Увидев детские кости, Эреккус остановился. Его обдало волной печали. Я уловила ее по дрожащим нитям.
– Ребенка-то зачем нужно было тащить… – начал было он и тут же умолк, словно уже знал ответ на собственный вопрос.
Разумеется, знал. Мы все знали. Отчаяние – вот главная причина. Отчаяние, которое заставляет человека вместе с детьми отправляться в чужие далекие страны, надеясь найти там новую родину. И не только человека.
Атриус положил руку Эреккусу на плечо и осторожно подтолкнул его вперед. Никто из нас не оглянулся на детский скелет.
Чем дальше на север, тем чаще я стала ощущать присутствие слейвиков. Теперь на каждой развилке я не только определяла тупики, по которым можно ходить кругами до самой смерти, но и пыталась установить местонахождение этих тварей. В этой части перевала слейвики сбивались в стаи. Обойти стаю немного легче, чем одиночную особь, зато столкновение с ней было многократно опаснее. Иногда, почуяв стаю, я выбирала обходные пути, что тоже было рискованно. Каждый такой обход поглощал драгоценное время, но лучше потерять время, чем жизни. А когда где-то поблизости слышалось верещание слейвиков, каждый понимал, насколько это реально.
Атриус помечал дни в записной книжке: замусоленной, с темными пятнами засохшей крови. Я сомневалась насчет точности его пометок, поскольку никто из нас, и он в том числе, не знал, сколько дней мы пробирались через Задрасский перевал.
Иногда казалось, что мы движемся по бесконечному кругу. Переход. Сон. Переход. Очередная развилка, где нужно менять направление. И снова переход.
Атриус утверждал, что семь дней уже прошли. Я считала его утверждение голословным, пока не почувствовала это сама.
Мы достигли очередной развилки. Дальше начинался ощутимый подъем. Проход между каменными стенами сузился. Теперь можно было передвигаться только гуськом. Вчера я подвернула лодыжку. Я была не единственной, кто пострадал на переходах. Все это заставляло нас идти еще медленнее.
Что еще хуже, у нас кончались запасы продовольствия.
В голове появился вопрос. Сколько я его ни гнала, он упрямо возвращался.
«А вдруг я веду отряд неверным путем?»
Разум громко нашептывал мне эти сомнения и сейчас, когда мы подошли к развилке. Я приникла к камню, ощутила нити… двинулась по ним…
Я стремительно выпрямилась и едва не опрокинулась назад, ударившись о грудь Атриуса.
– Что случилось? – встревожился он.
– Тсс, – прошипела я и снова впечаталась в каменную стену.
Вдруг мне это просто мерещится? Вдруг я ошиблась? Мне стало страшно.
Но нет.
Я ничего не придумала.
Я отвернулась от холодного, пыльного камня и судорожно выдохнула. Звук этот больше напоминал всхлипывание. Я не знала, смеяться или плакать. Кончилось смехом сквозь слезы.
Вот так, да покарает нас Прядильщица.
Атриус наклонился ко мне.
– Виви, в чем дело? – спросил он, сжимая мое плечо.
Меня должно было бы раздражать, когда он называл меня так. Но не раздражало. Даже нравилось. Жизнь слишком коротка, чтобы врать себе. А сейчас еще короче.
Я повернулась к нему.
– Мы находимся совсем близко к концу перевала. Пара лиг, не больше.
Боги, я еще не видела Атриуса улыбающимся во весь рот. Я думала, он заплачет от радости.
– Но между нами и выходом – целое гнездо слейвиков, – добавила я.
Атриус сник.
– Понимаю, – пробормотала я.
Слейвики любили холод. Большинство их гнезд находились вблизи северной границы гор. Нас угораздило наткнуться на целый выводок этих тварей. Я не могла их пересчитать, но чувствовала, что их там много.
– Их больше пятнадцати особей, – только и могла сказать я.
Выражение его лица не изменилось, однако я знала, какой ценой дается ему эта выдержка.
– Больше пятнадцати. А меньше… это сколько?
Я мешкала с ответом, потом сказала наугад:
– Где-то с полсотни.
Атриус выругался сквозь зубы, а Эреккус запрокинул голову и безудержно захохотал.
Я не упрекала его. Мне самой хотелось смеяться.
Спрашивается, каким образом утомленным, полуголодным, израненным солдатам, бредущим гуськом по узкому проходу, справиться с полусотней величайших хищников, сотворенных природой или богами?
Эреккус больше не смеялся. Мы молча стояли втроем, и каждый крутил в мозгу этот вопрос.
– Давно пора сделать привал и отдохнуть, – нарушил молчание Атриус.
На самом деле это звучало так: «Я не представляю, как действовать. Мне нужно время, чтобы что-то придумать».
Этого никто не представлял.
После многочасовых раздумий мы пришли к общему выводу: наше положение – дряннее не придумаешь.
Пробиться через слейвиков мы не могли. Один детеныш едва не погубил нас с Атриусом. При всей опытности вампирских воинов им было не одолеть десятки тварей, особенно в узком пространстве, где не развернешься. Слейвики злобны и агрессивны. Они сомнут нас.
Эреккус, Атриус и я говорили по очереди, пытаясь найти решение. Говорили мы с Эреккусом, а Атриус сидел, словно каменная глыба, и смотрел в пространство. Нити подсказывали, насколько он разъярен. Иногда он подбрасывал заведомо неосуществимый замысел, сам зная, что из этого ничего не выйдет.
Отчаяние заставило меня снова подойти к каменной стене и приложить ладони, обратившись к нитям.
– Зачем ты это делаешь? – раздраженно спросил Эреккус. – Сама же говорила, что никакого обходного пути нет.
Он едва сдерживался.
Я велела ему закрыть рот и снова прильнула к стене.
Нити в очередной раз подтвердили то, что я уже знала: гнездо никак не обойти. Все ухищрения были весьма рискованны и могли окончиться нашей гибелью.
– Ну что ты там вынюхиваешь? – снова спросил Эреккус, успевший стать еще раздраженнее.
Я уже громче потребовала, чтобы он замолчал.
– Не мешай ей! – рявкнул на него кто-то из солдат.
Эреккус резко повернулся к нему, стиснул кулаки, явно готовый дать выход своему отчаянию.
Прядильщица милосердная, где же их хваленый мужской разум?
Я постаралась отключиться от перепалки и сосредоточиться на поисках решения. По правде говоря, я при всем желании не смогла бы ответить на вопрос Эреккуса. Я сама не знала, чего ищу: может, какие-то сведения, ускользнувшие от меня в прошлые разы. Какую-нибудь подсказку, которая нас спасет. Скорее всего, я искала чудо.
Слейвики никуда не разлетались и не становились тише. Наверное, их стало еще больше, хотя с уверенностью я сказать не могла. Я постоянно натыкалась на наложение и пересечение нитей. Отчасти это было вызвано движениями слейвиков, которые трудно отслеживать, а отчасти – наличием других гнезд на ответвлениях. Все это смешивалось в один размытый комок.
«Странно, – позевывая, думала я. – Твари с ярко выраженными собственническими замашками…»
И вдруг меня словно ударили локтем под ребра. Я вскрикнула и покачнулась.
Атриус что-то грубо и резко кричал на обитранском, обращаясь к Эреккусу и тому солдату. Оба, бормоча ругательства, нехотя разошлись.
Атриус подошел ко мне, продолжая сердито смотреть на воинов.
– Детство вспомнили, – проворчал он. – Нашли время выяснять отношения.
Я пожала плечами. Меня мало утешало, что мужская привычка кулаками отстаивать свою точку зрения оказалась универсальной, свойственной не только человеческим мужчинам.
Я затаила дыхание, коснулась плеча Атриуса и… хихикнула. Он выразительно посмотрел на меня: не спятила ли.
Не дав ему и дальше сомневаться в здравости моего рассудка, я сказала:
– Нашла. Я знаю, как мы проберемся к выходу.
41
Услышав общий рев слейвиков, я начала сомневаться в правильности своего решения.
Крик одного слейвика уже был способен пробрать до костей. А тут – десятки глоток, ревущих одновременно. Это был настоящий оркестр смерти. Мы приблизились к ним настолько, что задыхались от их зловония – смеси запахов гнили и крови. Я могла следить за слейвиками без всяких нитей. Окрестные скалы дрожали, когда эти сильные твари перепархивали с места на место.
У поворота я остановилась. Атриус едва не налетел на меня. Видимость в этом месте была совсем никудышный, и вампирское зрение оказывалось по большей части бесполезным.
– Они там, – едва слышно прошептала я.
На челюсти Атриуса слегка дернулась жилка. Его сущность выражала сосредоточенность и решимость. Не будь мои мысли заняты кровожадными чудовищами, находившимися совсем рядом, я бы восхитилась бесстрашием Атриуса. Стала бы думать, почему Ниаксия не ценит такого приверженца, как он. Вряд ли на всей планете найдется еще кто-то, готовый без колебаний взяться за выполнение самых немыслимых заданий своей богини.
Но стоило Атриусу взглянуть на меня, как его решимость дрогнула. Это длилось всего мгновение. Просто чудо, что я успела заметить.
Он стремился придумать способ, при котором моего участия вообще не понадобилось бы. Я это знала, хотя Атриус не сказал ни слова. Но мы оба сознавали, что без моего участия не обойтись. А вот без его участия можно. Мы об этом спорили. Было бы нелепо подвергать опасности полководца пусть и небольшой, но армии. Пусть на его месте окажется Эреккус или любой другой воин.
Атриус и слышать не желал о таком варианте.
Итак, нам обоим предстояло осуществить, пожалуй, самую опасную и самую глупую из моих затей. Если мы погибнем, на этом все и кончится.
Мало сказать, что ставки были высоки. Они нас сильно будоражили.
– Готов? – шепотом спросила я.
Он посмотрел на меня так, словно более глупого вопроса не слышал.
Естественно, он был готов всегда.
Атриус неторопливо вышел вперед. В руках он держал три фляжки, в которых бултыхалась кровь.
Еще одна причина, по которой наш замысел должен быть удачным. В противном случае вампирам грозила смерть от голода.
Атриус поочередно открыл все фляжки.
Первую он бросил невдалеке от нас. Вылившаяся кровь расплескалась по каменным стенам. Через несколько секунд он размахнулся и как можно дальше зашвырнул вторую, мгновенно исчезнувшую в темноте и тумане.