Или…
– Полнолуние, – сказала я. – Двигаться на Алгу нужно при полной луне.
Мое спонтанное вранье было рискованным. Но я не собиралась помогать Атриусу убивать сотни и тысячи моих соотечественников. И потом, Алга была расположена в труднодоступном месте, поэтому Атриус и не хотел выдвигаться туда без прорицательницы. Если там он потерпит поражение, это может полностью остановить дальнейшее завоевание Глеи.
А если он все-таки одержит победу… видения непредсказуемы и трудны для понимания. Сплету ему какую-нибудь историю, а себе… тоже что-нибудь убедительно-оправдательное.
– Ты уверена? – недоверчиво спросил Атриус.
– Уверена.
– Хорошо, что еще тебе открылось?
Обрадованная тем, что одного вранья вполне достаточно, остальную часть видений я передала правдиво: о короле, скалах, тумане. Я даже начертила на песке расположение каналов. Все это Атриус перерисовал в потрепанную записную книжку. Он часто прерывал меня, задавая уточняющие вопросы.
Надо отдать должное его аккуратности и основательности. Во всяком случае, к искусству прорицания он относился более уважительно, чем я думала. Он понимал, что можно передать лишь общую картину и что точных ответов на его вопросы у меня нет.
Закончив пересказывать видение, связанное с Алгой, я умолкла и стала наблюдать за Атриусом. Скрестив ноги, он сидел на песке, продолжая писать. Склоненная голова позволяла рассмотреть его рога.
А ведь в моем видении рогов у него не было.
Подувший ветерок показался мне холодным, и я зябко поежилась.
Атриус закончил писать и сверкнул на меня глазами:
– И?
Короткое слово, пронизанное ожиданием. Он знал, что я рассказала не все. Но то, что я увидела потом, по силе не шло ни в какое сравнение с пророчеством об Алге. Атриус чувствовал: меня сейчас корчит не просто так.
Я могла бы придумать еще одно вранье, а правду утаить, как козырную карту в рукаве. Но он почует ложь, и в дальнейшем это не лучшим образом скажется на его доверии ко мне.
Или я могла рассказать правду, понаблюдать за его поведением и извлечь полезные уроки.
– У меня было и другое откровение, – сказала я.
Атриус ждал.
– Я видела тебя.
И снова молчание.
– Ты был моложе, – продолжила я. – У тебя не было этих… особенностей. Ты стоял на горе вместе с каким-то воином. Наверное, он тоже был кроверожденным, – добавила я, вспомнив ту сцену.
Сущность Атриуса оставалась невозмутимой и непроницаемой, будто стальная стена. Мне редко встречались умеющие так владеть собой.
– Вы оба были на самой вершине. Коленопреклоненные перед богиней.
Я вдруг поняла, кто она. Ниаксия. Наверняка это была Ниаксия.
– Перед Ниаксией, – пояснила я. – И она…
– Достаточно.
Атриус резко встал. От него веяло холодной яростью.
– Больше никогда этого не делай, – сказал он.
Завоеватель не повысил голоса, поскольку был не из тех, кому это требуется. Внешнее спокойствие куда сильнее передавало угрозу, исходящую от него, и его гнев. Я вздрогнула, словно мне в спину уткнулось острие меча.
– Больше – никогда – этого не делай, – повторил он. – Понятно?
– Чего не делать? – спросила я. – Прорицаний? Так ты же сам просил.
– Твои прорицания не должны касаться меня.
Его слова прозвучали ударом: колющим и жестоким.
– Мне…
Я была уже готова сплести паутину из учтивых извинений, но Атриус сунул руки в карманы мундира и отвернулся.
– Мы снимаемся с места. Эреккус подготовит тебя к пути, – рявкнул он, оставляя меня сидеть у догорающего костра. – Не вздумай сбежать. Я тебя все равно найду. И чтобы к восходу была в лагере.
10
– Что, болят? – спросил Эреккус, взглянув на мои перевязанные ноги.
Атриус сдержал слово. Я еще долго просидела на берегу озера, но, как только вернулась в шатер, он тут же послал туда Эреккуса с мазью. Мазь я накладывала сама. Эреккус вручил мне склянку и отошел. Естественно, он чуял запах моей крови, однако умел владеть собой. Мне это понравилось.
Мазь была насыщена магией и быстро заживляла раны. Но они затянулись не до конца и еще саднили.
Долго лежать мне не пришлось. Уже вечером меня позвали помогать. В лагере снимали шатры. Мой мы сворачивали вместе с Эреккусом. Стоило мне отойти от него на несколько шагов и оказаться вблизи солдат, он резко меня окликал.
– Будь у меня на глазах, – потребовал он. – Атриус мне голову оторвет, если кто-то из них дотронется до тебя.
– Теперь понятно, почему ты так оберегаешь мою жизнь, – усмехнулась я. – Если я помру, тебя отымеют по полной.
Эреккус явно не ожидал услышать от меня таких словечек. Он вскинул брови и покачал головой.
– Удивлен? Думаешь, если я служу богине, то не умею ругаться?
– Странно… странно до жути, – пробормотал он себе под нос.
К своему заданию я относилась серьезно, но… серьезная работа не мешала мне и развлекаться при случае. Подкусить кроверожденного вампира – чем не веселье?
Мне нравилось дразнить Эреккуса. Это было проще простого. У Атриуса хватало дел, и потому я находилась под неусыпным надзором охранника, коротая время пикированием с ним.
Он забывал, что я способна чувствовать происходящее у меня за спиной. Почуяв, как он решил облегчить себе работу, я тут же сказала ему об этом. Эреккус недовольно поежился, а я громко засмеялась.
– Злорадствуешь, ведьма, – проворчал он.
– Я думала, у тебя шкура потолще.
Повернувшись, я помогла ему погрузить свернутый шатер в повозку. Лошади беспокойно переминались и храпели. Я чувствовала смятение, которое почти не оставляло бедных животных. Интересно, этих лошадей вампиры привезли из Обитр или украли у местных жителей? Если украли, тогда понятно, что лошади побаивались своих новых вампирских хозяев.
– А шкура у меня очень толстая, – обиженно заметил Эреккус. – Я воевал с призраками Слэды. Знаешь, кто они такие?
Я покачала головой, изумленная его серьезностью.
– Эти призраки – порождения смерти, – сказал он, прислоняясь к повозке. – Это души вампиров, измученные и истерзанные до такой степени, что от них остались лишь оболочки боли и гнева. И было их целая тысяча.
Я хмыкнула и захлопнула дверцу крытой повозки. Атриуса я почуяла раньше, чем увидела. Я всегда чувствовала его по трепетанию нитей, постоянно протянутых к нему. После его выплеска у костра он не приходил и не заговаривал со мной, вплотную занимаясь делами лагеря. Я издали следила, как он помогает солдатам сворачивать шатры.
Надо отдать ему должное: работать он умел и делал все наравне с солдатами, от заката до рассвета. Он ничего не ел и не отдыхал, а лишь трудился без устали.
Естественно, от такой работы ему было жарко, и он постепенно снимал с себя одежду. Сначала мундир, затем пояс, рубашку и даже сапоги. И теперь он, голый до пояса, месил босыми ногами грязь. Всклокоченные волосы выбивались из кожаного обруча, косо сидящего на лбу.
– А кто вел тебя на эту великую героическую битву с призраками? – спросила я Эреккуса. – Атриус?
Мной двигало любопытство и не более того. Я никак не ожидала, что мой вопрос так подействует на Эреккуса. Но его сущность мгновенно изменилась. Оставив работу, я повернулась к нему.
Эреккус стоял ко мне спиной и перевязывал очередной шатер. Однако я знала: его руки перестали двигаться.
Я осторожно коснулась его сущности. Сожаление. Чувство вины. Печаль. И сильнее всего… стыд. Глубокий, всепоглощающий стыд. Все его чувства напоминали повязку на старой ране, которая так до конца и не зажила.
– Да, – коротко бросил он.
Отвечать подробнее он не собирался.
– Атриус – хороший полководец? – тем же непринужденным тоном спросила я.
Неловкость Эреккуса почти полностью растаяла.
– Великий полководец. Нам очень повезло, что у нас есть такой военачальник. Считается, что солдат ради командира должен лезть и в огонь и в воду. Но не у каждого солдата есть командир, который ради него сделает то же самое. Особенно у наших.
Это маленькое добавление меня заинтересовало.
– Особенно у ваших?
Эреккус снова умолк и стал с усердием увязывать сложенный шатер.
Я чуть ли не в первый день поняла, что Эреккус весьма болтлив. Мне это было очень на руку, поскольку Атриус разговорчивостью не отличался.
– Вы ж о нас мало знаете, – наконец заговорил Эреккус. – Так я тебе скажу: Дом Крови в Обитрах… в общем, нас не жалуют.
Это я как раз знала даже при своих скудных познаниях о населении Обитр. Дом Крови считался проклятым, и королевства Тени и Ночи взирали на него свысока.
Чтобы не вызывать подозрения Эреккуса, я притворилась незнающей и с искренним удивлением спросила:
– Что, правда? А почему?
– Долгая эта история и невеселая, – взмахнул рукой Эреккус. – Старая, скучная история, нагоняющая тоску. Разгневанные богини, титулованные короли, проклятия, дышащие местью. Одним словом, трагедия.
– Мне такая история не кажется скучной.
– Потому что ты не живешь в нашем Доме Крови. Говорю тебе, скучная история.
Я решила расспросить его подробнее, но не сейчас, а когда хорошенько выпьет. Пьяный Эреккус должен быть еще болтливее трезвого.
Я вновь переключила внимание на Атриуса, который нагружал одну из многочисленных повозок. Без одежды он показался мне даже более рослым. Он был прекрасно сложен. Атриус поднимал очередной ящик, морщился от натуги, затем выпрямлялся и ставил ящик на повозку. Я любовалась игрой мышц на его спине и плечах.
Но если он привык тяжело работать наравне со всеми и делал это часто, нечего удивляться его мускулистому телу.
– Вот уж не думал, что девы с повязками на глазах не потеряли плотского интереса к мужчинам, – сказал Эреккус. – Это удивляет, как и прочие твои штучки. Хотя, если бы ты так пялилась на меня, мои ощущения были бы другими.
– Нет у меня никакого плотского интереса, – с излишней поспешностью возразила я и снова повернулась к нашей повозке.