– Ты его знаешь? – спросил Атриус.
– Он правитель, известный военачальник. Его все знают, – ответила я с улыбкой, надеясь, что она подействует на Атриуса. – Тебе очень повезло с местной проводницей.
Атриус хмыкнул. Мои слова его не убедили.
– Приходи за два часа до рассвета. Мне понадобится твое прорицание.
Я снова растирала грудь. Огонь внутри не унимался. Проклятые апельсины.
– Приду, – ответила я и встала.
– Что с тобой? – спросил он, внимательно глядя на меня.
– Ничего.
– Ты как-то странно себя ведешь… Такого я еще за тобой не замечал.
Прядильщица, помоги мне справиться с его наблюдательностью.
– Скажи солдатам, чтобы перестали закармливать меня апельсинами, – резко бросила я и пошла к выходу. – Желудок уже отказывается их переваривать. Мне мясо нужно. Мясо!
Бурча себе под нос, я удалилась, не дожидаясь, пока он что-то скажет или попытается меня задержать.
Через несколько часов мне принесли жареную перепелку.
– Когда поешь, иди к нему, – сказал Эреккус. – Он хочет тебя видеть.
Перепелка была вкусной, однако каждый кусок почему-то отдавал на языке пеплом.
Мы с Атриусом молча покинули лагерь и так же молча направились по песчаной равнине к маленькому пруду.
На всем пути он задал мне единственный вопрос:
– Ну что, перепелка оказалась лучше апельсинов?
– Да, – коротко ответила я.
Правда, жжение в груди еще не прекратилось. Помогите мне, боги.
Больше Атриус не произнес ни слова. Мы молча начертили на песке необходимые символы. Я поймала кролика и совершила приношение крови, шепотом вознеся молитвы Прядильщице, после чего прислонилась к стволу засохшего дерева и стала ждать. Потом я решила, что сидя ждать удобнее, и села, скрестив ноги.
– Васай, – сказал Атриус. – Вскоре я намереваюсь пойти на этот город. Любые сведения…
– Знаю.
Мой ответ прозвучал напряженно. Я тут же пожалела об этом, едва слово слетело с губ. Я не понимала, что происходит сегодня со мной. Обнажалось все то, что надлежало тщательно скрывать.
Ночь была сырой и туманной. Туман, цеплявшийся к коже, смешивался с капельками пота. Жар костра опалял мне кончик носа.
Если смотреть обычным зрением, яркость пламени помешала бы мне увидеть, как тушка кролика плавится и исчезает в огне. Но нити позволяли все это наблюдать очень четко. Глаза кролика, словно лопнувшие яйца, стекали по морде.
– У тебя учащенное сердцебиение, – заметил Атриус.
Я стиснула зубы и вдруг поняла, почему он так грубо вел себя со мной в первую ночь, когда я взялась ему помогать. Кому понравится, когда другой замечает то, что ты не собиралась показывать?
– Это от сосредоточенности, – буркнула я.
Обычно хождение по нити напоминало погружение в озеро, где ты делаешь шаг за шагом, а вода принимает тебя в свою стихию.
Этой ночью мои ступни коснулись воды и словно замерзли.
Мышцы во всем теле становились напряженнее. Сердце билось все быстрее.
«Прядильщица, сделай что-нибудь».
Я скрипнула зубами. Хождение по нити началось совсем не гладко.
Казалось, я спрыгнула со скалы, шумно погрузившись в воду.
21
Вода оказалась кровью.
Я в ней тонула. От судорожного вдоха кровь хлынула мне в легкие и обожгла грудь. Я вроде бы погружалась в жидкость, но удар от соприкосновения с ней был таким же, как если бы я упала на камни. Нити замелькали, проносясь вихрем.
Я падала.
Падала мимо.
Падала в море крови.
«Двигайся, Силина. Двигайся, не останавливаясь».
Я взмахнула руками… и очень своевременно.
Ладони отозвались болью, но я сумела поймать нить в этой лавине, давившей на меня и увлекавшей вниз. Собрав все силы, я стала подниматься. Нить врезалась в мякоть ладоней.
Я высунула голову над поверхностью кровавого озера, шумно вдохнула и вытерла кровь с лица. Вернее, попыталась, поскольку у меня кровоточили ладони. Нить была острой, как бритва.
«Сосредоточься».
Однако собрать внимание среди бурлящего хаоса было нелегко. На меня неотвратимо давило ощущение… собственной ничтожности. Я казалась себе маленькой и беспомощной. Мне кое-как удалось встать на нить, но даже мысль о том, чтобы сделать шаг, вызывала сопротивление во всем теле.
«Довольно».
Мой внутренний голос был очень похож на голос Зрящей матери. Она умела отдавать жесткие приказы.
Я двинулась по нити.
Каждый шаг давался с трудом, словно я шла против яростного ветра. Туман густел. Кровь вокруг ног медленно поднималась с неотвратимостью прилива. Одновременно нарастал ужас в моем сердце.
«Прядильщица, покажи что-нибудь», – шепотом попросила я.
Ее слова были далекими и едва различимыми, как звуки ветра.
«Наверное, ты не захочешь это видеть».
«Захочу», – упорствовала я.
Прядильщица мне не поверила. Да я и сама себе не верила.
Но туман редел. Появились силуэты странных, изломанных фигур, поначалу серых и плоских, затем…
Тела.
Все они были телами. Искореженными, изуродованными до неузнаваемости. Тела, насаженные на колья или раздавленные между стенами разрушенных домов. Тела, сожженные вроде моего жертвенного кролика, с вытекшими глазами и содранной кожей.
Я покачнулась и едва не свалилась с нити. Страх колотил мне по жилам, как по барабану.
Что-то коснулось моих ног. Мои глаза… здесь у меня почему-то были глаза… их взгляд скользнул вниз. Детские тела: маленькие, голые, грязные. Я увидела свою сестру. Ее голубые глаза были широко распахнуты, но светлые локоны мешали ей смотреть. Она хваталась за живот, и между пальцами струилась кровь.
«Все будет хорошо», – прошептала она.
Я резко вскинула голову.
Нет, это была не моя сестра. Другая девочка, с которой я была знакома в той, прежней жизни.
«Мне нужно увидеть будущее, – сказала я Прядильщице и самой себе. – Будущее, а не прошлое».
«Нити пересекаются, – шепотом ответил мне голос; нежно, словно погладил ушную раковину. – Такова природа жизни».
Нет. Я отказывалась это принимать. Я была дочерью одной лишь Прядильщицы. Я была сестрой арахессам и больше никому. Мне дали задание, которое требовалось выполнить.
Я продолжала идти с высоко поднятой головой.
«Покажи еще что-нибудь».
Силуэты вокруг меня, обмякшие, словно брошенные марионетки, ожили и задвигались, путешествуя назад во времени. Появились отряды вампирских воинов, передвигавшихся странными скачками. Передо мной были осколки из разных видений.
Битва была жестокой. Вампиры отличались лучшей выучкой и навыками, что я видела даже по обрывочным картинам. Защитники Васая старались взять числом. Они бросались на захватчиков, словно насекомые или грызуны, управляемые стадным разумом.
Крови вокруг моих ног становилось все больше. Преимущественно красной, а не черной.
У меня отчаянно колотилось сердце. Я продолжала идти уверенными шагами. Меня вело что-то, не зависящее от моего выбора и не позволявшее остановиться.
Повсюду была смерть.
Туман то наползал, то рассеивался. Вдали ярко блеснула молния, и следом все погрузилось во тьму.
Когда свет вернулся, я снова увидела те же изуродованные тела, разрушенные дома и покореженные души.
«Помоги», – взмолилась женщина, ползавшая среди обломков.
У нее были совершенно мертвые глаза. Из многочисленных порезов на ладонях сочилась кровь, но боли она не чувствовала, ибо была одурманена семенем питоры.
«Помоги», – повторила она.
«Нет, – ответила я. – Не могу. Я не…»
Кто-то говорил одновременно со мной, и наши голоса накладывались друг на друга. Это оказалась маленькая чумазая девочка со спутанными темными волосами.
Кто-то схватил ее за руку и потащил дальше.
Сцена была настолько знакомой, что мне сдавило грудь, и это на время избавило от страха.
Я узнала того, кто взял ее за руку. Эти двое шли впереди. Мальчишка был немногим старше девочки: лет тринадцать, а ей – девять. Долговязый. На голове – лохматая грива каштановых волос с медным отливом.
«Не смотри на них», – велел он девочке.
«Хорошо», – подумала я и не стала смотреть.
Я просто шла и очень боялась. Но сейчас, идя за мальчишкой, я боялась меньше.
Кто-то издали меня окликнул, но слов я не расслышала.
«Смотри только вперед, – сказал мальчишка девочке. – Поняла? Смотри только вперед и больше никуда, пока я не скажу».
Я продолжала идти и смотреть только вперед.
И вдруг девочка остановилась как вкопанная. Она повернулась и уставилась на меня. Ее глаза были светло-голубыми. Завораживающе красивыми, особенно в обрамлении темных волос. Зрелище портили пятна грязи и крови на ее лице.
Мальчишка тоже остановился и в замешательстве взглянул на спутницу.
Затем он обернулся.
Я сдавленно вскрикнула. Крик был бы душераздирающим, но не хватало воздуха.
И вдруг на месте мальчишки я увидела взрослого мужчину: такого же тощего и долговязого, с такими же голубыми глазами и лохматыми волосами.
У него было перерезано горло и вспорот живот, лилась кровь.
Его глаза округлились.
«Виви», – сдавленно произнес он, захлебываясь кровью.
Он протянул руки и шагнул ко мне.
Скованная страхом, я не могла пошевелиться. Не могла отвести взгляд. Не могла смотреть куда-либо, а только вперед, как он мне велел.
«Виви!» – умоляюще проговорил он, приближаясь ко мне.
Я попыталась шагнуть, однако ноги по самые лодыжки были спутаны нитями прошлого, настоящего и будущего. Все они переплелись, затягиваясь вокруг моих ступней, и…
Он схватил меня…
22
Мне было не продохнуть. Легкие отчаянно, но безуспешно пытались втянуть воздух. Я тонула в крови. Я умирала. Я была…
«Силина!»
Голос этот, словно меч, рассек мою панику. Кто-то крепко держал меня за плечи. Я никуда не падала.
«Я никуда не падала».
И ничего не видела. Нити были хаотичными и выскальзывали у меня из руки. Вернуть миру ясность очертаний казалось невозможным.