Он стал моим якорем. Я туго натянула нить, моля богов, чтобы она выдержала, и мы успели выбраться.
Я прошла через нить и рухнула на мокрые камни. Бока и живот болели от жуткого кашля. Я исторгала из себя все новые порции соленой воды. Рядом со мной приходила в себя спасенная вампирша. Эреккус помогал ей встать на ноги.
Кто-то дотронулся до меня, и я отпрянула.
– Прекрати, – рявкнул Атриус.
Он поднял мою руку. Меня обожгло болью. Кажется, он что-то наворачивал мне на руку. Я попыталась вырваться.
– Прекрати сопротивляться, – потребовал он. – Ты ранена. Я останавливаю кровотечение.
Кровотечение.
Я задышала медленнее. Сердцебиение успокоилось. Я ощутила свою руку и рану, на которую Атриус наложил тугую повязку.
Он смотрел на меня без тени сочувствия. Просто оценивал мое состояние.
– Идти сможешь?
И опять ни капли чуткости. Только практический интерес.
– Да.
Он протянул руку. У меня кружилась голова, и потому я приняла его помощь. Его рука была грубой, со следами шрамов. Там была записана вся его жизнь.
Когда я встала, он убрал руку. Меня пошатывало. Раны болели, но они были неглубокими. Меня больше тревожили истощившиеся магические силы. Нити казались неосязаемыми и недосягаемыми. Только этого еще не хватало. Наше дальнейшее странствование по туннелям превращалось в приключение.
– Нам надо идти дальше, – сказал Атриус.
Его взгляд буравил меня, вгрызался в плоть, пытаясь добраться до глубин.
– Я готова.
Я взяла у него свой меч. Атриус поднял меня на вытянутых руках. Мы оказались на верхнем ярусе туннелей и продолжили путь.
15
Туннели верхних ярусов привели нас почти к самой поверхности. Скоро мы столкнулись с новой волной воинов Авеса. К счастью, их было меньше, чем в прошлые разы, и тем не менее достаточно, чтобы замедлить продвижение нашего измотанного и заметно поредевшего отряда. Если странствия по туннелям и утомили Атриуса, он не подавал виду. Этот вампир был неукротим, словно прилив, доставивший нам столько хлопот. Он не обращал внимания ни на раны, ни на усталость. Он продвигался вперед, убивая одного противника за другим. Поспевать за ним было нелегко, но я не позволяла себе отставать. Туннели сузились настолько, что приходилось идти цепочкой. Я прилагала все силы, чтобы не отставать от Атриуса ни на шаг. Я добивала его раненых, а он – моих. Так мы прикрывали слабые стороны друг друга.
– Уже недалеко, – прохрипела я, вытаскивая меч из очередного мертвого тела.
Атриус отрывисто кивнул, не останавливаясь ни на мгновение.
Нас снова окружили противники, но за их спинами проглядывало звездное небо.
– Конец туннеля, – обрадовался Эреккус. – Спасибо нашей своенравной мамочке на небесах.
Я молча согласилась с ним. Приятно было после затхлых туннелей вдохнуть свежий воздух. Мы выбрались в непосредственной близости от замка, зловеще нависавшего над нами. Он оказался не столь внушительным, каким виделся издалека на фоне зубчатых склонов горы, что и создавало иллюзию величия. А вблизи… нелепое, безвкусное сооружение, как и ворота, сквозь которые мы прорвались в город. Казалось, его слепили из того, что нашлось под рукой, упрямо нарушая все правила строительства замков. Сейчас мы находились очень высоко, на улицах Алги, если можно так назвать немощеные тропы и полусгнившие висячие мосты, которые вели к домам, теснящимся возле скал. Население Алги привыкло к насилию и потому не высовывало носа. Все окна были плотно занавешены.
Но вторгшиеся вампиры отличались от местных постоянно соперничающих приспешников Короля питоры. Город пульсировал от ужаса.
Атриус остановился, разглядывая местность. Он повернулся в сторону моря и других островов Алги, откуда к суше тянулись каменные мосты, напоминавшие кривые паучьи лапки. Я чувствовала, с каким облегчением он смотрел на солдат, медленно выходивших из туннеля во внутренний город. На какое-то время он изменил своей холодной сдержанности.
Его армия понесла заметные потери. Конечно же, Атриус это знал. Но сейчас он радовался тому, что не потерял всех, кто отправился с ним на штурм Алги. Для него это уже было победой.
Повернувшись к воинам, он что-то скомандовал на обитранском и вновь уставился на замок – нашу главную цель вторжения.
Атриус мечом указал на замок, и мы двинулись дальше.
Более милосердные правители вряд ли допустили бы сражение на городских улицах, заполненных ни в чем не повинными мирными жителями. Авес и его окружение не знали слова «милосердие». Мы на каждом шагу убеждались, что люди для него не более чем пешки. Средство для удержания власти. И теперь его солдаты врывались в дома и выгоняли обитателей на улицы. Фактически – в узкие грязные проходы. Перед нами снова выстраивали живые стены из перепуганных людей, которые не желали умирать за интересы своего правителя. С нижних этажей замка полетели наспех сделанные бомбы и горящие промасленные тряпки. Нас это не испугало, однако вскоре вокруг замка запылали деревянные домишки и хлипкие мостики.
Меня захлестывали страх и боль несчастных горожан. Я понимала, что мне их не спасти. Я и не пыталась. Мои магические силы были на исходе. Большинство жителей погибали от рук и действий солдат Авеса раньше, чем мы добирались до той или иной части города. Заграждения из трупов были ему полезнее, поскольку замедляли наше продвижение. Воины Атриуса не убили ни одного мирного жителя. Убрав оружие в ножны, они проталкивались через возникшие преграды. Отдельные солдаты Авеса еще пытались помешать нам, выскакивая из замка. Этих было не жалко. Они заслуживали смерти. Но наряду с ними росло число невинно погибших мирных жителей.
Случайные смерти. Пустяк в глазах таких, как Авес. Старики, женщины, дети. В одном месте, где горели почти все дома, я увидела девочку-малышку, высунувшуюся из окна. Ее тело обмякло, незрячие глаза смотрели в пространство. Сущность уже покинула тело. Девочка была мертва. Умерла она совсем недавно. Ее оборванные нити еще трепетали от страха.
Я словно в трансе застыла напротив окна, пока Атриус не тронул меня за плечо.
– Обожжешься, – угрюмо бросил он. – Огонь совсем рядом.
Наверное, он увидел все признаки моего гнева: стиснутые кулаки, дрожащий подбородок. Меня и саму трясло. Он это тоже чувствовал, когда уводил меня от мертвого ребенка в окне.
Я понимала, что не должна показывать Атриусу свою слабость. Но я была слишком рассержена и даже не отчитала себя за такое поведение.
Он наклонился к моему уху и прошептал:
– Сколько еще погибнет, прежде чем мы убьем эту тварь?
Услышав вопрос, я чуть не рассмеялась от какого-то садистского ликования и махнула в сторону замковых ворот:
– Осталось пробиться вон туда.
Мой палец указывал на самый верх башни.
Даже растратив почти всю магическую силу, я безошибочно чувствовала присутствие Авеса в замке. Этого гнусного червяка.
Атриус обернулся. Его стратегия дала прекрасные результаты. Солдаты растекались по городу, одновременно занимая все кварталы. Но направлений было много, и отрядам снова приходилось дробиться на мелкие группы. Я была настолько одержима расправой с Авесом, что не заметила, как далеко мы оторвались от остальных.
Те из наших, с кем мы пробивались сюда, отстали, ведя сражения с последними солдатами Авеса, находившимися вне замка.
– Будешь дожидаться их? – спросила я.
Атриус усмехнулся, как от невольной шутки.
– Я не стану никого ждать… Сколько их там?
– В замке? Много.
– Слишком много?
Я остановилась. На самом деле он спрашивал: «Слишком много для нас?»
Да, их там много. Последняя преграда между нами и Авесом. Сборище самых отпетых, готовых нас убить.
Но я подумала об Атриусе и о его умении мгновенно расправляться с противниками. Оценила степень своей подготовки и внушительную цепочку мертвых вражеских тел, образовавшуюся за время продвижения от внешних ворот к замку.
Меня душила ярость.
– Нет, – наконец сказала я. – Не слишком.
Атриус улыбнулся. Именно это он и хотел услышать от меня.
16
Арахессы не должны поддаваться сильным эмоциям вроде пылкой влюбленности, бурной радости, ужасу, ненависти. Такие состояния затуманивали разум, лишая его невозмутимости. Это не означало, что нам вообще запрещали быть страстными и любить. Поощрялась любовь к Прядильщице, сестрам и стремлению исполнять предначертанное. Но наша страстность должна была отличаться глубиной и спокойствием, быть подобной морю в ясную ночь. Нам внушали, что нет ничего опаснее бури.
Бури были самой темной стороной моего характера, с которой я вела постоянную борьбу.
Ворота замка мы с Атриусом оставили широко открытыми, а сами приготовились пробивать путь для его солдат, что вскоре явятся сюда. Однако мы никого не ждали и шли дальше. Я знала, что едва ли запомню все подробности штурма. Мои ноги двигались сами собой, а мою сущность носило по бурным эмоциональным морям, запретным для арахесс. Мне это очень нравилось, и я не испытывала ни капли стыда.
Внутри замок был таким же безвкусным и отталкивающим, как и снаружи. Грязным. Захламленным. Некогда изящную мебель, шелковые портьеры и обои покрывали пятна крови, вина и мужского семени. Авес был последним в длинной цепи военачальников Короля питоры, правивших этой грудой старья. Его окружали алчные, завистливые ничтожества, грызшиеся между собой и мечтавшие занять его место.
Я ненавидела их и подобных им.
Я ненавидела тех, для кого власть была способом обжираться и предаваться излишествам. Тех, кто мог спокойно обречь на смерть своих подопечных, только бы самим и дальше забавляться золотыми игрушками.
Я ненавидела тех, кто превращал подвластных им людей в охваченное паникой стадо, только бы остановить нас.
Я ненавидела тех, кто заживо сжег ту малышку.
Всех их я отчаянно ненавидела, и мне нравилась моя ненависть.
Арахессы учили нас, что эмоции всегда должны быть подобны спокойному морю.