Анна лихорадочно перебирала снадобья, пытаясь найти какое-нибудь более сильное противоядие, чтобы справиться с ядом. Но она и так влила в рану самое сильное из тех, что было. Пошарив в коробке, она быстро вытащила наполненное энергией под завязку снадобье для восстановления атры и тут же взмахом руки влила его в Мариса. Сияние немного усилилось, но эффекта не было. Несмотря на все её старания, он умирал. Яд оказался сильным, действовал не быстро, но беспощадно. Она схватила его за запястье, нащупав пульс. Сердце билось, но медленно.
Анна почувствовала спиной могильный холод. Ощущение вездесущей смерти, которое она так старательно отгоняла от себя, стало невыносимо острым. Словно она стояла здесь, совсем рядом, готовая забрать у неё Мариса. Её Мариса. Её жениха. Она никогда сильно не показывала это другим, но она всегда любила его. Со дня их помолвки в городе. Всем сердцем любила его когда он был невыносимым избалованным сыном Главы, изгнанником, простым воином с Перевала Тысячи Гроз. Любым. И теперь… он лежал перед ней и погибал.
— Почему?! — тихо прошептала она, глотая слёзы. Отчаянье и боль заполнили её сердце, тысячей ножей впиваясь в душу. Почему она оказалась так слаба? Почем ещё одной жизнью, которой суждено угаснуть на её руках, будет именно он?! Почему?! Почему смерть забирала его, а она ничего не могла сделать?! Почему была абсолютно беспомощна перед ней?! Боль переросла в злость, а злость в ярость, но не на себя, а на смерть, как таковую.
— Нет, — прошипела Анна, создавая очередное Слово жизни на теле Мариса. Взмахом руки она влила в него ещё один эликсир и продолжила вливать свою атру, держа руку на запястье парня. Пульс всё ещё замедлялся.
«Ты будешь жить», — подумала она, осторожно впуская в его тело свою собственную энергию в попытке дать ему ещё немного сил. Злость в груди девушки росла, а запах смерти чувствовался всё сильнее. Вдруг палец девушки перестал чувствовать пульс и глаза Анны расширились от ужаса. Сердце остановилось, но она всё ещё его чувствовала. Он ещё не погиб.
Сложив руки вместе, Анна резко нажала на грудную клетку Мариса, посылая туда импульс энергии. А затем ещё раз, и ещё, не прерываясь ни на мгновение. Спину обожгло холодом, и она с ужасом осознала, что сейчас — её последний шанс. Сквозь собственную боль она почувствовала глубко внутри Мариса крохотный, еле теплющийся огонёк жизни. Огонёк, который был готов погаснуть в любой момент. До крови закусив щеку, Анна ногтем вырезала на его коже Слово Жизни и тут же продолжила попытки запустить сердце. Она вкладывала душу в каждое движение и боролась за этот крохотный огонёк жизни изо всех сил, вкладывая атру, но этого было недостаточно. Её усилия не достигали цели, словно ей что-то мешало сохранить жизнь. Стоило этой мысли пронестись в голове, как время для Анны замедлилось. Она внезапно очень ярко почувствовала эту преграду. Что-то непонятное, невидимое стояло между ней и этим крохотным огоньком, не давая раздуть его. И Анна всей душой набросилась на эту преграду, стараясь разрушить её во что бы то ни стало. Полностью поглощённая этой борьбой, она не заметила, как на тонкой плёнке её сосуда души начали проявляться слабые, еле заметные зеленоватые линии, которые с каждой её попыткой преодолеть невидимую стену складывались в замысловатый рисунок. Не почувствовала, как на каждом ядре появились крохотные зелёные прожилки, зарождая первые ростки новой силы. И когда такой росток появился на последнем ядре, преграда разлетелась вдребезги и Анна замерла на середине движения, почувствовав на себе пристальное внимание древней, великой силы. Ощутила себя крохотным семечком рядом с гигантским деревом, песчинкой перед лицом силы куда более могущественной, чем любые Хранители. Но внимание этой силы не было злым, или неприятным. Скорее наоборот, радостным и тёплым. А через миг в голову девушки тысячей игл ворвались новые ощущения. Она почувствовала сотни огоньков жизни рядом с собой. Людей, тварей, пауков в углу зала, мышей в подвале и даже червей под землёй. Почувствовала их так же ясно, как и крохотный, затухающий огонёк жизни Мариса.
Злости и отчаяния больше не было, как не было и преград. Он действительно был плох. Умирал. Теперь она ясно видела подтверждение своим предположениям. Жизненных сил внутри него попросту не хватало. Их кто-то высосал, и Слову жизни было неоткуда взять ресурсы для лечения, а её атра и эликсиры могли лишь слабо поддерживать его, но и только. Но сейчас… сейчас у неё было кое-что ещё.
Анна прикоснулась ладонью к груди Мариса и его тело медленно окутало зеленоватое сияние. Через несколько мгновений он неловко дёрнулся и хрипло вдохнул. Начало биться сердце. Страшная рана на животе и руке постепенно затягивалась. Исчезала мертвенная бледность, возвращая коже на худом, осунувшемся лице более здоровый цвет. Закрылась рана на ноге, заработали нанесенные на кожу Слова. Анна с трудом оторвала ладонь и, пошатываясь, лишь чудом удержала равновесие, едва не рухнув сверху. Девушка выглядела немногим лучше своего подопечного и напоминала ожившего мертвеца. Бледная, шелушащаяся кожа с зеленоватым оттенком, истончившиеся волосы, больше похожие на старую солому, ужасные синяки под глазами, жуткая худоба. Взглянув на мирно спящего Мариса, она устало улыбнулась, вздохнула с явным облегчением и, моргнув, обнаружила, что в лазарете стоит гробовая тишина, а все лекари смотрят на неё широко раскрытыми от удивления глазами.
— Ч… что? — хрипло спросила девушка, покосившись на свою наставницу. Седая женщина в синем халате алхимика глупо моргнула и, выйдя из ступора, всплеснула руками и с криком «Хвала Творцу» подбежала к Анне.
— Что ты чувствуешь?! — воскликнула она, тряхнув девушку за плечи так, что последняя едва не потеряла сознание, — это ведь была она, да? Правда?
— Кто она, учитель? — тихо пропищала девушка, пытаясь отодвинуть от себя наставницу.
— Я знала, — прошептала женщина и, увидев, что Анна слишком слаба, быстро отодвинулась и шустро заставила ученицу выпить несколько восстанавливающих снадобий, — прости. Просто это так волнительно! После стольких лет…
— Наставница, раненые! Займитесь своими и не мешайте работать, — нахмурившись, Анна выпуталась из рук учителя и, поднявшись на ноги, быстро направилась к другим бойцам. Она чувствовала тех, кто больше всего в ней нуждался. С новой силой она сможет спасти куда больше жизней.
Глава 103. Буря
Тяжело вздохнув, Эдван прислонился к зубцу на стене и одним махом осушил склянку со снадобьем насыщенного, жёлтого цвета. Накатившую усталость сняло, как рукой и он снова почувствовал себя бодрым и полным сил. Головная боль притупилась, и мышцы тоже больше не ныли. Через два часа нужно будет принять снова. Потом, правда, начнутся нарушения сна, а головные боли станут ещё сильнее, но это можно было компенсировать Словом жизни. А даже если нет — неплохая цена за быстрое восстановление. В конце концов, не каждый день удаётся пережить удар мастера Моря.
С той злополучной вылазки прошло около часа. В лазарете его подлатали довольно быстро, задержав внутри минут на пять. Налепили лечебных талисманов, напоили стимулирующими и восстанавливающими снадобьями и выгнали на улицу. Раненых было слишком много. Эдван даже удивился, откуда их столько взялось, как-никак, за барьер твари ещё не пробрались. Оказалось, пока они защищали стену и совершали дерзкую вылазку под носом Царя обезьян, твари сумели прорваться в крепость с гор на западной стороне Перевала. Отряд, который должен был охранять горные тропы не справился с задачей и в результате твари прорвались внутрь во главе с Озером чётвёртого ранга и ещё несколькими Озёрами рангом поменьше. Их, конечно, перебили, а старый Агмунд лично уничтожил вожака, но потери во время прорыва гарнизон всё же понёс. Да и пока отбрасывали тварей назад, вглубь гор, тоже. С другой стороны Перевала, где проходов в горы было больше, также прибывали раненые, как и со стен. Несмотря на старания мастеров начертания и Владыки Перевала, барьер дрожал под ударами Хозяина Лесов и Царя обезьян, из-за чего время от времени некоторым тварям удавалось прорваться на стену и вступить в бой. Да и сами атаки вражеских мастеров Моря доставляли множество хлопот. Чего только стоил этот жуткий ураганный ветер Царя обезьян, из-за которого с сорока шагов вниз стабильно падали бойцы, не успевшие спрятаться или ухватиться за что-то в момент атаки. К счастью, большая часть раненых быстро возвращалась в строй, но менее загруженным от этого лазарет не становился.
Эдван выглянул из-за зубца и отправил в тварей несколько молний, но цели достигла всего одна. Прищурившись, Лаут внимательно оглядел поле боя. Земля близ стены была усеяна изуродованными трупами. Их было так много, что в некоторых местах не было видно почвы, а Твари совершенно не обращали на это внимания. На рожон они, правда, тоже больше не лезли. Видимо, самые глупые уже погибли, а остальные сменили тактику и выжидали. От шальных молний их защищали выписанные на земле громоотводы, а прочие снаряды тонули в воздушном щите Царя обезьян. Они больше не летели на барьер сломя головы, а ждали сосредоточенной атаки своих хозяев, и только после пытались взобраться на стены. А чтобы это лучше получалось, к горам трупов добавилось несколько крупных ледяных глыб, созданных обезьяньим мастером с контрактом воды. И находились они прямо под стеной, создавая своеобразный подъём чуть больше двадцати шагов в высоту. Достаточно, чтобы любая тварь могла с него допрыгнуть до края стены. Разумеется, их пытались растопить, расколоть, или уничтожить каким-то другим способом, но Царь обезьян изрядно мешал, а фоциане постоянно использовали Слово Холода, обновляя лёд.
Удивительно, но барьер до сих пор держался. Да, он уже не был столь смертоносным, не бил стеной молний при приближении, и даже из туч над головами врагов разряды стали вырываться куда реже. И, тем не менее, всё ещё стоял. Да, порой он мерцал, пропуская в особенно тонких местах некрупные отряды тварей, но всё ещё как-то держался. Сумел выстоять больше часа под постоянными ударами двух мастеров Моря. Хорошо, что без формации тарана их совместная атака не могла одним ударом полностью разрушить защиту. По-крайней мере, б