— Давай опускай, — распорядился он, невольно поморщившись. Нужно было сразу отдавать команду, как только получил сообщение, а он тратил время на пустые разговоры. Еще пара секунд, и Бурдасов сумеет проскочить переезд, тем более что машина шла на приличной скорости.
Но нет, успеем, подумал он. Вчера по приказу Шустова Андрей в течение двух часов наблюдал за работой переезда, несколько раз перепроверил себя, отмечая время, за которое опускается шлагбаум. Вот и сейчас он сработал как часы. Не возникло опасений и на случай внезапного отключения электричества, железная дорога работала четко, в таких случаях работа всех агрегатов, включая семафоры, стрелки, шлагбаумы и прочее переходила на автономный режим.
Андрей был готов к работе, путейская униформа на плечах. Прежде чем шагнуть из будки, он глубже натянул на глаза бейсболку.
Когда, скрывая короткий автомат, Яцкевич спускался по ступенькам, вплотную к «Мицубиси» подкатила «девяносто девятая» с Белоноговым за рулем. Олег опустил стекло со своей стороны и поднял автомат. Пироговцы разом посмотрели на остановившуюся рядом машину, из окон которой на них уставились сразу два ствола АКС-74.
Олег и Сергей сосредоточили свое внимание только на боевиках Пирогова. Колючие глаза Олега скрывали темные очки, боевикам казалось, что он смотрел на каждого.
— Руки за голову! — резко скомандовал он. — Сидеть и не двигаться. — Скосив глаза, обнаружил остановившуюся слева машину. Заметив необычную ситуацию, водитель благоразумно не доехал до «Акуры»; от спарившихся «Мицубиси» и «Жигулей» его отделяло метров пятнадцать.
Вполне вероятно, что машин соберется с десяток, не меньше, но ни одна не в состоянии помешать: даже при возникновении пробки на дороге существовал хороший коридор для отхода. Причем только вперед, позади можно попасть под огонь постовых.
Белоногов контролировал боевиков, сидящих впереди. Когда они на малой скорости подъезжали к джипу, Сергей выжал сцепление, включил первую передачу и затормозил: площадка, где устроились боевики, шла чуть под уклон.
«Акура» стояла к будке левым бортом. Андрей стремительно сокращал дистанцию, уже не скрывая оружие. Краем глаза поймал двигавшегося справа Костерина, до этого скрывавшегося за строительным вагончиком.
Яцкевич полностью контролировал ситуацию, видя в салоне каждого, и не стал медлить, когда охранник, сидевший за рулем, сделал резкое движение рукой: то ли потянулся за оружием, то ли собрался рвануть седан с места. Стреляя через стекло, Андрей прочно обездвижил водителя, прострелив ему голову: две пули попали точно под ухо, третья ушла поверх головы.
П-90 — удобная штука, подумал Андрей. Он заранее поставил автомат в положение «непрерывный огонь»: при слабом нажатии на спусковой крючок можно вести форсированный огонь, при полном — непрерывный. Стреляя в охранника, он чуть прижимал спуск, и произвел пару очередей в три выстрела. Уловив движение еще одного телохранителя, повел было стволом, но подоспевший Тимофей прошил того длинной очередью.
«Я бы тоже так сумел», — усмехнулся Яцек, отмечая, что пули, выпущенные из костеринского автомата, буквально разнесли охраннику голову.
Андрей на мгновение поймал искаженное страхом лицо Алексея Бурдасова и просто не смог устоять, чтобы не сделать еще один шаг к машине, наклониться к окну и бросить прощальное:
— А у тебя сквозняк в машине, брат.
И придавил спусковой крючок.
В этот раз все три пули легли точно в цель. Алексей Бурдасов дернул головой и повалился на мертвого охранника.
— Уходим! — Пятясь от машины, Яцек послал взгляд на свою пленницу: «Не забыла ли канарейка, что ей делать? Нет, не забыла, ведет себя более чем активно». Андрей вгляделся более внимательно…
Костерин в это время уже садился в машину.
«В ответ, что ли, машет или спятила?»
И вдруг Яцкевич увидел в ее руке сигнальный флажок. Его осенило: поезд! Идет поезд и может перекрыть им путь.
«Нет, в наши планы это не входит».
Он оказался прав, потому что постовые уже всполошились: медленно, неуверенно тронулась с места патрульная машина. Округлившимися глазами на работу «пятерки» смотрела пара водителей, остановившихся неподалеку.
— Так какого же ты!.. — выругался Андрей, подбегая к задней дверце «Жигулей» и продолжая орать: — Открывай ворота, твою мать!
Железнодорожница уже видела приближающийся на полном ходу грузовой состав. Метнувшись в будку, привела в движение подъемник и прильнула к окну. Приложив к груди руку, она с замиранием сердца смотрела: «Успеют или нет?» И так же видела приближающуюся патрульную машину.
Боевики Пирога не смели шелохнуться. Во время работы Андрея и Тимохи Олег с товарищем держали боевиков на мушке. Как только прозвучала короткая очередь из автомата Яцкевича, один было дернулся, вернее вздрогнул, непроизвольно повернув голову. Олег тут же отреагировал, выше поднимая автомат, и осадил боевика окриком:
— Не двигаться! — потом, чуть ослабив голос: — Не в тебя же стреляют.
В какой-то степени он успокоил их, они резонно могли подумать, что их держат на прицеле, чтобы не мешали. А как же «стрелка»? — голос с кавказским акцентом?
Впрочем, Яцкевич и Тимофей работали очень быстро, гораздо быстрее их мыслей.
А опущенный шлагбаум не очень беспокоил — справа оставалось достаточно места, чтобы проскочить, едва задев за балку. Окрики Андрея носили чисто эмоциональный характер, вдобавок эта женщина была его «клиенткой», и от того, как она справится с заданием, будет оцениваться и его работа как на подготовительном этапе, так и в целом. Вряд ли кто-то из группы отметит этот факт, но появлялась возможность козырнуть им.
Думал ли именно об этом Андрей, садясь в машину? Скорее всего его больше волновал приближающийся состав. За пять-десять минут до начала операции что-то затрезвонило в будке, женщина вопросительно посмотрела на Яцкевича, но он велел ей оставаться на месте. И если бы она сообщила, что приближается состав, разрешил бы он ей поступить согласно инструкции и опустить шлагбаум? Нет, конечно. Но, зная о приближающемся составе, мог занервничать. Хотя и это под большим вопросом, забыл бы все напрочь.
А сейчас нужно уносить ноги.
— Держи, — приказал Олег боевику, сидящему возле окна, и стволом вперед протянул ему задействованный в работе П-90. Его «калашников» все так же фиксировал бледные лица. То же самое проделал Белоногов с места водителя.
Можно было передать оружие и раньше, такой вариант также разрабатывался, но у боевиков оставалось время прийти в себя, так как тот же Яцкевич, передав автомат, затратит три-четыре секунды, пока обогнет машину и сядет на место. А так появлялся даже фактор неожиданности: после перестрелки все сели в машину, кажется, готовы уехать, и вдруг неожиданное предложение, от которого можно растеряться. Протянешь руку, возьмешь, куда денешься. А если нет, то поставленные на предохранитель автоматы еще нужно привести в рабочее положение, к тому же на них продолжит смотреть пара «Калашниковых».
А по большому счету стрелять боевики не будут, не в их интересах, а если пальнут, то только по глупости. Как бы то ни было, но, работая, группа Шустова учла все, вплоть до того, что боевики на момент начала операции могли находиться не в салоне, но это уже другая история.
Оба беспрекословно подчинились, принимая оружие.
— Руки опустить вдоль дверей, — распорядился Олег. — Оружие в салон не затягивать — не в ваших интересах. Вперед, — скомандовал он Сергею, который уже передал автомат Костерину и был готов сорваться с места.
Сразу за переездом Белоногов свернул на Заводское шоссе, по которому в основном двигались грузовые машины, затем свернул еще раз, выезжая на дорогу с односторонним движением: пять минут по ней — и открылся въезд на территорию так называемого Михайловского парка, больше похожего на дремучий лес, — там они и бросили машину, пересаживаясь в другую.
Железнодорожница облегченно выдохнула, когда прямо перед ревущим локомотивом пересекли рельсы «Жигули». Она не видела кулака, который показывал ей Андрей из окна машины, не слышала, как он в сердцах снова обругал ее: «Напарница, мать твою!» — перед глазами мелькали грузовые вагоны и цистерны. Вспомнив о своих обязанностях, она опустила шлагбаум, поклявшись, что будет молчать даже под угрозой увольнения.
Когда, словно на цыпочках, подъехала патрульная машина и из нее раздались предупреждающие, гавкающие голоса милиционеров, ей стало неинтересно. И ее уха вряд ли коснется информация о разборках между бригадами покойного Бурдасова и некоего Пирогова, которого через два дня найдут с простреленной головой.
28
Грач получил четкие указания от Валентины: если о продаже дома хозяева давали объявления в газету, от предложения отказываться. В Каменке, небольшой деревушке, расположенной в семидесяти километрах от города, Грачевскому понравился срубовой дом: предпоследний на единственной улице, с надворными постройками и широким палисадником. Но хозяйка сказала, что уже несколько раз давала объявление о продаже.
За два дня Грач объездил три десятка поселков. В основном продавали развалюхи, а хорошие дома, как правило, располагались в середине улиц. Наконец под вечер он нашел то, что искал.
Деревня называлась Марево и насчитывала пять десятков домов, добрая половина из них пустовала. Приглянувшийся дом стоял третьим с краю и выглядел крепким. Участок в пятнадцать соток Грача вовсе не интересовал, но хозяйка — сгорбленная старушка лет семидесяти пяти, назвавшаяся бабой Ниной, в первую очередь повела его в огород, показывая унавоженную землю, аккуратные грядки клубники, плети бахчей, множество вишневых деревьев, растущих вдоль забора.
Наконец она пригласила гостя в дом; после осмотра угостила чаем с вареньем, приговаривая, что уступит в цене, если гость согласится на покупку. А будущий урожай картошки и капусты — пополам, это было единственное условие, которое выдвинула баба Нина.