– Вы рассказывали об опознании.
– Ах да. Так вот, некоторые части тел трупов остались нетронутыми. Лица приходского священника и учительницы не были изуродованы до неузнаваемости. Второго священника опознали по одежде. Один из детишек – как вспомню, сердце разрывается – буквально сложился пополам и заслонил себя спереди. – Зажженная сигарета старшины прочертила в воздухе неопределенную дугу от его головы до живота.
– У вас отличная память.
– Говорю вам, я ничего подобного отроду не видел. А уж я, к слову сказать, жутких аварий вдоволь нагляделся.
– Детей в машине было двое.
– Да. Калачиком свернулся сын учительницы. А второй, сын Палладино, обуглился до костей. Его только по цепочке и опознали. Да еще по кошельку.
– Его тело получило самые серьезные ожоги.
– Раз уж вы упомянули, пожалуй, что так. Он с рождения был невезучий. У мамы его проблемы были… Представляете, когда она узнала, что в положении, сразу легла в больницу, чтобы бросить пить. И вот такого ребеночка родила. Мне ее муж рассказывал, господин Палладино. Он муниципальный служащий. До сих пор на призрака похож.
– Проводилась ли ДНК-экспертиза тел?
– Нет, чего ради? Тут не ошибешься.
Коломба поднялась и протянула старшине руку:
– Благодарю вас, что согласились побеседовать.
– Уже уходите? – улыбнулся тот. – Какая жалость.
– Возможно, я еще вернусь, если у меня возникнут дополнительные вопросы.
– Надеюсь. Если позволите, в наших краях таких очаровательных женщин, как вы, редко встретишь. Да и у вас в Риме тоже.
– Спасибо.
Провожая ее к выходу, старшина Колантуоно добавил:
– Ужасная авария, прямо-таки насмешка судьбы. Всего лишь ехали в храм, чтобы помолиться, и поглядите, какой подарок уготовил им добрый Боженька. Но кому ведомы помыслы Господни?
– Никому, – кивнула Коломба, которая перестала задаваться вопросом о Господних путях еще в воскресной школе.
– С другой стороны, могло быть и хуже. Мог погибнуть и еще один человек.
Коломба застыла:
– Еще один?
Коломба вернулась к автомобилю. Данте вышел покурить. Он предложил ей дольку приобретенного им в табачной лавке по соседству батончика «тоблерон».
– Нет, спасибо, – отказалась Коломба. – Я знаю, как они все провернули.
– Как сымитировали несчастный случай? – с полуслова сообразил Данте.
– Да. – Они сели в машину, чтобы поговорить подальше от лишних ушей. – Автомобилист, обогнавший минивэн перед аварией, заявил, что видел его на обочине. Водитель, опустив стекло, говорил с каким-то мужчиной. Он это запомнил, потому что узнал сидящего за рулем приходского священника.
– А мужчину, который с ним говорил, он видел? – спросил Данте.
– Лица он не разглядел и внешность мужчины не описывал. Сказал, что подумал, будто мужчина голосует на дороге. Свет фар всего на секунду выхватил его из темноты.
– Это был Отец. Он убил их на месте и похитил ребенка.
– Или усыпил их и столкнул фургон в пропасть. Но тут что-то не сходится, Данте. В одиночку провернуть такое почти невозможно.
– Автомобилист видел только его.
– У него когда-то уже был сообщник – Бодини. Возможно, кто-то помогает ему и сейчас. Помощник прятался на обочине. Или, скорее, в машине неподалеку. Там лежал и труп на замену.
– Где они взяли тело?
– Надеюсь, украли из какого-нибудь морга; может, подкупили врача. Но боюсь, что…
– Это его очередная жертва. Может, непослушный пленник… Еще совсем малыш. – Казалось, Данте вот-вот взорвется. – Нужно провести эксгумацию тела мальчика, – возбужденно сказал он. – Необходимо установить, кто он.
– Для этого потребуется распоряжение магистрата. А у нас нет ничего, кроме гипотез. Чтобы картинка сложилась, придется найти Отца. Тому мальчику торопиться уже некуда. Как и его родителям. Если все так, как мы думаем, они давно считают его мертвым.
– Господи! – пробормотал Данте, потом на всякий случай сунул в рот какую-то таблетку и, не запивая водой, проглотил. – Все эти годы он продолжал похищать и убивать.
– Мы не можем быть в этом уверены. Возможно, он только недавно взялся за старое.
– Я уверен на все сто. Он никогда не останавливался. И не остановится, пока ты не всадишь пулю ему в лоб. Кстати, забери свой пистолет.
Она снова заткнула оружие за пояс.
– Я не мстительница, творящая самосуд под покровом ночи, Данте. Я из полиции. И хочу видеть его за решеткой.
– А я – нет. Я хочу видеть его мертвым. Он не должен дышать с нами одним воздухом.
Коломба заметила, что его трясет.
– Обещаю, он тебя больше не тронет, – сказала она.
– Я не могу… – начал он, запнулся и продолжил уже более твердым голосом: – Я до сих пор не могу держать себя в руках, когда чувствую, что он где-то поблизости. Когда-то я думал, что рано или поздно этому научусь.
– Ты прекрасно справляешься. Мне на твоем месте тоже было бы страшно. После всего, что он с тобой сотворил.
– Неужели он тебя не пугает?
– Нет, он вызывает у меня только ярость. И… не знаю… Возможно, лучше сказать ошеломление. Просто невероятно, как земля носит подобного монстра. Он словно сказочный злой гоблин или Фредди Крюгер. Но я больше не собираюсь притворяться, что в него не верю. Он существует, он все еще на свободе, и мы должны найти способ убедить в его существовании остальных. – Коломба завела автомобиль. – Пора навестить семью Палладино. Даже не думай отсидеться в машине. Мне пригодится твое мнение.
– Даже если я нагрублю матери?
– Только попробуй, и я тебя в багажнике запру.
– Не посмеешь.
– Хочешь проверить?
Однако, как оказалось, в столь крайних мерах не было никакой необходимости. Они застали семейство Палладино за скудным ужином. Перед лицом царящей в доме скорби воинственный пыл Данте изрядно поугас. Супругов словно поразил злой недуг из тех, что медленно пожирают жертву изнутри, не убивая до конца. Насколько было известно Коломбе и Данте, отцу мальчика было сорок, а матери тридцать пять, но выглядели они почти стариками: у него были глубокие морщины, залысины и впалые щеки, а ее преждевременно поседевшие волосы спадали на лоб беспорядочными прядями. Коломба подумала, что эта женщина так и не перестала винить себя в гибели сына и отказалась от какого бы то ни было ухода за собственным телом – даже от легкого макияжа и периодических визитов к парикмахеру. Глаза мужа глубоко запали. Коломба никогда не сталкивалась с такими серийными похитителями, как Отец, однако, расследуя убийства, повидала немало подобных семей: родных жертв, родных убийц, да и самих убийц тоже. Последние, вынужденные отвечать за последствия собственных действий, начинали понимать, что разрушили две жизни: жизнь жертвы и свою собственную, которая теперь будет ограничена периметром тюремной камеры. Утрата наложила отпечаток и на домик Палладино: повсюду были развешены фотографии сына, а одну из стен гостиной целиком занимало подобие алтаря с распятиями и иконами Богоматери.
Не в состоянии вынести их горя, Данте, как всегда, постарался отстраниться и, пока Коломба беседовала с родителями мальчика, сосредоточенно анализировал каждое их движение со своего укромного местечка у большого центрального окна комнаты, в которое заглядывал серп луны. Очевидно, они нисколько не сомневались в печальной участи сына и ежедневно корили себя за то, что отпустили его одного в поездку, затеянную приходским священником, которого они считали ответственным за случившееся.
– Он был слишком стар, чтобы садиться за руль, – произнес мужчина. – Да еще на такой допотопной колымаге. Мне надо было отвезти сына на своей машине, раз уж ему так хотелось посмотреть на этот долбаный храм.
– Карло… – вполголоса пристыдила его женщина.
Муж посмотрел на нее с жалостью, к которой не примешивалось ни капли любви.
– Она до сих пор верит в Бога, – сказал он Коломбе и Данте. – В отличие от меня. А вы бы не утратили веру после всего, что произошло? Но объясните, зачем вы приехали?
Коломба выдала им слегка видоизмененную версию истории, которую она рассказала старшине. Согласно этой версии, новое расследование проводилось с целью определить, не было ли у аварии свидетелей, оставивших пострадавших в опасности. Коломба дала понять, что при выявлении каких-либо новых обстоятельств об этом сразу же сообщат Палладино. Данте она представила в качестве специалиста по подобным случаям.
– Даже если бы кто-то остановился, чтобы помочь, что бы это изменило? – спросил муж. – Мой сын умер мгновенно.
– Это заключение аутопсии? – впервые открыв рот, спросил Данте.
– Мы не дали разрешение на вскрытие, – ответила мать. – Он и без того был изувечен. Они провели аутопсию тела дона Паоло, который был за рулем. Хотели проверить, не случился ли у него приступ.
– И?.. – спросила Коломба.
– С ним все было в порядке, – пожала плечами мать.
Коломба подумала, что случай словно специально играл на руку Отцу, способствуя благополучному осуществлению его планов, в то время как не веривший в совпадения Данте видел в этом дополнительный уровень сложности, но не понимал, в чем тут дело. Как Отец ухитрился столь надежно замести следы? Как избавился от всех улик?
Поскольку лед был сломан, Коломба решилась перейти к вопросам, имеющим весьма отдаленное отношение к обстоятельствам аварии. Данте заверил ее, что супруги ничего не заподозрят, но могут разозлиться, что их вынуждают заново переживать случившееся. Однако в них, казалось, угасла и способность к гневу. Даже в богохульствах мужа не чувствовалось ни силы, ни убежденности.
– Поездку организовал церковный приход?
– Нет, – впервые ответила мать. – Это была личная инициатива дона Паоло. Сам он постоянно ездил туда молиться, ну и нас звал с собой. А как-то спросил, не отпустим ли мы с ним Руджеро. И мы согласились. С радостью согласились…
– Когда он сообщил вам о поездке? – спросил Данте.
– Какая разница? – отозвался муж.
– Боюсь, начальство станет задавать вопросы, на которые я не смогу ответить. Я не хотел бы, чтобы снова пришлось вас беспокоить, – сказал Данте.