Он хмуро посмотрел на меня.
– Нет. Просто им и так хватает… разных отвлекающих моментов.
– Значит, я – отвлекающий момент? Ты мне льстишь. Я думала, ты вообще ничего не заметишь.
Удар попал в цель. По его лицу промелькнуло странное выражение. Почти улыбка. Я ни разу не видела этого вампира таким.
– Я же не слепой, – сказал он.
Эта фраза застигла меня врасплох, и я не удержалась от смешка. Может, мне только показалось, но я уловила проблеск удовлетворенности, проникший за тщательно охраняемые стены личности Атриуса.
Нет, он не был слепым.
Я была, однако это не мешало хорошо ощущать его состояние, когда он повел меня к двери.
– А ты вчера не возвращалась к себе в комнату. Я заметил.
Ночь была долгой и хлопотной. Атриус готовился к скорому уходу из Алги, оставляя лишь небольшой отряд для управления городом. Дел предстояло много, а времени, как всегда, не хватало.
Помощь Атриусу выходила за пределы моих обычных способностей. Я перенапряглась и сильно утомилась. Весь остаток дня у меня болела голова, в движениях не было привычной слаженности. Нити вокруг меня утратили четкость, и я с трудом их удерживала.
Когда я пришла к себе и рухнула в кресло, единственным желанием было уснуть. Однако слова Эреккуса прогнали сон.
– Ты заметил? – вскинула я голову.
– Я обязан замечать твои уходы и возвращения, – сказал Эреккус, сощурившись, и уселся на соседний стул. – Всю ночь ломал себе голову над тем, почему ты такая усталая.
– Когда Атриус поручил тебе следить за моими уходами и возвращениями, вряд ли это касалось состояния, в каком я возвращаюсь.
Эреккус усмехнулся и подался вперед.
– Догадываюсь, чем оно вызвано. Точнее, кем.
Прядильщица милосердная, мне еще только дурацких шуток не хватало.
– Должна тебя разочаровать. Твоя догадка – выстрел мимо.
– Так я тебе и поверил!
– Он же твой друг. Если хочешь узнать будоражащие подробности его интимной жизни, спроси у него. Он тебе скажет то же самое.
Эреккус расхохотался.
– Друг. Ты считаешь меня другом Атриуса? Можно подумать, у него есть друзья.
Мне стало любопытно.
– Но вы же неплохо ладите. С тобой он говорит больше, чем с другими.
– Возможно, только это как… – Эреккус наморщил лоб, подыскивая нужное слово. – У вас здесь есть бродячие коты?
– Немного. Но я поняла твой намек.
Когда наступают голодные времена и весь скот уже зарезан и съеден, наступает черед собак и кошек. Особенно в городах, где голодающие жители ловят и едят всех четвероногих. Те домашние животные, кому удается сбежать, потом уже никогда не возвращаются к людям.
– Так вот, Атриус – он вроде бродячего кота, – продолжил Эреккус. – Друзей у него нет. Он просто терпит твое присутствие.
– А твое присутствие он терпит больше, чем чье-либо, – с преувеличенным недоверием сказала я.
Эреккус хмуро покосился на меня.
– То же могу сказать и о тебе, сестра. Твое присутствие он сумел вытерпеть весь день.
– Но не ради сладострастных наслаждений. Клянусь тебе, – заверила я и для большей убедительности подняла руки. (Хорошо еще, не произнесла по привычке «клянусь тебе Прядильщицей».) – Ему просто понадобилась моя помощь в одном деле.
– Уверен, что понадобилась. И твой наряд ему помог. Если, конечно, эту тряпку можно назвать нарядом.
– Опять выстрел мимо, – усмехнулась я.
– Я тебе уже говорил: ты в его вкусе, – проворчал Эреккус. – Красивая и бедовая.
Это мне даже польстило.
Интересно, может, Атриусу тоже снилась какая-нибудь красивая бедовая особа?
Эреккус с кряхтением встал, подошел к двери и остановился.
– Что бы ты там ни делала, все равно спасибо, – сказал он. – Сегодня у Атриуса настроение было куда более сносным.
Он ушел, тихо притворив дверь. Я заползла в кровать. Я устала телом и душой, а потому закрыла глаза и стала ждать наступления сна.
В тишине и уединении комнаты, где никто меня не видел, я провела пальцами по руке. Просто из любопытства. Просто чтобы вспомнить ощущения.
Бессмысленное прикосновение.
И еще бессмысленнее жаждать повторения.
Стук в дверь оборвал мой сон.
Я заставила себя сесть на постели, соображая, что к чему. В мою дверь стучали. Это был не Эреккус. И не Атриус.
Я стала и открыла дверь. На пороге стоял один из ординарцев Атриуса.
– Извини, прорицательница, что разбудил, – сказал парень. – Он зовет тебя к себе.
Дальнейших объяснений не понадобилось. Я вновь застала Атриуса в том же кресле у пылающего очага. На этот раз мы обошлись без долгих разговоров. Он с легким замешательством посмотрел на меня и открыл рот, но я его опередила.
– Все нормально, – сказала я. – Знаю. Ничего не нужно объяснять.
Меня удивило сострадание, прозвучавшее в моем голосе.
Мои вчерашние действия ослабили узел внутри него, однако к ночи боль вернулась. Я молча принялась за дело, освобождая из хватки проклятия те немногие нити, что еще не были полностью захвачены гнилью. Затем я усыпила Атриуса и вскоре уснула сама.
Каждую ночь он посылал за мной. На пятую – последнюю ночь нашего пребывания в Алге – я пришла к нему сама.
Он открыл дверь.
Поймав его взгляд, я сказала:
– Решила, что так будет быстрее.
Атриус долго молчал, но кивнул и впустил меня.
Помогать ему было тяжело. Для меня такая помощь не являлась привычным занятием. Она выжимала из меня все силы: телесные и магические. Тогда почему малая часть моей личности обрадовалась, когда он впустил меня? Почему я испытывала странный покой, погружаясь в тепло его души? Когда я спала у него, меня не мучили кошмары. Объяснений этому я не находила.
«Возможно, все мы просто животные, – думала я, засыпая в ту ночь, постепенно отпуская нити сущности Атриуса. – И нам приятно спать не в одиночку».
20
– Васай?
Я поперхнулась этим словом, как куском, попавшим не в то горло. Наклонив голову, я глотнула воды, чтобы утаить изумление и скрыть за волосами выражение лица.
Вроде бы название этого города должно было потерять для меня всякий смысл.
За пятнадцать лет оно должно было бы превратиться в смутное воспоминание, а еще лучше – совсем изгладиться из памяти. Когда становишься арахессой, все предшествующее этому теряет значение. Потому-то Арахессия и предпочитала набирать совсем маленьких девочек. Чистые дощечки, на которых легко писать то, что нужно ордену. Но в десятилетнем возрасте моя табличка была уже порядком исписана, о чем я никогда не забывала и не оставляла попыток вернуть ей девственную чистоту.
Это произошло непроизвольно и указывало на сохранившуюся отметину, которой давным-давно полагалось исчезнуть.
Я сделала еще глоток воды. Атриус внимательно смотрел на меня. Глупо было надеяться, что темнота скроет от него мое лицо.
– Да, – ответил он.
«Это же так очевидно», – говорил его тон.
Он сидел со скрещенными ногами на подстилке, окруженный книгами и бумагами. Его шатер был почти пуст. Все эти дни мы перемещались очень быстро, и он не хотел понапрасну тратить свое время и время солдат на затаскивание мебели в шатер. Похоже, так ему было даже удобнее: сидеть прямо на земле, среди бумажного хаоса. Правда, в бумаги он почти не заглядывал. Младшие командиры исправно доставляли ему донесения, которые он мельком просматривал, а затем принимал весьма странное решение, основанное на… направлении ветра, дувшего в эту ночь. И потому понять его стратегию было крайне трудно, даже притом что мы находились в одном шатре.
С недавних пор я проводила там немало времени, оказываясь с Атриусом наедине.
Из Алги мы выступили еще несколько недель назад, но все равно я каждую ночь приходила в его шатер. Я помогала ему справляться с проклятием, затем помогала уснуть и засыпала рядом. Это стало привычным делом. Находясь вместе, мы почти не разговаривали, а когда снова темнело, мы так же молча просыпались, и я возвращалась к себе в шатер. Я больше не заговаривала с ним о проклятии. Он не хотел признавать, что внутри него давно обитает непонятная гниль, а мне было важно снискать его доверие.
Я решила выждать. Допытываться я стану потом. Будет лучше, если он сам заговорит об этом. А пока, приходя к нему каждую ночь и не задавая нежелательных вопросов, я понемногу укрепляла его доверие ко мне.
Сегодня он заговорил. Я мысленно отчитала себя за этот выплеск.
– Васай – вполне естественная цель нашего дальнейшего продвижения, – сказал Атриус.
Я ощущала на себе его любопытный взгляд. Когда он хотел, как я уже убедилась, он становился удивительно восприимчивым. Мне это мешало.
Атриус, конечно же, был прав. Мы быстро продвигались на север. Земли, подчинявшиеся Алге, были обширными. Завоевав этот город, Атриус обеспечил своей армии беспрепятственный путь длиной в сотни лиг. Пока мы были в пути, он отправил несколько отрядов для наведения порядка в мелких городах на алганской территории. Но после гибели Авеса и захвата Алги кроверожденными ни один из них не представлял угрозы.
Однако мы приближались к границам алганских земель и рассчитывать на легкость дальнейшего продвижения не могли. Целью Атриуса было добраться до Короля питоры, а путь туда лежал через Васай.
– Конечно, – подхватила я и снова глотнула воды, чтобы протолкнуть комок в горле.
Не знаю, насколько убедительно это выглядело.
Васай был всего лишь одним из городов на карте Глеи и не более того.
– Думаю, взять Васай будет сложнее, – продолжил Атриус. – Слышал, правитель там – крепкий воин.
– Таркан.
Это имя вырвалось у меня само собой.
Я принялась растирать саднившую грудь. Наверное, это из-за кислятины, съеденной в обед. Вампиры хорошо меня кормили, но поскольку они не разбирались в человеческой пище, то часто тащили все, что смогли достать. Конечно, все это было съедобным, но в определенных количествах. Недавно они притащили мне целую гору апельсинов.