– Я у тебя ничего не просила, – сказала Коломба.
– А я просил, – сказал Данте. – Нет смысла бежать в парк, чтобы нас там арестовали. К тому же они мигом сообразят, как мы туда попали.
Сантьяго фыркнул и взглянул на татуированного:
– Набери Энрико и скажи, чтобы оставил на обочине чистую тачку с ключами в зажигании.
– Я смотрю, ты эту шлюху обслуживаешь по первому разряду, – в ярости сказал Хорхе. – Я тебя не понимаю.
– Поэтому главный тут я, – отбрил его Сантьяго. – Tiene usted algun problema conmigo? У тебя какие-то проблемы? – резко спросил он.
– Нет, – поспешно сказал Хорхе.
– Но мы не можем спуститься в подвал, – сказал Данте. – На лестнице полиция.
– Мы попадем туда через дом напротив. Я знаю, как это сделать. – Сантьяго махнул Хорхе и татуированному. – Я покажу дорогу Данте и его подруге. Вы двое берите las mochilas[37] и дуйте за нами.
Пока татуированный звонил Энрико, Коломба наблюдала за траекторией вертолета. Он описывал широкую восьмерку над тремя сообщающимися зданиями и близлежащими улицами. Если они пересекут крышу, когда вертушка будет в дальнем конце петли, то смогут спуститься незамеченными. Хотя на входе в следующее здание их наверняка засекут. И тогда придется удирать что есть мочи.
– Говори, когда бежать, – заметив, что Коломба рассчитывает время, сказал Сантьяго.
Рев вертолета стал тише, и крыша погрузилась в полутьму.
– Еще пару секунд. – Коломба мысленно отсчитывала мгновения. – Сейчас!
Все пятеро во главе с Сантьяго пустились бежать. Первый отрезок пути оказался сравнительно простым. Крышу дома соединяла с крытым переходом между двумя зданиями железная служебная лестница. Благодаря цилиндрическим перекладинам сорваться с нее было нелегко, и они спустились без происшествий. Коломба пропустила Данте вперед, чтобы иметь возможность за ним приглядывать. Тот ловко скользил вниз по лестнице, в то время как сама она из-за мешка с одеждой могла держаться за перекладины только одной рукой. Сложнее всего пришлось Хорхе и татуированному, которые были вынуждены снять с плеч рюкзаки и удерживать их на голове, чтобы не застрять между лестницей и ограждением.
Добравшись до крыши перехода, они, прижимаясь к стене, дождались, пока над ними не пролетит вертолет, и перебежали в дальний конец, где находилась покрытая матерными надписями ржавая дверь не выше метра в высоту. Снизу доносился писк раций и голоса полицейских. Отдаленных криков больше слышно не было, а значит, спецназовцам удалось расчистить вход в здание.
Дверь была заперта на висячий замок. Сантьяго повернул в скважине ключ и распахнул перед ними дверь:
– Мы на месте.
Коломба сунула голову внутрь. Внутри стояла непроглядная темнота. Позаимствовав у Данте зажигалку, она осветила шахту: к стенам крепились тяговые канаты лифта, а пятью-шестью метрами ниже виднелась крыша кабины. Добраться до нее можно было только по узкой неогражденной лестнице.
– Лифт работает? – понизив голос, спросила она, чтобы ее не услышали снизу. – Не хочу, чтобы меня расплющило, как блин.
– Он никогда не работал, – ответил татуированный. – Достаточно спуститься на крышу лифта – и ты в подвалах.
– Я пойду первым, – сказал Сантьяго.
Он развернулся к ним спиной, нащупал перекладины лестницы и сразу же исчез из виду.
– Данте, ты следующий, – сказала Коломба.
Данте, как завороженный, во все глаза смотрел в глубину шахты. Он едва дышал: перед ним разверзлась необъятная голодная пасть, готовая засосать его темная пропасть. Она неодолимо влекла его к себе, и ему пришлось напрячь каждую мышцу тела, чтобы побороть тягу и не упасть в бездну. Он не мог даже оторвать от нее взгляд. Слово «страх» не передавало и малой части того, что он испытывал. Так приговоренные к казни смотрели на лезвие гильотины. Воплотившаяся в паре метров от него неотвратимость смерти была столь осязаемой, что к ней, казалось, можно было прикоснуться.
– Не могу, – пробормотал он. – Одно дело подвалы, но это… Нет, не могу.
– Данте, у нас нет выбора.
Он покачал головой и с трудом перевел глаза на нее:
– КоКа, я действительно не могу. Мне жаль. Иди без меня.
– Ты мне нужен.
Данте обливался потом.
– Ты сказала, что если мы разделимся…
– Что если мы разделимся, ты и один справишься. А я – нет. Без тебя я не найду Отца.
– Для твоих коллег я всего лишь свидетель, КоКа. Они меня отпустят… Я присоединюсь к тебе, где бы ты ни была. – От волнения он глотал слова. – Мы разработаем шифр для связи… Это несложно. Они не знают, что мы общаемся.
– Данте… это невозможно.
– Прошу тебя… Коломба…
Коломба взглянула на Хорхе:
– Давайте ваши рюкзаки.
– Зачем?
– Затем, что их понесу я. Ну же!
То ли из-за ее тона, то ли из-за самой ситуации, но оба парня без препирательств повиновались. Крикнув Сантьяго, чтобы ловил мешок с одеждой, она сбросила его в шахту и накинула по рюкзаку на каждое плечо. Оба они весили не меньше чем по пятнадцать килограммов. Груз тянул ее назад, и она почувствовала, что теряет равновесие. Если бы лестница была маршевой, спуститься по ней было бы непросто.
– Что теперь? – спросил татуированный.
– Присмотрите за ним. – Она кивнула на Данте. – Я отнесу рюкзаки и вернусь. Мы вместе спустим его вниз.
– КоКа… ты не можешь так со мной поступить, – промямлил Данте.
– Мне жаль, – пряча глаза, сказала Коломба. – Ну! Вы же не хотите, чтобы нас здесь обнаружили? Приближается вертолет!
Данте попытался было упираться, но татуированный молниеносно очутился у него за спиной и зажал ему рот, чтобы он не кричал. Бросив уничтожающий взгляд на Коломбу, Хорхе поспешно схватил его за руки. Глядя, как Данте извивается, пытаясь вырваться, Коломба почувствовала, что у нее сжалось сердце.
«У нас нет выбора», – мысленно повторила она и, как могла быстро, слезла по лестнице, рискуя сорваться и сломать шею. На полпути у нее соскользнула рука: не разбилась она лишь потому, что успела схватиться за один из покрытых смазкой канатов лифта.
С крыши кабины вскинулся луч желтоватого света – Сантьяго включил карманный фонарик.
– Где остальные? – спросил он, как только она спрыгнула с лестницы рядом с ним.
– Держат Данте. Сейчас я поднимусь за ним.
– Здесь для него не место.
– Сама знаю.
Избавившись от тяжелых рюкзаков, Коломба без труда поднялась наверх и тихонько постучала в дверцу, чтобы привлечь к себе внимание. Кукиллос протолкнули в шахту голову Данте. Затем показалась верхняя часть его туловища. Он попытался закричать, но Коломба закрыла ему рот рукой.
– Прошу тебя, не кричи. Я помогу, – сказала она ему на ухо.
Данте фыркнул и помотал головой.
Коломба продолжала зажимать ему рот.
– Ты привел меня сюда, а я выведу тебя отсюда, – сказала она, добавив про себя: «По крайней мере, попытаюсь».
Коломба велела парням столкнуть его вниз, и судорожно хватающийся за нее Данте вдруг навалился на нее всем весом. Теперь обе ее руки оказались заняты: одной она держалась за перекладины, а другой удерживала Данте. Но он так и не закричал. Отворачивая лицо и тяжело дыша, он молча обвивал ее за шею. Коломба подумала, что если они все вчетвером не упадут, то план вполне может сработать. В ту же секунду их ослепил блик установленного на вертолете прожектора.
Их заметили.
О подозрительных передвижениях на крыше галереи было немедленно доложено в диспетчерскую, а оттуда в свою очередь на позывной «Сиена-один», принадлежащий Марко Сантини. Или «сукиному сыну», как величали его между собой сотрудники спецподразделения, которым осточертело его вмешательство в работу их отдела. К этому времени забастовка была подавлена. Немалую часть местных жителей под конвоем согнали во двор или растолкали в наручниках по бронированным фургонам. На их черепах темнели свежие ссадины и порезы. Не обошлось и без переломов. Спецназовцы уже обыскивали квартиры на четвертом этаже, но Сантини, получив доклад из диспетчерской, перенаправил весь отряд, за исключением нескольких караульных, в соседнее здание. Насколько он понимал, Коломба пыталась осуществить побег прямо у них над головой.
В действительности к этому моменту беглецы были уже под землей. Поспешно спустившись в шахту лифта, они, не сбавляя скорости, добежали до подвала. Все это время Коломба заботливо обнимала Данте за плечи и что-то подбадривающе шептала ему на ухо. Тот, как оглушенный, шел за остальными. Его сознание обратилось внутрь себя, замкнулось в светлом и безопасном пристанище где-то в глубине мозга. Данте видел цветы и бабочек, фейерверки и звезды. Внешний мир он воспринимал лишь настолько, насколько это было необходимо, чтобы передвигать ноги.
Сантьяго провел их через огромный захламленный подвал, затем через соединяющий два дома подземный переход и, наконец, через подвал соседнего здания. Они старались бежать совершенно бесшумно и прислушивались к каждому шороху. Время от времени во тьме раздавался доносящийся с улицы писк раций. В какой-то момент они чуть не столкнулись с бегущей навстречу группой спецназовцев. С годами подвалы превратились в бесформенное скопление комнат, где господствовал закон джунглей. Некоторые из них служили свалкой мусора и рухляди; другие, со снесенными перегородками, использовались в качестве кабаков, гостевых, кладовых и бункеров, о содержимом которых было не известно никому, кроме их самозваных хозяев.
На перекрестке двух коридоров имелась даже площадка для барбекю. Здесь расположилась равнодушная к влажности и царящему наверху хаосу перуанская семейка, которая готовила цыпленка на гриле под решеткой парковки. Коридор периодически перегораживали то бронированные двери, то возведенные из подручных средств баррикады, но первые Сантьяго всякий раз отпирал одним из собственных ключей, а вторые знал, как обойти.
Наконец они оказались перед подвальной дверью, запертой на такой же висячий замок, как и дверца в лифтовую шахту. Когда Сантьяго открыл ее, они попали