частью коллективного сознания. Или, что более вероятно, вы видели отрывки из его номеров во время повторов передачи. Теперь видите, что я прав?
Коломба, скептически хмыкнув, закрыла коробку:
– Здесь вся ваша коллекция?
– Нет, здесь только то, что я еще не посмотрел. Полная коллекция в хранилище, которое я арендую на складе. Я плачу одному парню, чтоб раз в месяц стирал с нее пыль. Я завещаю ее созданному мною фонду.
«Они ее сожгут», – подумала Коломба.
– Тогда отсюда и начну, если вы не против, – сказала она. – Похоже, здесь придется попотеть. Обещаю, что поставлю все на место.
Данте кивнул:
– Но раз уж ты собралась копаться в моих вещах, давай, если не возражаешь, перейдем на «ты». Мне будет не столь неловко.