что силы вас покидают, активируйте его. Это — последний шанс, — предупредил он друзей.
Когда все заняли места, усевшись в позы для медитации, Эдван вынул кисть, вновь проколол себе руку и, двигаясь по рисунку с величайшей осторожностью, смесью крови и атры нанёс на тело каждого по два слова сбора, после чего быстро добавил по слову творца на каждый кусок стали и уселся в центр своего круга.
— И? — нетерпеливо спросил Рауд.
— Приготовьтесь, — хрипло сказал Эдван, вычерчивая клинком последний элемент рисунка рядом с собой. Стоило ему закончить, как свечение линий усилилось. Щит, что спасал их от молний вмиг исчез, и на ребят свалилось давление атры чудовищной силы.
Марис заскрипел зубами, с огромным трудом сдерживая рвущийся наружу стон. Он словно снова оказался в Круге тяжести небес, усиленном в несколько раз. Мышцы мгновенно обожгло кипятком, от жуткой тяжести его начала колотить сильная дрожь, через несколько секунд он покрылся потом, до крови закусил губу и проклинал тот миг, когда согласился на эту дурацкую авантюру. К сожалению для Мариса, это было всего лишь началом. Яркая вспышка света рассеяла полумрак ущелья, а через миг раздался приглушённый грохот — молния ударила в один из стальных блинов на краю огромной фигуры. И в тот же миг камни атры засияли нестерпимо ярко, а в сосуд души Мариса ворвалась атра. Яростная, как сама гроза, бурная и плотная, как настоящий горная река. Он мгновенно позабыл о том, как сильно болит его тело, позабыл о проклятиях, которые сыпал на голову друга и теперь лишь молился Творцу, изо всех сил стараясь обуздать рвущийся в его сосуд поток силы.
Лиза и Рауд испытывали похожие чувства. Девушке тяжесть атры и жжение в мышцах напоминало жар в кузнице и теперь она, точно так же, как и в часы тяжелой работы, изо всех сил направляла силу туда, куда было нужно. С тем лишь отличием, что сейчас энергия была подобно бесконечному потоку, что питал её собственный огонь. Для Рауда же атра, что обжигала всё нутро казалась множеством крохотных молний, которые врывались в него отовсюду и он, следуя совету Эдвана, который тот дал ему ещё в трактире, призвав на помощь силу контракта, старался укрепить тело и уплотнить энергию в сосуде.
В отличие от своих друзей, Лаут сидел внутри круга с улыбкой, что успела превратиться в кривой оскал. Он сидел в самом центре фигуры, в точке наивысшей концентрации, где мощь атры Грозового ущелья была самой большой. Боль была обжигающей, словно удар молнии, пронзающий каждый кусочек его тела. Каждое волокно мускулов, каждую кость. Бушующая атра ворвалась в его сосуд души взрывом гейзера и уже через минуту под таким чудовищным напором Эдван почувствовал, как энергия в сосуде стягивается, начиная формировать седьмое ядро. Оттого он и улыбался — мощь грозового ущелья превзошла ожидания.
Так, это чудовищное испытание на прочность, по ошибке названное тренировкой, продолжалось. Камни атры давно померкли и рассыпались пылью, испустив свою силу — они были нужны лишь для того, чтобы создать мощную волну атры в самом начале и запустить технику. Молнии исправно били одна за одной в расставленные Эдваном ловушки, не причиняя ребятам ни малейшего вреда и снабжая атрой всю конструкцию.
Под воздействием столь мощной нагрузки их тела постепенно менялись, становились сильнее и крепче. Менялась и атра и ребята постепенно формировали новые ядра, возносясь на более высокие ступени. Вот только, какие бы усилия они не прикладывали, предупреждения Эдвана не были пустой болтовнёй. Тренировка была действительно смертельно опасной авантюрой, и первым на себе этот удар ощутил Марис. Он не знал, сколько времени уже прошло, парень давно потерял счёт секундам, изо всех сил пытаясь обуздать поток атры. Но в какой-то момент и его силы подошли к своему пределу.
Тупая боль в костях и мышцах, которая раньше сидела где-то на задворках сознания, вдруг резко усилилась и заполнила разум. Сердце забилось как-то беспокойно. Часто. Заболели глаза, а в ушах зашумело и звуки начали пропадать за этим шумом. Марис почувствовал, что начинает терять контроль над энергией. Резко открыв глаза, он едва не потерял сознание. Перед глазами всё расплывалось, и парень вдруг очень ясно осознал, что жить ему осталось всего несколько мгновений. Ещё чуть-чуть, и его тело просто не выдержит. Из последних сил он схватил талисман, который ему дал Лаут и направил туда атру. По глазам больно ударила яркая вспышка, поток энергии мгновенно прекратился и Мариса что-то ударило в бок, выбрасывая за пределы круга. Это стало последней каплей. Почувствовав солоноватый привкус во рту и резкое головокружение, парень вырубился прямо в полёте.
Впрочем, спокойно умереть, ударившись о холодный камень, Марису так и не дали. Чьи-то сильные руки подхватили его у самой земли, а коварная молния, что метила в парня с небес, резко свернула буквально в двух шагах от парнишки. Покачав головой, привратник осторожно влил в рот юноше снадобье из крохотного флакончика, нанёс на грудь слово исцеления и, покачав головой, побрёл к выходу из Грозового ущелья.
— Вот же упрямые шрии! Вечно бегут впереди молнии. А ведь если бы я не успел, этот бы уже отправился к Творцу, — ворчал себе под нос старик, неспешно шагая по извилистой каменной тропе, — будь моя воля, я бы этому Лауту руки оторвал. Ладно бы себя гробил, ишак такой, так ведь ещё и друзей потянул! В бой они рвутся, как же! Озеро получить прям до усрачки надо! Нет, я ему точно ноги переломаю, как только выйдет…
— Чья бы корова мычала, Агмунд, — проскрипел Регин, показавшись из-за поворота, — думаешь, я не помню, как ты по-молодости забирался сюда? Ох и лупил же тебя старый Дан!
— Свали к Первому, Регин, — огрызнулся привратник, — теперь я злобный старый хрыч на страже, и моя очередь лупить малолетних ишаков, которые возомнили себя слишком умными! Но даже я! Даже я не был настолько туп, чтобы тащить сюда кого-то вроде этого Мариса…
— Зато какую технику сотворил, — цокнул языком Регин. Он гордился учеником.
— Тебе лишь бы свои каракули царапать. Смотри, как бы ещё кто не подох, — фыркнул Агмунд и исчез с хлопком воздуха. Регин беззлобно усмехнулся и отправился вглубь ущелья. Пришла его очередь наблюдать за тренировкой молодёжи.
В чём-то старый хрыч на воротах был, конечно, прав. Лаута стоило сурово наказать за то, что подверг жизнь товарищей опасности, но с другой стороны, формально никаких запретов на вход в Грозовое ущелье не существовало. Правило было одно для всех — войти может тот, кто увидел. Правда, негласно сюда пускали только тех, кто уже в шаге от Озера или выше и так деркзо вломиться сюда, как Лаут, не додумался ещё никто. Пацан очень ловко обошёл следящий знак, скрылся с друзьями в глубине и начал технику прежде, чем их успели найти. Агмунд слишком поздно спохватился… да что там, он бы даже не спохватился, если бы не мастер Рин, который волей случая тренировался здесь неподалёку и вежливо поинтересовался у привратника, какого демона молодёжь забыла в самом сердце Грозового ущелья.
«И всё же, хороша техника», — довольно усмехнулся Регин, рассматривая рисунок на камне. Ученик постарался на славу.
Окружив себя защитой от молний, старый мастер устроился на валуне у стены ущелья и принялся наблюдать за тренировкой молодёжи. Спустя сутки он вынес оттуда Рауда. В отличие от Мариса, тот сумел выбраться из круга на своих двоих, но был так вымотан, что помер бы, если бы попал хотя бы под одну молнию. Ещё через два дня Грозовое ущелье покинула Лиза, кое-как доковыляв до выхода на своих двоих, и Эдван остался один на один с последней ступенью.
***
Сосны мерно качали ветвями на ветру. Яль несла свои воды за горизонт, а издали, нет-нет, да доносились раскаты грома с самого Перевала. Похоже, сегодня тамошняя гроза разбушевалась особенно сильно. Снор хмуро разглядывал лес, стоя на крепостной стене. Он ненавидел стоять на часах, всей своей душой презирал это мерзкое занятие, а всё потому, что после того случая в лазарете, когда он чуть не подрался с тем предателем Лаутом, командующий так рассвирепел, что определил его в пожизненные часовые. Наверняка, старый хрыч Шин выел ему все мозги… проклятый алхимик. Снор возненавидел старикашку всей душой, как и его помощника. С тех пор, как его вынудили стоять сутки напролёт на этой проклятой стене, он, бывший одним из лучших охотников в Уборге над Ялью, ненавидел весь мир.
Впрочем, ещё не всё было потеряно. По крепости ходили слухи о грядущей войне, и в их правдивости Снор мог убедиться собственными глазами. Как-никак, всех крестьян с окрестных деревень, что пытались найти защиту в Уборге, часовой замечал первым. И шныряющих неподалёку тварей — тоже. Поэтому, Снор тешил себя надеждой, что через неделю-другую комендант наконец-то сжалится над ним и закончит его наказание.
Вдруг, глаз воина уловил какое-то движение между деревьев, и Снор мгновенно напрягся, отбросив невесёлые думы. Несмотря на всю неприязнь и нытьё, работу свою он выполнял добросовестно. Иначе наказание могло и продлиться…
Через несколько секунд на опушку леса вышла группа существ, при виде которых мужчина тут же скривился. Проклятые зверолюди. Несколько псов, одетых в какие-то невнятные тряпки и чёрный кот — рысь в нелепых штанах и сумкой через плечо. Приглядевшись, он заметил в группе раненых.
— Твари проклятые, — процедил он сквозь зубы, — будь моя воля, я бы вас всех перебил.
Однако, комендант отчего-то считал иначе. Похоже, усатые каким-то образом договорились с Владыкой Перевала и теперь их всех было велено принимать, как союзников. Вот только… насчёт псин таких указаний никто не давал. Неужели, Чёрный Клык тоже участвует в войне заодно с кошками? Снор не знал, и даже знать не хотел. Как и полагается часовому, он сообщил командиру о приближении зверолюдей, и когда те подошли к стенам Уборга поближе, им навстречу вышла группа воинов в полном вооружении.
— Доброго д-дня, н-наши союзники с Пер-ревала Тысячи Гр-роз, — сказал человек-рысь с заметным акцентом, — мы с наш-шими друзьями из племени Чёрного Клыка наткнулись на стаю тварей в лесах. Нас сильно потрепало, а мои сородичи все погибли… Не позволите ли нам пер-редохнуть у вас денёк, чтобы набраться сил для обратной дороги? — громко спросил человек-рысь, шевельнув кисточками на ушах.