— Грёбанные загадки!
— Всему своё время, — пробормотал кот и затих.
Он снова ушёл в себя, перестав обращать внимание на Эдвана, словно его тут и не было. А парень, в свою очередь, напряжённо размышлял над словами старика. По всему выходило, что они знали друг друга. Причём, видимо, относительно хорошо. И не всегда были друзьями. Вот только в воспоминаниях Армана о сражениях, которые Лаут помнил относительно неплохо, нигде не проскальзывал мелкий лесной кот, да и вообще, зверолюдей-кошек в них практически не было. Как и других зверолюдей. И это показалось Эдвану странным. Чтобы среди стольких воспоминаний о сражениях не попалось ни единой битвы с членами клана Святого Кота, который, по словам Самира, насчитывает более полутора тысяч лет истории… Немыслимо! Значит, либо воспоминания его были не полными, либо…
— Как ты узнал? Кроме слов, конечно, — произнёс Эдван, оторвав старика от глубоких раздумий. Кот повернулся и, несколько долгих мгновений глядел на парня так, словно позабыл, где находится, после чего встрепенулся, как ото сна, и медленно ответил.
— Как узнал? Если отбросить язык да мою феноменальную память на ваши людские рожи, то тебя с головой выдала сила.
— Сила? — не понял Эдван.
— Чтобы на четвёртом ядре иметь атру по плотности не уступающую границе с Озером, просто гением быть мало, ибо дорога к правильному сгущению трудна, — вздохнул кот с таким видом, словно объяснял самые банальные вещи, — её невозможно досконально объяснить словами, или обойти, как не старайся. Чтобы понять процесс, его надо прочувствовать хотя бы впервые… потому-то даже гении не добиваются таких высот раньше седьмой ступени и преодоления второго барьера. Идти к вершине в первый раз всегда приходится вслепую, на ощупь, руководствуясь лишь общим направлением пути, но не тем, кто идёт этой дорогой вновь. А вновь, — кот усмехнулся, — вновь в эту реку может войти либо тот, кто побывал за гранью, либо мастер Моря, что проходит «возвращение к истокам». И на Море ты, уж извини, не тянешь, я бы почувствовал запечатанное могущество.
— Но ведь я мог… — Эдван хотел сказать «сжечь ядра», но тут же отбросил эту мысль, как глупость. Сжигание не способствует укреплению сосуда и сгущению, скорее, наоборот… — нет.
— Именно… скажи, Лаут, что ты помнишь? — осторожно поинтересовался кот.
— Школу, старого мастера, — задумчиво произнёс Эдван, — Агнара, кое-какие слова творца и магические знаки, своё имя. И битвы. Много битв против полчищ тварей. Мерзких, жестоких… даже слишком много… и схватку с Мо, — произнёс он, невольно дотронувшись до шрама на груди, — смерть. Только я никак не пойму, почему среди стольких сражений я не замечал никого из вас. В смысле, кошек.
— Кое-какие воспоминания, всё же, остались, — пробормотал старик себе под нос, — далёкие, отрывистые… что ж. Значит, со временем ты действительно всё вспомнишь.
Они замолчали, погрузившись каждый в свои думы. Эдван напряжённо пытался вспомнить, где он мог видеть этого старого кота, да прокручивал в голове их разговор, ища подсказки. Впрочем, за десяток минут он так ни до чего и не додумался. Мысли сами собой соскочили на зверолюдей из клана, с которыми он путешествовал последние несколько дней. Удивительное дело, но, несмотря на неприязнь некоторых, никто из них не стремился причинить ему никакого зла. Даже ночью.
— Старик, а… — заговорил Эдван, но замолчал, пытаясь получше оформить свои мысли. Ему вспомнилось то довольно нетипичное для тварей учение, которое упоминал Самир ещё в плену у фоциан.
— Ты хотел что-то спросить?
— Да. Самир упоминал какое-то учение вашего священного предка. О том, что не все люди злы и…
— Оно, вообще-то, о том, что разумных следует судить по делам, и обходиться без глупых предрассудков, — усмехнулся старик, — это если коротко. В конце концов, все мы вышли из лесу в своё время. Просто люди на несколько тысяч лет раньше, вот и считают нас глупыми животными.
— Видимо, не все, — улыбнулся Эдван, — раз уж возникло такое учение.
— Ты мог бы, конечно, вспомнить и сам, — смерив парня насмешливым взглядом, проговорил кот, — но эту историю я, так уж и быть, расскажу снова. Когда-то… — хрипло проговорил зверь, с грустью глянув в небо, — когда-то очень, очень давно, я был самым обычным котёнком. Мать учила меня ловить мышей у амбара, а я всё пытался ловить хозяйских куриц. И удирал от петуха. Да, тебе не послышалось, — кивнул кот на невысказанный вопрос Эдвана, — я жил в человеческой деревне, у простой семьи. В те года Первый ещё не успел развернуться. Лишь уничтожил тогдашнюю великую империю, что осталась разом без своих сильнейших мастеров, которые сгинули в схватке со старым Хранителем. Но это было далеко от нас, и дар в зверях только-только начинал пробуждаться.
«Это… сколько же ему на самом деле лет?» — невольно подумал Эдван, но не посмел перебить. А старик продолжал рассказ:
— Мой пробудился, когда мне исполнился год. Я не сразу сообразил, что это, понял лишь, что какая-то сила пыталась приказать мне напасть на людей. Но, вот незадача, — хмыкнул кот, — люди, в чьём доме мы жили, всегда были добры ко мне. Особенно, их младшая дочь, и я не подчинился. Думал, просто показалось. Не понимал, что мой дар — это что-то ненормальное. Только через пару лет, к середине ступени колодца, я начал осознавать, что отличаюсь от прочих. Силой, способностью чуять эту странную энергию, разлитую в воздухе. Я начал чувствовать, что люди как-то странно на меня смотрят. Особенно, отец семейства. В воздухе висело какое-то напряжение. Непонятное, тревожное. А потом… а потом на деревню налетела стая волков. Я убил десятерых, защищая ту девочку, и тогда-то их опасения подтвердились. Люди поняли, что я такой же, как и опасные твари из леса. Одарённый…
— Они боялись тебя?
— Взрослые, — сказал кот, грустно покачав головой, словно вновь переживал эпизоды из далёкого прошлого, — я чуял их страх, но не понимал его. А на следующую ночь в дом пришли одарённые мужики из деревни. Отец семейства позвал их по мою душу. Это было больно, — старик дотронулся лапой до пушистой груди, — я ведь помогал им. От смерти спас, и вот такая благодарность. Там бы я и помер, если бы не женщины. Мать, сжалившись, задержала их каким-то глупым разговором, а девочка вынесла под платьем за забор и велела бежать. Она плакала в ту ночь, как сейчас помню. Кричала: «спасайся, котя», прощения просила. И я убежал. Собственно, вот и вся история. Я не озлобился на людей за тот случай, а когда осознал себя полностью, пришёл к тому, что судить разумных надо по поступкам. И такой подход прошёл проверку временем. Взять хотя бы тебя, — хохотнул кот, — несмотря на те шесть недоразумений, пару раз ты спас мне жизнь. За что я благодарен. Поэтому, и котятам своим я всегда пытался вложить в голову это, нехитрое, в общем-то, правило.
— Удивительно, — поражённо пробормотал Эдван, — это… сколько же тебе лет?
— Время, — усмехнулся кот, — оно то тянется, словно старая смола, то летит быстрее ветра. Когда живёшь с моё, почти не замечаешь, как проносятся мимо года. Я даже не считал, толком.
— Постой, — вдруг нахмурился Эдван, — но, если ты был простым котом, откуда взялись зверолюди в клане?
— Ну не по щелчку пальцев уж точно, — хохотнул зверь, — прошло много поколений прежде, чем мы стали выглядеть так, как выглядим сейчас.
— И ты, похоже, видел их все, — пробормотал Эдван, пытаясь прикинуть, сколько же этому коту на самом деле лет.
— А ты разве не задумывался, почему это место называется Кланом Святого Кота, а не тигра там, или рыси? — смерив парня насмешливым взглядом, произнёс кот, — но мы уже заболтались. Время, — произнёс кот и Эдвану показалось, словно мир вокруг слегка вздрогнул.
Подул ветерок, зашелестели ветки старой лиственницы. Запела синица на сучке, а Эдван только сейчас осознал, что во время их разговора вокруг царила тишина, словно весь мир замер. Скрипнула дверь башни и оттуда показалась голова Шаины. Тигрица хотела было что-то крикнуть, но стоило ей только заметить зверя, что сидел на лавке рядом с Эдваном, как она тут же согнулась в глубоком поклоне.
— Приветствую Священного Предка!
— Будет тебе, — махнул лапой старик и, бесцеремонно запрыгнув Эдвану на плечо, прокряхтел, — пошли, Лаут, навестишь со мной главу нашего скромного клана.
Кивнув, парень поднялся с лавки и подошёл к изрядно ошарашенной появлением великого предка Шаине. Вход в башню представлял собой тяжелую деревянную дверь, покрытую длинной вязью магических символов по краям. Внутри царил густой полумрак, такой, что Эдван толком не мог разглядеть ничего дальше десятка шагов, что было довольно странно, ведь его зрение было в разы острее обычного человеческого.
— Эта тень создана особой формацией глифов, часть защиты. Не обращай внимания, — произнёс старик. Кивнув, Эдван решительно шагнул внутрь. Стоило ему пересечь порог, как мрак словно расступился, позволив ему рассмотреть чуть больше. В небольшом холле на первом этаже башни висело несколько довольно странных картин с какими-то непонятными тёмными и серыми кляксами. Скорее всего, они не были предназначены для человеческих глаз.
— Нам наверх, — хриплым голосом заметила Шаина, прикрыв входную дверь. Тигрица осторожно обошла Эдвана и слегка нервным взмахом лапы поманила его за собой, вверх по крутой витой лестнице, гадая, что же связывает этого странного во всех смыслах человека с великим кошачьим предком.
Эдван последовал за тигрицей под молчаливое одобрение старого кота. Поднявшись на второй этаж, они попали в небольшой круглый зал с крохотными, узкими окнами. Едва Эдван переступил порог, как тут же почувствовал давление атры, такое, словно воздух здесь был в десять раз гуще, чем снаружи, и исходило это давление от крупного зверолюда с серой, почти седой шерстью, который сидел на подушке у стены прямо напротив входа. Крупный пятнистый барс в тёмно-синей безрукавке, богато расшитой волнистым орнаментом отвлёкся от разговора с другими и удивлённо навострил уши, стоило Эдвану войти.