– Так меня звали до вступления в Арахессию, – сказала я. – Это было давным-давно.
– А оно тебе идет.
– Я не знала… что он жив.
Слова самовольно выпорхнули из меня. Возможно, я произнесла их больше для себя самой, чем для Атриуса.
«Ты не виновата, что твой брат дошел до такого.
Ты не знала, что он жив».
Атриус потянулся к столу, взял вторую чашку, но пить не стал.
– Слышал, арахессы берут в послушницы совсем маленьких девочек.
– Я была… старше многих. Из-за этого они отказывались меня брать. Мне было десять.
– Но по меркам людей ты все равно считалась ребенком. Так?
– Так, – ответила я.
Последний день… дни. Неужели прошло столько времени? Оно пронеслось, как в тумане. Впервые со времени нападения на дворец и неожиданной встречи с Наро я позволила себе оглянуться назад. Смешно, что еще несколько дней назад мысль о мертвом Таркане вызывала ликование. А в действительности я едва взглянула на его тело. Я совершенно не обращала внимания на все прочие действия Атриуса по упрочению своей власти. Иными словами, забыла о роли, которую должна была играть.
– Прости, что не смогла прийти…
Атриус лишь взмахнул рукой.
– Ты знала Таркана.
Сказанное не было вопросом. Как я убедилась, Атриус не задавал вопросов. Он требовал ответов или объяснений, а в промежутке незаметно собирал сведения.
Иногда больше, чем нужно.
Я замерла, не донеся чашку до рта. Но все-таки сделала глоток.
Чем больше своих сторон я ему открою, тем больше он будет мне доверять. Так я твердила себе и не принимала во внимание, что крошечная часть моей личности получает странное удовольствие, делясь с ним подробностями из прежней жизни.
– Я выросла в Васае. Лично с Тарканом знакома не была. Но… во времена Питорских войн я была ребенком. Я видела, как Таркан укрепляется в городе.
Мне вспомнилось наше нападение на Таркана. Момент, когда Атриус был готов перерезать тому горло, но остановился, отдавая это право мне.
– Ты был готов позволить мне самой убить Таркана, – сказала я. – Почему?
Его взгляд переместился на огонь.
– Я же видел, что тебе этого хочется. И ты это заслужила.
Сказано было буднично. Он подтверждал факт. Меня бесило, что такое отношение наполняло душу… чем? Радостью? Благодарностью?
Так нельзя. Да, он был прав: я заслужила право на отмщение. Но его щедрость несла в себе нечто… порочное. В том, что он мне предлагал, не было никакой доброты.
И тем не менее… это что-то значило, даже если мне и хотелось противоположного.
Атриус отставил чашку и подался вперед, уперев локти в колени.
– Наверное, ты успела понять… у нашего народа… тяжелая история.
– Ты имеешь в виду проклятие, тяготеющее над Домом Крови?
Кажется, он вздрогнул от моих слов. А может, это была лишь игра пламени.
– Это было началом, – помолчав, сказал он. – Злобное проклятие Ниаксии, обрушившееся на нас две тысячи лет назад. Но… на мой народ обрушилось много других тягот.
Атриус повернулся ко мне. Его лицо на мгновение посуровело и тут же приняло прежнее выражение.
– Быть может, людям кажется, что вампирам неведомо бессилие. Для многих так оно, наверное, и есть. Но для приплывших со мной… очень даже ведомо. Мы знаем, что такое потери. И мы знаем: потери – это худший вид бессилия.
Слова звучали напыщенно, однако их смысл обескураживал.
Я даже растерялась от такого признания и, откашлявшись, сказала:
– Ты ведь хотел поговорить о делах. Как долго ты собираешься оставаться в Васае?
Атриус моргнул. Внезапная перемена темы застала его врасплох.
– Недолго. Неделю или две. Затем выдвинемся на Каризину.
Желание Атриуса не застревать в Васае было вполне оправданным. Мы все ближе подбирались к логову Короля питоры – его главного противника. Каризина была очередным крупным городом-государством, лежавшим между нами и дальнейшим путем на север.
Я наморщила лоб, обрадовавшись новой пище для размышлений, отличной от мыслей о Наро и собственном прошлом, о котором я вообще давно должна была забыть.
Каризина была хорошо укрепленным городом. Важное обстоятельство, если учесть, что в каждом завоеванном городе Атриусу приходилось оставлять какое-то число своих воинов для поддержания порядка. Мысль о взятии Каризины грубой силой была нелепой и опасной. В отличие от Таркана, тамошнюю правительницу так легко не убьешь. Не в пример Алге, Васай и Каризина поддерживали тесные связи. Там уже наверняка знали о падении Таркана и готовились к встрече Атриуса.
Казалось бы, мне пора научиться понимать Атриуса, однако я не представляла, каким образом он собирается захватить Каризину.
– Это будет… непросто, – заметила я, выбирая каждое слово.
Улыбка тронула уголки губ Атриуса. Он был похож на кота, спрятавшего во рту пойманную канарейку.
– У тебя есть замысел, – сказала я, почувствовав, как дернулась моя бровь.
– У меня всегда есть замысел.
На этот счет я сомневалась. Но надо отдать Атриусу должное: он каждый раз обставлял все так, будто у него действительно есть замысел, и это срабатывало. Была и еще одна особенность, делавшая его опасным и трудным для понимания врагов: его идеи выглядели полной бессмыслицей для всех, кроме него самого. Иногда мне думалось, что войну он ведет так же, как сражается: целиком сосредоточившись на текущем моменте и немедленно отвечая на каждое изменение обстоятельств. Это делало его непредсказуемым.
– Говоришь, есть. Так расскажи. Поделись своим новым замыслом, – подзадорила я его.
Атриус помолчал, решая, стоит ли рассказывать.
– Тебе знаком остров Вератас? – спросил он.
– Да. Правда, я там не бывала. Насколько знаю… ничем не примечательный остров.
Маленький. Необитаемый. Расположен вблизи восточного побережья Глеи.
– Вератас оказался самым легким из моих завоеваний, – признался Атриус.
– Завоеваний, – удивленно повторила я.
Он снова замолчал. Судя по глазам, он сейчас был где-то далеко. На губах даже появилась приятная улыбка. Было странно ощущать, как теплеют суровые черты его лица, чему не мог помешать даже резкий свет очага.
– У нас там поселение, – сказал он.
Эти слова Атриус произнес так тихо, что я едва их расслышала. Казалось, он раскрывал мне драгоценный секрет, хрупкий, как крылья бабочки.
– Наши живут там уже несколько месяцев, – продолжил он. – Семьями, вместе с детьми.
Я изумленно раскрыла рот. Значит, он привез с собой не только воинов? Получается, его солдаты взяли сюда свои семьи, которые теперь живут на Вератасе?
– Я… я думала, твои воины оставили семьи в Обитрах, в Доме Крови.
– Нет, – покачал головой Атриус.
Я знала, что на другой мой вопрос он не ответит, и все же спросила:
– Почему?
Его нити слегка вздрогнули, словно от внезапного холодного ветра.
– Моих у нас на родине не жалуют.
«Моих».
До сих пор, слыша от него «мои» или «мой народ», я думала, что он имеет в виду Дом Крови. Оказалось, нет. Своими он называл тех, кто последовал за ним в Глею.
Атриус перевел взгляд на ковер. В глазах отражались золотистые крапинки.
– И потому я должен был найти им новую родину. Или найти способ для их приемлемого возвращения в Обитры.
Стена вокруг его сущности – обычно непроницаемая – вдруг исчезла, и на меня хлынула волна глубокой печали. Не такой, как необузданное горе моего брата. Эта была спокойной и постоянной, словно давно укоренилась у Атриуса внутри.
На нее откликнулась моя собственная, которая не исчезала никогда. Просто я старалась не обращать на нее внимания.
– Почему ты не можешь вернуться на родину? – решилась спросить я.
Глаза Атриуса наконец переместились на меня. То же пламя очага теперь делало их стальными.
Их открытость и беззащитность потрясли меня.
Это длилось всего мгновение. Потом стена появилась вновь. Он выпрямился. Лицо опять посуровело. Атриус откашлялся, словно хотел вытолкнуть из себя остатки недавней откровенности.
– Часть моей армии находится на Вератасе. Ею командует моя двоюродная сестра, – сообщил он. – Они поддержат нас с моря, появившись под покровом тумана.
Он пытался вернуть наш разговор в деловое русло. Не получилось. Слишком много мы открыли друг другу.
На меня вдруг разом навалились все противоречивые особенности роли, которую я играла. Три мои ипостаси, не имевшие права сосуществовать, вдруг столкнулись самым немыслимым образом: Силина-прорицательница, Силина-арахесса и Виви – маленькая испуганная девочка. Точек соприкосновения у них не было. Зато противоречий – сколько угодно.
В горле встал комок. Я поднялась с кресла. От каждого шага в сторону Атриуса меня прошибал озноб.
«Силина, что ты делаешь?»
Атриус молчал, но не сводил с меня глаз, как хищник, следящий за добычей. Однако я улавливала в нем совсем не голод хищника.
Я уселась на подлокотник его кресла. Мои ноги касались его ног и чуть ли не переплетались с ними.
Атриус не шевельнулся, но я почувствовала, как его сердце забилось быстрее.
Я приложила ладонь к его груди. Кожа была очень теплой, почти горячей, словно он сражался с лихорадкой. Я чувствовала, как проклятие пожирает его нити. Я видела широко раскрытую пасть этой твари, все превращающей в гниль.
– Тебя сегодня опять донимает боль, – тихо сказала я.
– Со мной все нормально.
– Ты не посылал за мной.
– Ты была занята.
– Удивительно, что тебе это небезразлично.
Атриус запрокинул голову: слегка, словно ненароком, словно вопреки сильному желанию зарыться лицом в мои волосы.
Он долго не отвечал на мои слова, и я решила, что не дождусь ответа. Пожалуй, я была благодарна ему за это. Как бы я ни твердила себе, что узнать его поближе – моя задача, я знала: его ответ нанесет мне глубокую рану.
Я оказалась права.
– Да, мне это небезразлично.
Четыре вроде бы ничего не значащих слова, которые и не должны были что-то значить.