Инфанти удивленно посмотрел на него.
– Он с тобой? – спросил он Коломбу.
– Да. Говоришь, вы нашли упаковку от презерватива? – спросила Коломба.
– Да.
– А сама резинка где?
– Ее мы не обнаружили. Может, проститутка унесла. Чтоб не оставлять следов ДНК.
– По-вашему, шлюшка унесла презерватив, но оставила грязную салфетку? – вмешался Данте. – Немного странно, вам не кажется?
– Могу я узнать, кто вы, блин, такой? – спросил Инфанти.
Данте кивнул на Коломбу:
– Ее друг.
К ним подъехала гражданская машина с мигалкой на крыше. Из нее вышел Ровере.
– Шеф приехал, – сказал Инфанти.
И в этот самый неподходящий момент у Коломбы случился приступ. Колоссальным напряжением воли она кое-как сдерживалась во время поездки, но, увидев Ровере, сломалась.
Мир вокруг исказился, и пара гранитных рук сдавила ей грудь. Она оттолкнула сослуживца и, задыхаясь, бросилась в крохотный темный переулок. Тени поднялись с асфальта и напали на нее, уши взрывались от пронзительных криков. Коломба ударилась лицом о стену и сползла на землю. Дыхание вернулось вместе с надрывными рыданиями. Не в состоянии взять себя в руки, она стояла на коленях на тротуаре, завывая, как побитая собака.
– Господи! – всхлипывала она. – О господи!
Данте прав. Во мраке действительно хоронится безжалостный похититель. Он действительно существует. Все остальное можно было списать на совпадение, на самовнушение одержимого своим похитителем Данте, на последствия страха, который она испытывала за него, когда вбежала в его дом с пистолетом наготове. Все, но не смерть Монтанари. Назвать ее совпадением не повернется язык даже у самого тупого копа. А она не идиотка, хоть сейчас предпочла бы ею быть. Они подобрались к настоящему похитителю, скрывающемуся за созданной им невероятной дымовой завесой, а тот расправился с единственным, кто мог бы вывести их на него. Они раздразнили чудовище, заставили его сеять кровь и смерть. Ей все еще не хватало воздуха. Она закусила губу и почувствовала привкус крови. Сплюнув, она снова начала дышать.
«Зардоз, – подумала она. – Зардоз».
В круг уличного фонаря упала чья-то тень, и Коломба чуть снова не начала задыхаться, прежде чем поняла, что это всего лишь встревоженно склонившийся над ней Ровере.
– Коломба? Тебе плохо?
Шеф хотел помочь ей подняться, но она, проигнорировав протянутую руку, села, прислонившись к стене.
– Черт, это вы во всем виноваты, – всхлипнула она.
– Ты о чем?
Коломба подняла пыльное, залитое слезами лицо и посмотрела на него:
– Вы позволили мне заниматься расследованием! Неофициально, тайком, лишь бы подложить свинью Сантини! И вот результат!
Ровере снова наклонился к ней:
– Уверена, что это убийство связано с похищением Мауджери?
Коломба вытерла глаза.
– Да, блин, уверена. Но доказать ничего не могу! Если бы мы взяли Монтанари живым, мы могли бы допросить его, доложить обо всем магистрату. А теперь у нас вообще ни хрена нет!
– Видеокамера…
– Камера засняла несколько сотен детей! И только одного из них похитили. Если я заявлюсь с этим к магистрату, Де Анджелис обойдется со мной еще хуже, чем с Данте. И я этого не вынесу! – Она сорвалась на крик.
– Если ты уже подобралась к нему так близко, то сможешь подобраться еще ближе, – отеческим тоном сказал Ровере. – У тебя получается, Коломба! Разве сама не понимаешь?
– А если мы его спугнем и он убьет мальчика? Об этом вы подумали?
– Придется рискнуть…
Коломба оттолкнула протянутую им руку:
– Да идите вы на хрен!
– Коломба…
– Слышали, что она сказала? – спросил появившийся в конце улицы Данте. Его стоящая против света фигура отбрасывала на асфальт очень длинную тень. Он сжимал кулаки, чтобы придать себе смелости и не сбежать.
Ровере резко выпрямился и повернулся к нему:
– Господин Торре, мы с вами до сих пор незнакомы. Я Ровере.
Данте сделал шаг назад:
– Я знаю, кто вы.
– Коломбе нехорошо. Вы не могли бы оставить нас на пару минут…
Голос Ровере звучал сочувственно и рассудительно, и Данте снова почувствовал желание уйти. Но он не мог оставить Коломбу.
– Давайте так. Уйдете отсюда вы.
– Господин Торре… возможно, вы неверно интерпретировали происходящее…
– Нет, я так не думаю. – Он обошел Ровере и помог Коломбе подняться. – Как ты? Уже получше?
Она даже не пыталась притворяться:
– Почти.
Он протянул ей салфетку:
– У тебя губа кровоточит.
Коломба промокнула рот:
– Пустяки.
– Дыши размеренно. Если что, у меня с собой целая аптека.
– Не хочу я твои долбаные пилюли.
Данте повернулся к Ровере:
– Почему вы выбрали Коломбу? Почему отправили ко мне именно ее?
– Потому что я ей доверяю.
Данте покачал головой.
– Брехло, – пробормотал он.
– Вы меня не знаете, Торре.
– Но я знаю таких, как вы.
– Пошли, – сказала Коломба и медленно направилась к машине.
Ровере пошел было следом, но Данте отрицательно покачал головой:
– На вас приглашение не распространяется.
– Нам нужно поговорить о том, что произошло, – возразил Ровере.
– Не сейчас, – сказал Данте. – Мы вам позвоним.
Когда он подошел к автомобилю, Коломба уже сидела на месте водителя.
– Уверена, что в состоянии вести машину? – спросил он.
– Хочешь сесть за руль?
– Можем вызвать такси.
– Даже не думай.
– Ладно, только не слишком разгоняйся. Я тоже не очень хорошо себя чувствую.
– Я не хочу сразу возвращаться в отель. Мне нужно подышать свежим воздухом, – сказала она, заводя машину.
– Стоит открыть окно в твоей комнате – и дыши сколько хочешь.
– Поехали лучше в Трастевере.
– Поверь мне, тебе нужно отдохнуть.
– Нет.
Данте смотрел в окно, пока Коломба не припарковалась у здания Министерства образования. В это время туристов здесь было всего ничего, не считая громогласно хохочущей компании поддатых англичан.
– Я тебя подожду в автомобиле, – сказал Данте. – Оставь окно открытым.
– Да ладно тебе, вылезай. Прогуляемся. Или у тебя еще и фобия на прогулки?
– Очень мило, – проворчал он, но из машины все-таки вышел.
Они пошли по бульвару. Бары и сувенирные лавки уже закрылись. Остались лишь двое торговавших розами пакистанцев, которые прошли за ними несколько шагов, и псевдоирландский паб. Лето кончилось, а вместе с ним исчез и лоточник, продававший граттачекку – сладкий коктейль из ледяной стружки, который можно найти только в столице.
Коломба рада была снова оказаться в столь хорошо знакомом ей уголке города, вдали от запаха крови и смерти. Раньше она частенько приходила сюда с друзьями и коллегами. Праздники она всегда отмечала в облюбованном театральными актерами ресторанчике на улице Дженсола, напротив острова Тиберина.
– Я родилась неподалеку отсюда, – сказала Коломба. – Когда я сюда прихожу, то чувствую себя как дома.
– Интересно, – пробормотал он.
– А где хорошо тебе?
– Дома. Куда я не могу пойти.
– А еще где?
– В баре «Марани» недалеко от моей квартиры. У них есть огражденная веранда.
– Ладно, забудь. – Коломба оглянулась по сторонам.
– Что-то я проголодался. Вернемся в гостиницу? Здесь все закрыто.
– Я знаю одно местечко, – вдруг загорелась она и подвела его к опущенным рольставням какой-то булочной. – Бывал тут когда-нибудь?
– Хлеб мне доставляют на дом.
– Это «Форно Ла Ренелла» – одна из лучших булочных в Риме.
– Я из Кремоны. К тому же она все равно закрыта.
– Скажи, что хочешь.
– Берлинский пончик с конфитюром, но только не жаренный на сале. Даже два. У меня жор из-за таблеток.
– Подожди здесь.
Коломба свернула за угол и постучала в приоткрытую стеклянную дверь, из-за которой доносился чудесный аромат свежеиспеченного хлеба. Сквозь проем виднелись ломящиеся полки. Булочник, которого Коломба видела впервые в жизни, открыл ей дверь, и она заказала пончики для Данте и фокаччу для себя. Мужчина вручил ей горячую выпечку, и они с Данте, уминая на ходу, пошли обратно к машине. Данте обжегся с первого же укуса:
– Ай!
– Не набрасывайся так на еду, – с набитым ртом сказала Коломба.
– Если ты никогда не ощущала в своем пищеводе обжигающий конфитюр, то ты ничего не знаешь о жизни. Ты приходила сюда в детстве?
– Не в детстве. Когда работала в ночную смену.
– Копы и проститутки, – сказал Данте.
– И наркоманы.
Проглотив последний кусочек, Данте накинулся на второй пончик.
– Теперь-то ты убедилась? – выдавил он с набитым ртом.
– Что кто-то похитил сына Мауджери? Да.
– Не просто кто-то.
Коломба наелась до отвала. Она расправилась с последним куском фокаччи, завернутой в промасленную салфетку.
– Если ты хочешь услышать, что я уверена, будто за псевдонимом Зардоз скрывается Отец, то, боюсь, этого я сказать не могу. Тема с пшеницей в фильме – интересное совпадение, но… мне этого мало, точно так же как было мало одного свистка.
– Сомневайся на здоровье. Работать со скептиком полезно, чтобы сохранять непредвзятость. – Он выбросил бумажный пакет и вымыл руки под струей уличного питьевого фонтанчика. – Даже если этот скептик – настоящая заноза в заднице.
Последовав его примеру, Коломба плеснула ледяной водой себе в лицо и на несколько секунд прогнала сон.
– Если мы вообще продолжим работать над этим делом… – сказала она.
– Разве у нас есть выбор?
– Да. Можем предоставить Ровере разбираться самому. У него есть целая команда. Вот и пускай спустит своих ищеек на Зардоза, кем бы он ни был. Или убедит заняться этим следственное управление.
– Думаешь, они тебе поверят?
– Ровере уже убежден. Де Анджелис спишет все на совпадение, потребует дополнительных расследований, доказательств… А Зардоз тем временем может решить, что ему теперь не до ребенка. И убить его. – Коломба взяла его под руку и снова пошла в сторону министерства. Данте удивился и обрадовался этому неожиданному проявлению теплоты. – Если уже не решил.