– Не надо осторожничать, – прошептала я.
Я хотела испытать все.
Он раздул ноздри и прикусил мне губу. Потом его рот добрался до моего уха и прошептал:
– Скажешь, чтобы я остановился, и я остановлюсь.
А потом он вошел.
Прядильщица, спаси меня… если сможешь.
Мои пальцы впились в плечи Атриуса. Мое тело умоляло его, хотело принять его в себя, но была и боль, резкая, жгучая. Я ощущала, как все внутри растягивается, но, когда показалось, что он заполнил меня целиком, я опустила глаза и увидела между нами еще несколько дюймов упругой блестящей плоти.
Клянусь Прядильщицей, Атриус не торопился. Он был нежен. Одну руку он подложил мне под поясницу, удерживая меня вертикально, другой гладил мои волосы. Его мышцы напряглись и дрожали.
Если бы мне требовалось, он бы двигался еще медленнее. Если бы мне хотелось.
Но мне этого совсем не хотелось.
Я замерла, набирая воздуха в легкие. Атриус тоже замер, уткнувшись лицом в мои волосы. Он слушал. Ждал.
Вместо слов, которые он готовился услышать, я плотнее сжала бедра вокруг его талии и вогнала член на всю длину одним мощным толчком.
Атриус этого не ожидал. Он застонал, крепче обхватил меня, а я впилась зубами в его плечо. Я не думала, что прокушу ему кожу до крови. Я заскулила. Меня обдало волной наслаждения вперемешку с болью. Волна была настолько сильной, что все тело напряглось.
Несколько мгновений мы провели в этой позе, соединившись всеми частями тела. Даже наши нити переплелись, словно пряди в косе. Желание Атриуса я ощущала столь же остро, как и свое. Он заботливо положил мою голову себе на плечо. Странно, но теперь мы дышали в одном учащенном ритме.
Никогда я не ощущала такую близость с другой душой.
Это страшило.
Это опьяняло.
Прошла минута или две.
Боль, поначалу резкая, угасла. Казалось, меня вскрыли, словно створки раковины. И ощущение было совершенно новое. Ничего подобного я до сих пор не испытывала.
– Хорошо? – шепотом спросил Атриус, не отрываясь от моих волос.
В ответ я качнула бедрами, проверяя, как двигаться, когда Атриус внутри меня, и…
Прядильщица милосердная.
Я запрокинула голову и протяжно застонала. От этого движения я содрогнулась всем телом и прижалась к Атриусу.
Наслаждение стоило перенесенной боли. Клянусь богами, с болью было даже лучше.
Атриус замер и еще плотнее обхватил меня. Инстинкт побуждал его двигаться вместе со мной, и в то же время он старался проявлять осторожность. Но я ему уже говорила, чтобы не осторожничал со мной.
На его губах появилась хищная улыбка. Он понял, что я даю ему разрешение.
Новый толчок, сильнее прежнего. Я побуждала Атриуса не останавливаться. Все мои ощущения слились в наслаждение, голод и желание большего.
В этот раз я была смелее и уже не стеснялась стонать, Атриус ответил одобрительным бормотанием.
Клянусь Прядильщицей, мне хотелось собрать этот звук в бутылку и закупорить ее. Звук моего наслаждения воспламенил все тело Атриуса. Его нити пульсировали наравне с моими.
Он вращал бедрами, словно желая убедиться, что поставил свою метку на каждом дюйме внутри меня.
Боги… боги…
Он нашел какую-то точку – глубоко-глубоко, и я вцепилась в него и закричала во весь голос. Резко двинув ногами, притянула Атриуса ближе. Я требовала большего.
Я бросала вызов.
Прутья решетки треснули.
Атриус меня поцеловал. Поцелуй был жестким. Его язык ворвался в мой рот вместе с очередным толчком. Я застонала. И вдруг он схватил меня за руки, завел их мне за голову, что заставило мое тело еще больше открыться ему.
Следующий его толчок не был нежным.
Об этом он меня и предупреждал. Я была окружена его сущностью, чувствовала его напор и безудержную силу. Я не противилась. Я позволила ему завладеть собой. Моя душа сплавилась с его душой. Наши нити настолько переплелись, что было невозможно сказать, где кончалась моя нить и начиналась его.
Я наслаждалась всем: возможностью управлять ситуацией и отказом от управления. Я наслаждалась каждым моментом, каждым толчком, когда член проникал в самую глубину. Там, где мы сливались, рождалось и нарастало наслаждение, а мир вокруг растворялся. Вся вселенная исчезла. Остались только мы, наши тела, и то, чего я до сих пор хотела от Атриуса. Прядильщица! То, в чем до сих пор нуждалась.
Боги, ну и глупой я была, думая, что на вершину наслаждения меня вознес язык Атриуса. Ничего подобного. Никакого сравнения с тем, как он врывался внутрь – снова и снова, не успевала я перевести дыхание.
Один исключительно сильный толчок припечатал мою спину к камню. Я громко и неистово вскрикнула. Тело качнулось, чувствуя стремительно приближающуюся вершину наслаждения. Оно приближалось к нам обоим. Я улавливала его в ауре Атриуса – сводящее с ума и ослабляющее последние сдерживающие нити.
Мне хотелось, чтобы Атриус оборвал их.
Поддавшись страсти, забыв обо всем, я едва не ударилась головой о камень. Но рука Атриуса успела проскользнуть между скалой и моим затылком. Другая его рука по-прежнему твердо удерживала мои запястья над головой.
Атриус остановился. Он находился глубоко во мне. Мы оба дрожали. Прекращение толчков было мучительным. Я наклонилась поцеловать Атриуса, но он чуть отодвинулся, и наши губы едва соприкоснулись.
– Ты еще не кончила, – прорычал он.
Разрази его Прядильщица!
Я дерзко качнула бедрами, отчего мы оба громко застонали.
– Ты и сам на пределе, – ответила я.
Чувствовалось, Атриус намеренно удерживается, чтобы оргазм накрыл нас одновременно.
В его улыбке не было ни капли нежности. Улыбка вышла жесткой и голодной.
– Я мечтал об этом, – тихо признался он. – Мечтал увидеть тебя раскованной и отчаявшейся, за несколько мгновений до экстаза. Я хочу это смаковать.
Мы оба не произносили нежных слов, продолжая начатую игру – игру, по правилам которой есть только голод, желание, похоть и ничего больше. Однако сейчас я уловила в его сущности что-то еще, касавшееся слова «смаковать». Это что-то эхом прозвучало и во мне.
Намек на страх. Его оказалось почти достаточно, чтобы заглушить животное желание.
Почти.
– Ты говорил «ненасытный», – напомнила я. – Не знаю, как у вампиров, а ненасытные люди не смакуют. Мы просто берем.
Я качнула бедрами. В ответ все его тело напряглось.
– Так возьми меня, Атриус. Возьми меня.
Я хотела, чтобы мои слова прозвучали жестким приказом, как и его собственные. Поначалу так оно и было. Однако завершающее «возьми меня» превратилось в мольбу.
Мои слова лишили Атриуса остатков самообладания.
Он не огрызнулся и не отшутился. Его вдруг накрыло темной волной решимости.
А потом он задвигался.
Мучительно-медленно вышел из меня, а затем вонзился обратно.
И еще раз – быстрее. А потом еще и еще.
До этого жесткие, теперь его движения стали подлинно жестокими, яростными, неумолимыми. С моих губ срывались стоны, всхлипывания, мольбы продолжать. Я их лишь чувствовала, но не слышала. В те мгновения я вообще ничего не слышала.
Ничего, кроме грубого шепота Атриуса возле самого уха:
– А теперь, Виви, кончи для меня.
Приказ полководца.
Мне оставалось лишь подчиниться.
Оргазм ударил с силой приливной волны. Это был взрыв, разнесший тело на куски. Я отчаянно схватилась за Атриуса, обвив его не только руками, но и магией. Магия потянулась к нему в эти завершающие моменты, чтобы наше наслаждение сплавилось воедино. Я погрузилась в его нити, погрузилась в него.
Его оргазм произошел одновременно с моим. Атриус прохрипел мое имя и приник к моей шее. Он крепко, до дрожи, обнял меня, и это объятие стало единственным незыблемым островком, когда вокруг все рушилось.
Мы испытали еще несколько слабеющих всплесков наслаждения – несколько судорог наших тел, сопровождаемых прерывистым дыханием.
Потом все стихло.
Атриус устало опустил голову мне на плечо. Он по-прежнему обнимал меня, но теперь скорее чтобы удержать на ногах.
Изменилось и ощущение, исходившее от его объятия. Желание обладать мной превратилось во что-то иное.
Ко мне медленно возвращалось привычное восприятие окружающего мира. Было тихо, если не считать звуков нашего все еще натужного дыхания и слабого плеска волн. Туман теплел под лучами встававшего солнца.
Восход.
– Атриус, солнце, – всполошилась я.
Но он лишь поднял голову и поцеловал меня.
В его поцелуе не было прежнего неистовства, плотской страсти. Не было гнева и боли.
Он целовал меня нежно, осторожно касаясь губ.
Потом он отодвинулся, оставив странное ощущение пустоты. Вода вдруг показалась невероятно холодной.
Атриус молча надел брюки, подхватил оставленную на камнях рубашку и накрыл ею мои плечи.
Он поднял меня на руки и понес в свой шатер. Скомканная ночная сорочка осталась в воде, вместе с нарушенными клятвами.
36
Спали мы с Атриусом крепко. Едва улегшись на подстилку, обнялись и немедленно погрузились в реку усталого сна.
Мне снилась девочка, стоящая перед каменной крепостью в горах. Она изумленно взирала на море, у которого оказалась впервые в жизни. Но даже в снах мне не удавалось вспомнить, как оно выглядело тогда, увиденное настоящими глазами. И это меня огорчало. Я смотрела на водное пространство и почему-то плакала. Причина слез была мне непонятна.
Зрящая мать отвернула меня от берега, коснулась моего лица и вытерла слезы.
– Прядильщица требует от своих избранниц принесения жертв, – сказала она. – Разве трудно пожертвовать малым, чтобы заслужить любовь богини? Чтобы заслужить любовь семьи?
Во сне я лишь смотрела на ту девочку. У меня не было тела, и я не могла говорить.
Мне хотелось крикнуть ей: «Ты не понимаешь! У тебя уже есть семья. И ты жертвуешь не только глазами. Ты жертвуешь морем».
Однако, не имея голоса, не крикнешь. Зрящая мать взяла меня тогдашнюю за руку и увела в Соляную крепость. Мне было не окликнуть ее. Не последовать за нею. Я пожертвовала Прядильщице и тело, и голос. У меня ничего не осталось.