Ни одно из сражений не будет легким. Ни одна победа не достанется нам без усилий.
Я смотрела на брата и удивлялась, как он похож на прежнего долговязого Наро, которого я так долго считала погибшим. Я слушала его и думала: «Ни одно из сражений не будет напрасным».
Наша борьба никогда не будет напрасной.
51
Уже под утро, закончив намеченные дела, мы с Атриусом, едва переставляя ноги, вернулись в замок. Никто больше не называл его Терновым дворцом. Замку вернули его прежнюю красоту, вычистив всю грязь внутри и убрав все, что уродовало его снаружи.
Атриус повел меня в спальню и у самой двери вдруг поцеловал. Поцелуй был затяжным и страстным, застав меня врасплох. Его язык проник мне в рот. Он прикусил вначале мою нижнюю губу, затем верхнюю. Меня окружили запахи стали и снега, а также прочная стена его сущности. Возглас удивления, вырвавшийся из моей груди, быстро перешел в стон.
Руки Атриуса обхватили мои бедра. Поцелуй стал еще крепче. Атриус запрокинул мне голову и прижал спиной к стене. Он был охвачен желанием и не собирался это скрывать. Прядильщица милосердная, мое желание было ничуть не слабее. Словно тугая пружина, оно давило мне на низ живота.
Возможно, я выглядела дурочкой, но меня это не заботило. Проведя столько ночей без Атриуса, я стосковалась по нему.
Я ощупью нашла за спиной дверную ручку. Разумеется, дверь была заперта.
– Открой дверь, – простонала я, не разрывая нашего поцелуя.
Атриус что-то буркнул в знак согласия. Зазвенели ключи на связке. Когда дверь открылась, я едва не упала назад. Атриус вовремя подхватил меня и закрыл дверь изнутри.
Я уже тянулась к нему, готовая сорвать с него рубашку. Как же он любил эти шелковые рубашки. Я ждала, что и он бросится меня раздевать. Наши слияния всегда были бурными и торопливыми, словно время поджимало и нам угрожали боги с их проклятиями.
Но Атриус разорвал поцелуй и спросил:
– Тебе нравится?
– Что?
Я снова потянулась к его рту, но он кивком подбородка указал на комнату.
– Тебе нравится?
Его слова заставили меня обратить внимание на комнату.
Она была просторной и круглой. За высокими окнами на западной стороне виднелось звездное небо и горизонт. Мебель украшала затейливая резьба. Середину комнаты занимала массивная кровать. Справа располагался очаг, окруженный несколькими креслами и диваном. Приоткрытая дверь слева вела в уютную умывальную. Еще одним заметным предметом мебели был громадный полупустой книжный стеллаж, тянущийся во всю стену.
– До этого он был пуст, – пояснил Атриус, заметив мой интерес к стеллажу. – Ничего удивительного, если вспомнить, кто тут жил, – сухо добавил он.
Верно. Таркан явно не был любителем чтения.
Мне не верилось, что когда-то здесь жил тиран и от стен веяло холодом, безличием и страданиями. Сейчас в этой круглой комнате было вполне уютно.
– Красиво, – сказала я, ничуть не покривив душой.
Атриус по-прежнему держал меня в объятиях, но в них стало меньше безудержной страсти и больше… ласковой заботы. Кажется, он даже не замечал, что наши пальцы переплетены. Мне почему-то вспомнился поход на Алгу. Тогда он вот так же рассеянно поглаживал гриву своей лошади. Инстинктивная забота. Тогда я была поражена его нежностью. Сейчас мне захотелось погрузиться в нее с головой.
– Я десятки лет жил в шатрах и случайных лачугах, – сказал он. – Так давно не занимался обустройством дома, где проживу долго.
Его взгляд скользнул по мне.
– И где будет жить еще кто-то.
Я заморгала. Вряд ли он вкладывал в произнесенные слова тот же смысл, какой почудился мне.
– Что ж, теперь у тебя есть свое жилище, – сказала я.
У него дрогнул кадык. Он долго смотрел на меня, словно хотел что-то сказать, но не знал как. Он развернул меня и повел к окнам.
С порога я не заметила ни этот стульчик, ни мольберт, ни баночки с красками, составленные в ряд.
– Оно может стать и твоим, – смущенно произнес Атриус. – Если хочешь.
Я не находила слов. Я потрогала мольберт, затем каждую баночку. Я ощущала цвета, но что радовало гораздо больше – я видела их без повязки, если вплотную приближала лицо. Конечно, всего лишь тень, намек на оттенок.
Гораздо, гораздо больше, чем просто бумага.
Обычное «спасибо» показалось ужасающе несоразмерным. И потому я повернулась, обвила шею Атриуса и поцеловала его.
Этот поцелуй не походил на наши прежние. Он не был отчаянным и торопливым. Медленный, неспешный, когда чувствуешь дыхание другого. Наши языки словно только знакомились. Руки Атриуса лениво скользили по моему телу, останавливаясь на всех округлостях. Сегодня они не спешили в те уголки, где я их ждала.
Наш путь к кровати был таким же извилистым, как стебли ползучих растений, обвивающих древесные стволы. Мы двигались непринужденно, наслаждаясь каждым мгновением. Атриус толкнул меня в это роскошное шелковое гнездышко, невыносимо мягкое по сравнению с твердостью его тела, придавившего мое. Мы не срывали друг с друга одежду. На этот раз мы были терпеливы и, не прекращая томительных поцелуев, словно медленно обрывали лепестки с бутона, пока наконец кожа не коснулась кожи.
Клянусь Прядильщицей, я хотела его. Правда, сегодняшнее желание было иным, без животной похоти. Наверное, и желание Атриуса тоже изменилось. Его губы совсем неспешно прижимались к моим, точно изучали мой рот, изгиб подбородка и ключицы. Даже когда они оказались возле моих отвердевших, саднящих сосков и стали водить по ним, я не выгнула спину и мое дыхание не стало прерывистым. Я никуда не торопилась.
Я наслаждалась Атриусом.
А когда его губы снова вернулись к моим и поцеловали их, он все с той же неспешностью вошел в меня.
Я развела бедра и обхватила ногами его талию. Но в отличие он наших обычных лихорадочных слияний, я не побуждала его действовать резче и жестче. Я двигалась вместе с ним, открываясь ему и давая возможность проникать в самые потаенные свои уголки.
Мы не прекращали целоваться. Его язык дразнил меня, губы ощупывали каждый бугорок. Мы двигались вместе, словно нас соединяло нечто более глубокое, чем плоть. Так оно и было: я чувствовала его сущность, а его нити переплетались с моими.
Он медленно выходил из меня и снова входил, тоже медленно. Наслаждение, доставляемое этой медлительностью, было запредельным. Мои бедра поднимались навстречу его бедрам.
– Атриус.
Я не собиралась произносить его имя. Это было единственное слово, которое я могла выговорить. Единственное слово, занимавшее мои мысли. Он окружал меня со всех сторон. Атриус. Атриус. Атриус.
– Ви, – прошептал он.
Еще один толчок. Мы извивались, утопая в телах друг друга. Мои крики наслаждения стали громче. Он крепче сжал мое тело. Мы все плотнее и плотнее обвивались друг вокруг друга, притягивались еще ближе, получая общее удовольствие от этой близости.
Поцелуи Атриуса становились все глубже, оставаясь медленными и страстными. С каждым толчком он шептал мое имя.
Клянусь Прядильщицей, как же мне нравилось, когда он произносил его.
Как же нравилось чувствовать его так близко.
Как же нравилось открываться ему, распахиваться перед ним.
– Атриус, – снова простонала я, вонзая ногти в его спину.
То была мольба: оставайся во мне, и пусть оргазм накроет нас и унесет.
– Да, – шепотом ответил он, как всегда прекрасно понимая мои слова и желания.
Он чуть отодвинулся. Теперь мы соприкасались только лбами. Я лежала с широко открытыми глазами и видела его душу, нити, видела его размытый силуэт, его прекрасные глаза и, главное, – признание в них. Его бедра прижались к моим, и мы вместе перемахнули через край. Оргазм заставил меня вцепиться в него, притянуть к себе. Атриус сделал то же самое. Мы переплелись так тесно, что я уже не знала, где кончается его тело и начинается мое.
Когда волны оргазма ослабли, Атриус оставался неподвижным. Он обнимал меня. Потом повернулся на бок, перестав давить на мое тело, но его объятия не ослабли, и мои тоже.
Я больше не хотела высвобождаться из его объятий.
Эта мысль укрепилась во мне, став эхом признания, которое я увидела в глазах Атриуса. Я не стану прятать от него эту мысль.
В ней не было ничего, кроме правды.
– Я люблю тебя, – прошептала я, утыкаясь в гладкую кожу его плеча.
Его сущность откликнулась мгновенно. На несколько секунд он даже перестал дышать. Ровное биение сердца тоже нарушилось.
Меня окутало теплой волной.
Атриус притянул меня к себе и сказал, зарывшись лицом в мои волосы:
– Значит, тебе понравилась комната.
– Еще как, – усмехнулась я.
– Хорошо. А то, знаешь, даже после снятия проклятия я не могу спать без тебя.
Не отпуская меня, Атриус перевернулся на спину, увлекая и меня. Моя голова покоилась у него на груди. Ладонь вновь ощущала биение его сердца. Медленное, сильное, не отягченное ничем.
Его пальцы играли моими волосами.
– И я люблю тебя, прорицательница.
Я закрыла глаза.
Странно, как, настолько обнажив душу, можно ощущать себя в полной безопасности.
Я знала: впереди у нас еще немало трудностей. Свержение тирании Короля питоры не означало, что люди радостно примут новых правителей. Десятилетиями они влачили нищенское существование и не знали ничего, кроме угнетения и пагубного пристрастия к питоре. Ниаксия сняла проклятия с одного Атриуса, а кроверожденные вампиры по-прежнему страдали от него. Не исключено, что вампиры королевств в Обитрах рано или поздно попытаются вмешаться в наши дела. Да и богам может не понравиться королевство, управляемое вампиром и человеческой женщиной.
Я стала куда уязвимее, чем прежде.
Однако первый раз в жизни я не испытывала страха. Я была в ладу с прошлым, настоящим и будущим.
– Думаю, нас ждет хорошее будущее, – сказал Атриус, которого, видимо, обуревали схожие мысли.
Эти слова он произносил медленно, точно пришел к такому выводу логическим путем.