Карьера де Витта началась с того, что он принял участие в сражении против Англии.[1] И лично приколотил на грот-мачту метлу, свидетельствующую о том, что будет воевать с врагом до тех самых пор, пока наконец не выметет их вон.
Впоследствии де Витт отправился в Вест-Индию, где занимался торговлей. Но, как поговаривали, не упускал благоприятный случай захватить какой-нибудь торговый корабль. Несколько лет он провел в водах Новой Голландии, но уже в качестве пирата, затем три года служил испанскому королю, а потом вновь стал пиратом и более не сворачивал с выбранного пути.
Было время, когда его эскадра состояла из десяти кораблей, и сильнейшие державы мира старались получить его расположение, чтобы использовать силу адмирала де Витта в своих политических интересах.
Де Витт давно уже отверг все моральные принципы и оставался на стороне того, кто больше платит.
В этот раз за помощью к нему обратился принц де Конти. В качестве залога для предстоящего разговора француз высыпал немало золотых монет. Такому красноречивому человеку трудно отказать во встрече…
Глаза у де Витта были темно-синие, очень спокойные и таинственные. Именно такими представляются океанские глубины.
— Для меня вы всегда останетесь адмиралом, — сдержанно отвечал принц.
Губы де Витта слегка разошлись в благодарной улыбке. Он привык к общению с сильнейшими. Ни один из них не удостоил бы его даже взглядом, если бы им ничего от него не требовалось. Следовало держать ухо востро. Французы в нем заинтересованы, а стало быть, это обыкновенная сделка, из которой надлежало извлечь максимальную выгоду.
— Мне это лестно слышать.
Де Витт щелкнул крышкой карманных часов. Эта золотая вещица досталась ему в качестве трофея от английского адмирала. Рядом со старым гербом он выбил собственный, что свидетельствовало о смене владельца.
Принц невольно улыбнулся. Адмирал так подчеркнул свою значимость, а заодно давал понять, что пора переходить к делу.
— Вы знаете о том, что я совсем недавно претендовал на польскую корону?
— Да, кое-что мне об этом известно, — сдержанно отвечал адмирал, не желая вдаваться в детали.
— Все шло к тому, что корона должна была достаться мне, — неожиданно для себя де Конти обнаружил, что в его интонации прозвучала настоящая обида — непростительная оплошность для принца крови.
Возникла неловкая пауза. Адмирал молча ожидал продолжения. Если герцог решил пожаловаться, то нашел не самого благодарного слушателя.
— Возможно, я бы ее и получил, но польский сейм склонился не в мою сторону. Незадолго до выборов ко мне приехали два десятка шляхтичей и уже клялись в верноподданстве, давали присягу. Признаюсь, в какой-то момент я даже расслабился и посчитал своего соперника, саксонского курфюрста, несостоятельной фигурой. Но тут неожиданно появился русский царь Петр…
Адмирал де Витт слегка кивнул, давая понять, что слушает внимательно.
— Я немного в курсе этой неприятной истории, — произнес он. — Царь Петр дважды писал угрожающие письма польскому сейму и требовал, чтобы они приняли сторону саксонского курфюрста Августа, даже грозил им войной. А потом, чтобы поторопить их с выбором, отправил к границе с Польшей свои войска. Кажется, это обстоятельство сыграло решающую роль.
— Совершенно верно, — проявляя подчеркнутую учтивость, согласился де Конти. — А вы осведомлены о моих делах. Не ожидал.
— Не ищите здесь никакого смысла, — сдержанно заметил де Витт. — Мне приходится заниматься очень многими вещами, и я просто обязан быть в курсе различных дел. А потом, сейчас об этом говорит вся Европа.
— Ну да, конечно… Впрочем, ничего удивительного… Роль неудачника не для меня, — принц едва сдерживал отчаяние. — Мне бы хотелось остаться хозяином положения.
— Полагаю, что мы подошли к главному. И какова моя роль во всей этой истории?
— Тогда вы осведомлены и о том, что русский царь путешествует по Европе под вымышленным именем…
— Петр Михайлов.
— Вот именно… Не понимаю, зачем ему нужен весь этот маскарад? Русские всегда отличались странностями.
— Сейчас он пребывает в Кенигсберге.
— Вы — очень понимающий собеседник. И наверняка знаете даже о том, куда Петр должен далее направиться.
Адмирал слегка качнул ухоженной седой головой:
— Я имею представление об этом. Знаете ли, слухи по Европе распространяются значительно быстрее, чем холера. А потом, русский царь Петр просто бредит морем. Частенько представляется в кабаках шкипером, и все эти разговоры доходят даже до моих ушей.
Принц насторожился:
— И что же вы о нем думаете?
— Весьма занятная личность. — Обветренные губы адмирала разодрала широкая улыбка. — Признаюсь, я бы хотел иметь в своей команде такого матроса… Но дело не в этом. Что вы хотите лично от меня?
— Скажу вам откровенно, адмирал. Я не из тех людей, которые способны прощать оскорбления. — Губы принца плотно сжались. — Русский царь должен поплатиться за это. Вы сказали, что представляете его дальнейший путь…
Всего лишь легкий кивок:
— Именно так. Он должен отправиться морем до Нидерландов.
— У меня к вам будет одна просьба… Потопите корабль Петра! С вашими талантами сделать это будет совсем не трудно. А потом, насколько я понимаю, в этом деле у вас имеется некоторый опыт.
— Разумеется. Мне ведь не однажды приходилось участвовать в морских баталиях, — сдержанно согласился адмирал.
— Ну вот видите. Лучше вас это никто не сделает!
— Тогда, герцог, у меня к вам будет встречное предложение. Вы мне предлагали деньги?
— Я плачу за работу.
— Так вот, прошу их взять обратно.
Старый адмирал положил на стол объемистую сумку. Внутри звякнул металл.
Принц нахмурился. Он вправе был рассчитывать на иное продолжение разговора:
— Я вас не понимаю.
— Я достаточно обеспеченный человек и не нуждаюсь в золоте. С возрастом начинаешь понимать, что главное в этой жизни — спокойствие!
От души слегка отлегло. Герцог даже попытался улыбнуться:
— Если вы отказываетесь от денег, то, следовательно, желаете заполучить нечто большее.
— Возможно, вы и правы. В нынешние времена слово настоящего дворянина стоит дороже.
— Так что же вы от меня хотите?
— Сейчас Голландия не та страна, какой она была во времена моей молодости или хотя бы двадцать лет назад, — неторопливо продолжил беседу старый пират. — Тогда помнили о прежних заслугах. Не то, что сегодня. Прежде каждый герой войны пользовался заслуженным уважением. Ныне все переменилось, и даже в прежних героях видят непримиримых врагов. — Адмирал испытующе посмотрел на герцога, но тот оставался невозмутим. — Вот хотя бы взять меня. Мне приписывают различные злодеяния, которых я не совершал, и порочат мое имя рьяного христианина. Признаюсь, я устал от этих нападок. Мне бы хотелось спокойно встретить старость в кругу своих домочадцев. Для своей страны я уже больше не герой. Все забыли о том, что когда-то я дрался с английской эскадрой и одерживал блистательные победы. — Подбородок де Витта горделиво приподнялся. — Сейчас они почему-то называют меня пиратом. Герцог, я бы не хотел лукавить… Я прошу вашего покровительства.
Всего такая малость за столь неоценимую услугу. Ободряюще улыбнувшись, принц произнес:
— Хорошо, адмирал. Я сделаю все возможное. В моих дворцах вы всегда будете желанным гостем. А теперь давайте перейдем к делу.
— Герцог, в моем распоряжении пять боевых судов. Так что русскому царю не уйти.
— Я очень на это рассчитываю.
Изящно поклонившись, адмирал ушел.
В окно герцог увидел, что де Витт явился в сопровождении небольшой свиты. Видно, они такие же отчаянные головорезы, как и сам адмирал. Старые, с длинными седыми прядями, свисавшими на широкие плечи, эти люди казались сделанными из кусков морской пены. Камзолы, в которые они были одеты, уже давно вышли из моды. Заметно помятые одежды выглядели так, словно тоже побывали в серьезных передрягах.
О чем-то перемолвившись, мужчины оседлали коней и направились к воротам. Наездники они были никудышные — при каждом шаге лошадей их раскачивало из стороны в сторону, как если бы они угодили в нешуточный шторм. Оставалось надеяться, что на палубе корабля эти головорезы чувствуют себя несравненно увереннее, чем в седле лошади.
Как только адмирал со своей свитой скрылся за ровной стеной кипарисов, герцог де Конти подошел к бронзовому бюсту великого Людовика II де Бурбон-Конде. В какой-то момент ему даже показалось, что губы полководца дрогнули. Принц де Конти положил узкую ладонь на плечо принца де Бурбон-Конде, как бы благодаря за молчаливую поддержку. Но потом неловко спрятал ее за спину: а оценит ли полководец подобную фамильярность?
Следует соблюдать субординацию даже с покойниками.
Но одно принц де Конти знал совершенно точно. Его славный предок не прощал нанесенных обид. И уж наверняка отыскал бы способ наказать человека, отнявшего у него корону.
О великом де Бурбон-Конде говорили всякое. Кроме легенд, превозносящих его храбрость, были и откровенные небылицы, придуманные врагами.
Утверждали, что герцог отличался невероятной надменностью, оскорбительной грубостью к подчиненным, его войска выделялись излишней жестокостью и были склонны к неоправданному насилию. Но все эти недостатки не перевешивали его главное достоинство — быстроту и натиск, снискавшему де Бурбон-Конде талант военного гения. Проживая в тени славы великого человека, нужно обязательно чему-то у него учиться. Главный урок — не затягивать с отмщением.
Ответ русскому царю будет столь же стремительным.
В какой-то момент де Конти послышался голос его великого воспитателя: «Я горжусь тобой, мой мальчик!» И Луи-Филипп счастливо улыбнулся.
Глава 7 НЕУЛОВИМАЯ ГРАФИНЯ
Несмотря на предпринятые поиски, отыскать Луизу так и не получилось. Трижды в гостинице встречали женщину, по описаниям очень похожую на графиню, но всякий раз она исчезала за несколько минут до того, как там объявлялись доверенные люди государя. Отчаявшись, Петр Алексеевич уже думал, что никогда не отыщет возлюбленную, но вчера вечером к нему в каморку заявился посыльный и, понизив голос, сообщил о том, что для бомбардира Петра Михайлова имеется письмо от знатной дамы. И вручил царю длинный чугунный ключ со множествами насечек на конце.