В девятом контейнере был заключен Руджеро Палладино. Вышедшие из полицейского вертолета родители успели обнять его, прежде чем подействовало снотворное. Последним спасенным оказался пухленький, до странности спокойный мальчик в склеенных скотчем очках – Лука Мауджери. Увидев Луку, его тетя Джулия потеряла сознание и была поручена заботам врачей.
– Все кончено, – сказала Коломба Данте. Даже наручники не помешали ей его обнять.
Она не могла знать, как сильно ошибается.
Коломбу отвезли обратно в кремонский дом предварительного заключения, а Данте – в больницу, но теперь их положение изменилось. Коломба заметила, что многие агенты снова начали уважительно называть ее на «вы», а под окнами палаты Данте, по мере того как новость о его участии в освобождении пленников начала распространяться, собиралось все больше фанатов и зевак. Предложи кто-то вручить ему Нобелевскую премию или причислить его к лику святых, инициатива, вероятно, вызвала бы волну народной поддержки. Спасение детей также сказалось на судьбах Стефано Мауджери, которого освободили немедленно после того, как его сын был найден живым, и судьи Де Анджелиса, в срочном порядке отстраненного Высшим советом магистратуры от всякого участия в расследовании убийства в Пратони. За двадцать четыре часа Де Анджелис успел созвать две пресс-конференции: на первой он выразил возмущение решением Совета, а на второй – объявил, что увольняется из магистратуры и намерен посвятить себя частной практике. Обе конференции прошли почти незамеченными.
Следствие по делу Коломбы и Данте было передано прокуратуре Кремоны, которая тут же отпустила Данте и уже начала подготовку к освобождению Коломбы, когда спустя семь дней после открытия цистерн невдалеке от римской фермы, где хранились контейнеры, был найден арсенал Немца. Помимо всевозможных пистолетов и винтовок, были обнаружены десять килограммов «С-4» с той же химической подписью, что и взрывчатка, использованная для подрыва дома Ровере, а также план его квартиры.
Если бы во главе расследования все еще стоял Де Анджелис, он бы наверняка стал утверждать, что Немец и Коломба были сообщниками, а возможно, и любовниками, но, к счастью, ситуация изменилась. Утром восьмого дня Коломбу освободили, однако надышаться свежим воздухом она не успела: ее тотчас же отвезли на брифинг, который должен был проходить на залитой солнцем террасе прокуратуры. Когда туда с самоуверенным видом явился главный докладчик – облаченный в безупречный черный костюм Данте, Коломба поняла, что присутствующих ждет незабываемое представление.
Данте замер в паре метров от стола, убедился, что безраздельно завладел всеобщим вниманием, улыбнулся, закурил и, всякий раз заново представляясь, пожал руки собравшимся. За столом сидели Курчо, Спинелли с секретарем, отвечавшая за экспертизу костей криминалист-археолог из лаборатории ЛАБАНОФ и коротко стриженный, прилизанный бородач лет шестидесяти, в котором Коломба тут же признала карабинера. Это был Ди Марко, полковник спецслужбы АВИБ – Агентства внутренней информации и безопасности.
Данте с ехидной улыбкой пожал ему руку.
– Вижу, вас все-таки уговорили к нам присоединиться, – сказал он.
– Я только надеюсь, что это не станет пустой тратой времени, – мрачно ответил полковник.
– Как раз потерять время даром вы и надеетесь, – заметил Данте, сел во главе стола и подтолкнул в середину стопку принесенных с собой папок. – Это небольшая сводка, которую я набросал за последние несколько дней, – исключительно в качестве памятки. Внутри вы также найдете краткую библиографию по основным затронутым темам.
Каждый взял себе по папке: внутри было около двадцати скрепленных степлером печатных страниц. Коломба их уже читала – Минутилло занес ей распечатку еще перед освобождением. Если бы не события, которые ей довелось пережить в последние недели, она бы посчитала сводку Данте полной чепухой. Но сейчас его доводы казались ей совершенно обоснованными.
Полковник АВИБ опустил глаза на первую страницу и побледнел. Заголовок гласил: «ПРОЕКТ „СИНЯЯ ПТИЦА“».
– Напоминаю всем, что сегодняшний брифинг носит неофициальный характер. Его цель – позволить господину Торре изложить свою версию событий, которые являются предметом расследования кремонской прокуратуры, – начала Спинелли. – Вы не могли бы вкратце обрисовать вашу версию, господин Торре?
– В двух словах? – улыбнулся Торре. – Государственные интересы.
– Пожалуй, в таком случае нам понадобятся более детальные разъяснения, – озадаченно произнесла Спинелли.
– Начнем с установленных фактов. Их сводку вы найдете на второй странице, – преувеличенно жеманным тоном начал Данте. Будь у него на носу пенсне, он бы с легкостью сошел за профессора былых времен. Послышался шелест страниц. – В тысяча девятьсот семьдесят пятом году Комиссия Чёрча сената США установила, что в период с пятидесятого и как минимум по семьдесят третий год ЦРУ при участии ФБР провело серию экспериментов по управлению поведением и воздействию на личность посредством таких психотропных препаратов, как ЛСД и барбитураты, физического насилия, принуждения и сенсорной депривации. Заявленной целью было создание «идеальных шпионов», которые повиновались бы приказам даже против собственной воли и могли бы, не сломавшись, выдержать любой допрос. Нужно понимать: Штаты боялись, что Советский Союз их опередит, – с иронией добавил он. – Шпионов они надеялись использовать против Кастро, вместе со взрывающимися сигарами.
– «Маньчжурский кандидат», – сказала Роберта, представительница лаборатории ЛАБАНОФ.
Курчо удивленно посмотрел на нее:
– Вы об этом слышали?
– Об этом даже кино сняли, – с улыбкой ответила она.
– И не одно, – сказал Данте. – Но тем, кто серьезно изучал этот вопрос, известно, что заявленная цель была только прикрытием. Никакая постгипнотическая суггестия не способна превратить человека в робота, заставив его убивать против собственной воли. К тому же услуги киллера обойдутся много дешевле. Правительству и его приспешникам куда больше пригодилась бы способность ломать или менять личность противника, а то и стирать из его памяти нежелательные воспоминания.
– На ком проводились эти эксперименты? – с любопытством спросил Курчо.
– Прежде всего на тысячах американских солдат, каждый из которых, согласно уставу, считался «добровольцем». На заключенных, пациентах больниц и психиатрических клиник, а также произвольно отобранных гражданах, которые даже не подозревали о своем участии в экспериментах. В архивах зафиксировано множество случаев суицида, аутоагрессии, психогенного психоза и вспышек ярости – в особенности среди подопытных, которым без их ведома давали ЛСД. Известен случай, когда всех посетителей публичного дома накачали наркотиками и подвергли жестоким допросам: экспериментаторы не сомневались, что те не осмелятся отстаивать свои права в суде. А однажды в метро было распылено вещество, вызывающее транзисторный психоз.
– Это не доказано, – сказал Ди Марко.
Данте ухмыльнулся:
– Верно. В том числе потому, что в семьдесят третьем году директор ЦРУ Ричард Хелмс распорядился уничтожить бо́льшую часть связанных с проектом документов. Уцелевшие бумаги были намеренно подшиты не в те папки, что чрезвычайно усложнило работу следствия. Тем не менее в распоряжении конгресса США находится по меньшей мере двадцать тысяч страниц документов, которые в настоящее время рассекречены и доступны любому гражданину благодаря Закону о свободе информации.
– Могу я спросить, какое отношение все это имеет к нашему расследованию? – спросила Спинелли.
– Прошу прощения, но я постепенно к этому веду, – ответил Данте. – Как бы там ни было, проект ученых из ЦРУ изначально назывался «Блюбёрд», или «Синяя птица», в честь символа Нью-Йорка – синешейки. Однако в пятьдесят первом году проект был переименован в «Артишок», потому что пласты разума подопытных срывались слой за слоем, как лепестки артишока.
– Миленькая аналогия, – пробормотал Курчо.
– Затем проекту опять дано было новое, более нейтральное название – «МК Ультра». Думаю, вы знаете, что означает «ультра», полковник.
Ди Марко еле заметно кивнул:
– Еще со времен Второй мировой это слово значит максимальную степень секретности.
– Комиссия Чёрча установила, что под эгидой «МК Ультра» существовало еще сто пятьдесят подпроектов, каждый из которых получал отдельное финансирование.
– Уточните, так сказать, для протокола: привело ли все это расточительство к каким-то успехам? – спросила Спинелли.
– Согласно утверждениям ЦРУ, нет. Однако, по мнению некоторых ученых, среди которых Наоми Кляйн, результаты, полученные в ходе экспериментов «МК Ультра», легли в основу современных методов пыток, используемых спецслужбами по всему миру.
– Господин Торре, – отозвалась Спинелли, – то, что вы рассказываете, без сомнения, очень захватывающе и хорошо задокументировано. Однако мы говорим о событиях далекого прошлого, происходивших в другом государстве.
– Проект был закрыт в семьдесят четвертом году, – заметил полковник.
– В Соединенных Штатах – возможно, – сказал Данте. – В остальном мире… точно не известно. Все сведения о международных подпроектах уничтожены.
– О международных подпроектах? – переспросил Курчо.
Данте кивнул:
– После разоблачений, сделанных комиссией Чёрча, конгресс США запретил эксперименты над американцами. Однако об иностранных гражданах в новом законе упоминаний не было. Множество экспериментов проводилось за границей, и, хотя единственные уцелевшие документальные подтверждения этому касаются подпроектов во Франции и в Канаде, можно с уверенностью сказать, что они действовали по всей Европе. Зарубежный филиал проекта назывался «МК Дельта». – Данте улыбнулся. – Простите, у военных не очень с фантазией.
– Особенно когда им приходится выслушивать сказки, – сказал Ди Марко. – Вы отдаете себе отчет в том, что говорите?
– Все, что я сказал, задокументировано.