Роберта бросила взгляд на соседний столик, чтобы удостовериться, что никто не слышит, как она говорит о трупах: тема могла любому подпортить аппетит.
– Мы составили список имен пропавших, совпадающих по возрасту с людьми, чьи останки обнаружены в цистернах, – наконец сказала она. – Теперь мы постараемся связаться с родственниками и взять у них образцы ДНК для сравнения. Правда, я пока не знаю, сколько из найденных останков сохранились достаточно хорошо, чтобы быть нам полезными. Кстати, мне нужен также образец ДНК господина Торре, чтобы сопоставить данные.
Коломба кивнула:
– Было бы прекрасно узнать, кто он на самом деле.
– Не слишком обольщайся. Прошло много времени. Как и для этих бедняг, что кончили на дне озера. Нам повезет, если удастся установить личности хотя бы двух или трех погибших.
– Не слишком ли ты усугубляешь?
– В холодильниках ЛАБАНОФ лежит почти сотня безымянных трупов, хотя их останки предоставляют гораздо больше материала для анализа, чем осколок зуба, растворенный в серной кислоте. – Роберта улыбнулась. – Кое-кто из коллег назвал бы меня безнадежной оптимисткой.
Когда в десять вечера Коломба вернулась в гостиницу, в лобби ее поджидала кучка фотографов и журналистов: по городу уже разлетелся слух о том, где остановились двое новоявленных героев. Ее ослепили вспышки камер, а главное, она не привыкла быть в центре внимания, и внезапная популярность отнюдь не пришлась ей по душе. Отказавшись отвечать на вопросы репортеров, она взбежала по лестнице и обнаружила, что с двери Данте исчезла записка. Облегченно вздохнув, она постучала, но ей так никто и не ответил.
Коломба снова спустилась и под вспышки парочки запоздавших папарацци подбежала к стойке ресепшен. Портье встретил ее извиняющейся улыбкой:
– Мы пытались их прогнать, синьора, но они все приходят и приходят.
– Я здесь не из-за этого, – резко оборвала его она. – Мой друг, Данте Торре. Можете вы мне сказать, он в номере или снова ушел?
Портье сверился с компьютером:
– Боюсь, он покинул гостиницу.
Коломба не сразу поняла:
– Простите?
– Он расплатился по счету и уехал.
– И не просил ничего мне передать?
– Нет.
Она покачала головой:
– Быть не может. Это на него не похоже.
Как бы Данте ни расстроился, он бы ее так не бросил.
– С кем он говорил?
– С управляющей. Позвать ее?
– Да, спасибо.
Портье исчез в задней комнате. Один из фотографов тут же подскочил к Коломбе и молниеносно защелкал старой зеркалкой.
Она свирепо уставилась на него:
– Вы начинаете всерьез действовать мне на нервы.
– Я просто делаю свою работу, синьора. – Фотограф попятился, не переставая снимать. – А лобби гостиницы – это общественное место.
– Но мое лицо, блин, не общественная собственность.
– Очень жаль. Вы красивая женщина.
Коломба почувствовала искушение схватить мужчину за воротник и хорошенько отделать. К счастью, в этот момент ее позвала управляющая – строгая с виду женщина лет сорока.
– Госпожа Каселли… какие-то проблемы?
– Да. Вы видели, как уезжал господин Торре? Он показался вам… – Коломба замялась в поисках подходящего слова, – нормальным? – беспомощно заключила она, осознавая, что в отношении Данте понятие нормальности неприменимо.
– Простите, но я действительно не могу вам помочь. Персонал гостиницы не вправе нарушать неприкосновенность частной жизни… Постарайтесь понять.
– Но вам ведь известно, кто мы такие, верно? И почему мы в Кремоне? – спросила Коломба.
Управляющая вздохнула:
– Да, синьора.
– Так не заливайте мне про неприкосновенность частной жизни. Видели вы его или нет?
– Нет. Он расплатился по телефону, предоставив номер своей кредитной карты. Это было около девяти вечера.
– А как же его вещи?
– Он распорядился, чтобы их доставили в его римскую квартиру, и даже заплатил за пересылку.
– Не может быть, – сказала Коломба. Ее сердце бешено заколотилось, и в груди сжалось от тревоги. Она с трудом сохраняла ровное дыхание.
Управляющая встревоженно вгляделась в ее лицо:
– Синьора… уверяю вас, все так и было.
– И вы уверены, что звонил именно он?
Управляющая заколебалась:
– Наверное. Мы никогда прежде с ним не беседовали.
Коломба бегом вернулась к себе в номер и достала из кармана свернутый листок бумаги, заменявший ей записную книжку на случай чрезвычайных обстоятельств. Она собралась было набрать номер Спинелли, но в последний момент остановилась. Пришлось бы объяснить, что перед уходом Данте поссорился с Валле, и начальница прокуратуры вряд ли разделила бы ее тревогу. В конце концов, Данте не малолетний и не считается подвергающимся опасности свидетелем – он уже рассказал все, что знал, и к идентификации кого-либо из виновных его показания не привели. Даже если Спинелли согласится отправить на его поиски карабинеров, Коломбе придется отсиживаться в гостинице и дожидаться новостей, не зная, ищут Данте или нет и если да, то как продвигаются поиски. И потом, о разыскных действиях узнает Отец. В этом она не сомневалась.
Коломба положила трубку стоящего на прикроватном столике телефона. Нужно найти другой способ, и в данный момент в ее голове вырисовывалась единственная альтернатива.
«Надо быть сумасшедшей, чтобы даже рассматривать такую возможность», – подумала она. Но не попытаться было нельзя.
Коломба узнала у портье адрес отеля «Ибис», расположенного в двадцати минутах ходьбы от ее гостиницы, и уже через пятнадцать минут была на месте. Она притворилась, что ее ждут, и заставила администратора назвать ей номер комнаты.
Заросший щетиной Сантини открыл дверь в одной майке. От него несло потом. Когда Коломба сказала ему, чего хочет, он впервые за долгое время от души расхохотался. Однако, отсмеявшись, позволил ей войти.
Тем временем к Данте медленно возвращалось сознание. Последним, что он помнил, было опускающееся оконное стекло фургона. Потом наступила темнота. Та же удушающая темнота со вкусом ткани и запахом его дыхания сдавливала ему виски и сейчас. Наконец кто-то сорвал с его лица капюшон, и Данте увидел, где находится.
Он закричал.
Сантини выслушал рассказ Коломбы, сидя на односпальной кровати и допивая купленную в гостиничном баре бутылку пива. Комната насквозь провоняла табачным дымом, хотя полицейский из следственного управления оставил приоткрытым окно.
– Возможно, твой дружок и правда вернулся домой, – наконец произнес он.
Коломба раздраженно покачала головой:
– Я в это не верю.
– Потому что он с тобой не попрощался?
– Если бы он был настолько потрясен, что сбежал, забыв о хороших манерах, то и за комнату забыл бы заплатить, – стараясь сохранять спокойствие, сказала Коломба. – Он старомоден и наверняка заплатил бы и за мое проживание, потому что оба номера бронировал он.
– Ну, это еще неизвестно. Люди не всегда поступают предсказуемо, особенно в состоянии стресса.
– Я уже видела его и расстроенным, и потрясенным и знаю, чего ждать. Нет, звонил кто-то другой. Кто-то выдал себя за него.
– Немец за решеткой и больше не представляет никакой опасности.
Коломба покачала головой:
– Нет, опасен Отец. А он все еще на свободе.
– Покажи мне хоть одно доказательство, что он существует.
– Я знаю только, что Данте в это верил и что он был прав с самого начала, еще с тех пор, как в Пратони пропал Лука Мауджери. И если бы ты его послушал, – распалившись, добавила она, – то не выставил бы себя таким идиотом.
Сантини откинулся на подушку:
– Умеешь ты просить об услугах, Каселли.
Коломба подтянула к себе единственный в комнате стул и уселась на него верхом.
– Я не прошу тебя об услуге.
– Вот как?
– Я прошу тебя поступить правильно.
Сантини фыркнул:
– Не смеши меня.
– Но это действительно правильно. И даже если ты мне не веришь, это все равно лучше, чем надираться здесь, оплакивая свои беды.
Сантини закрыл глаза.
«Что со мной не так? Почему в последнее время из всех возможных решений я всегда выбираю самое глупое?»
– Я сделаю пару звонков, и посмотрим, что из этого выйдет, – сказал он.
Ему снова захотелось рассмеяться.
Звонков пришлось сделать побольше, но отыскать следы Данте в таком маленьком городке, как Кремона, оказалось легче, чем они думали, в том числе благодаря содействию пары подчиненных Сантини, который едва ли не ноги об них вытирал. Быстро вычеркнув поезда, автобусы и автопрокаты заодно с больницами, моргом и другими гостиницами, они нашли таксиста, чью машину Данте поймал на бульваре. Тот сообщил им по телефону, что высадил его у старой фермы.
Около полуночи Коломба и Сантини подъехали к ферме на его служебной машине, осмотрели ее при свете фонарика и, обойдя развалины, оказались перед бетонной платформой.
– Это здесь его держали? – спросил Сантини.
– Да, – ответила Коломба. – Хотя башен больше нет. Но зачем он сюда приехал?
– Ностальгическое путешествие. – Сантини огляделся по сторонам: единственным источником света был их фонарь. – Здесь его нет. А такси без мобильника не вызовешь. Значит, он ушел пешком.
Коломба жестом показала, чтобы Сантини осветил окрестности.
– Или кто-то его забрал. Здесь недавно проезжал автомобиль, – сказала она, глядя на оставшиеся в мягкой земле колеи шин.
– Автофургон, – уточнил Сантини. Он знал, о чем говорит. – Но это мог быть какой-нибудь фермер, живущий неподалеку.
– Посвети сюда, – сказала Коломба, указывая на бетонную платформу.
Сантини направил луч фонаря вниз: на бортике платформы виднелось несколько темных полос.
– Засохшая грязь. Кто-то вытер здесь ноги.
– Не кто-то, а Данте. И он не вытирал ноги. Иди сюда.
Подойдя поближе, Сантини увидел, что это не просто темные полосы: кто-то носком ботинка вычертил на платформе буквы и цифры. «ЕН29».