Из отделения мы сразу отправились на разбор клинических случаев. Пока старший врач и Хари обсуждали курс лечения Даррена, я старалась вспомнить статистику: из параноидных шизофреников действия насильственного характера совершают только три процента. У меня были десятки пациентов, и большинству удавалось и работать, и сохранять отношения, как и всем прочим. Но в моей памяти остался и случай с пациентом из Модсли, где я проходила стажировку. Он отказывался принимать лекарства, и его состояние ухудшилось до такой степени, что ему начало казаться, что правительственные агенты замышляют его убийство. В конце концов он заколол девушку в метро, решив, что она посылает телепатические сигналы с приказом убить его.
Я примкнула к обсуждению стратегии. Заведующий отделением планировал оставить Даррена в больнице, пока его состояние не стабилизируется, а мании не удастся взять под контроль. При таком раскладе на улице он мог оказаться не раньше чем через месяц.
Времени не хватало не только на то, чтобы думать об Эндрю, но и на чтение сообщений. Звук я выключила, но телефон постоянно, на протяжении дня, вибрировал в кармане. Твердо решив не брать работу домой, я выписала три новых направления и в перерывах между приемами закончила бумажную работу. Телефон на рабочем столе зазвонил в шесть, когда я уже выключала компьютер. Как ни удивительно, из трубки донесся спокойный и деловитый голос Лоррейн Бразертон:
– Доктор Квентин? Вы ведь знаете, где Ломбард-стрит? Буду признательна, если сможете уделить час вашего времени.
Я раздраженно положила трубку, начиная уже жалеть, что позволила Бернсу втянуть меня во все это. Скорее всего, случилось что-то совершенно заурядное. После ареста Лиама Моргана расследование практически топталось на месте, и из-за вызова я могла опоздать на свидание с Эндрю.
Сбросив ему сообщение, я направилась к пожарной лестнице. У него было несколько встреч практически без перерыва, но у меня еще оставалась надежда, что он перед уходом проверит голосовую почту.
Ломбард-стрит находилась в десяти минутах езды на такси, сразу за Лондонским мостом. Я посмотрела на элегантное здание в георгианском стиле. Поначалу, только что построенное, оно принадлежало, должно быть, какому-то зажиточному купцу или торговцу, но уже давно разделилось на офисы, и у входа помещался целый ряд логотипов разных компаний. Арендные цены здесь наверняка зашкаливали, потому что квартал располагался в самом центре Сити, неподалеку от банка «Энджел». Зачем Бразертон понадобилось вызывать меня в офис ради какого-то брокера, можно было только гадать, но, по крайней мере, подъем по лестнице вознаграждался прекрасным видом. С высоты птичьего полета я смотрела на Квадратную милю. Банк Англии купался в лучах позднего, предвечернего солнца, уверенный в своей неприступности и неуязвимости.
На площадке перед последним этажом работали несколько экспертов-криминалистов в белых комбинезонах. Наткнувшись на ограждение, я обратилась за помощью к проходившей с пластиковым ящичком девушке-криминалисту. Она взглянула на мое удостоверение и провела меня в широкий холл, выкрашенный в угольно-серый цвет и украшенный огромными монохромными фотографиями Лондона. Помещение походило, пожалуй, не на офис, а на частную квартиру, причем квартиру холостяка, потому что ничего мягкого и уютного здесь не было – ни подушечки, ни комнатного растения. Из глубины доносились громкие голоса, но я никого еще не видела.
– Эй? – Мой голос отскочил от темных стен.
За закрытой дверью что-то бубнил Бернс. Прежде чем пропустить меня за ограждение, Питер Хэнкок вписал мое имя в свой рабочий блокнот. Как всегда немногословный, он вручил мне защитный костюм и бахилы. Догадаться, о чем он думает, не составляло труда: уж лучше бы все эти психологи сидели себе по кабинетам, а не топтались на месте преступления, путая улики. Его сросшиеся черные брови висели в полудюйме над глазами.
– Волосы не прикрыли! – рявкнул он недовольно.
Я убрала растрепавшиеся прядки под шапочку и, толкнув дверь, оказалась в прекрасно оснащенной ванной, места в которой хватило бы на регбийную команду. Передо мной столпились несколько человек. Блестящие черные плитки поднимались от пола до потолка, на полочках лежали полотенца… Но все остальное в нормальную картину не вписывалось. Эксперт-криминалист искал отпечатки на посыпанном порошком зеркале, а пол был залит водой. Бернс – в белом защитном костюме, с мокрым от пота лбом – встретил меня лихорадочной улыбкой.
– Ты не поверишь. Хочешь взглянуть? Готова?
– А что еще остается? – Я прошла к инспектору по залитым водой плиткам.
Ванна наполнилась до краев, и вода цвета розового джина[70] переливалась через бортик. Я потерла глаза. Потом еще раз, сильнее. Картинка не менялась. Человек в ванне смотрел на меня пустыми глазами. Я узнала его через слой воды, но этого все равно не могло быть. Из порезов на его запястьях сочились струйки крови, и волосы колыхались на поверхности, как нити водорослей.
Глава 32
Я видела – это Эндрю, но мой мозг не воспринимал саму подобную мысль, отталкивал ее, и факт парил где-то в воздухе, выжидая удобный момент, чтобы ударить, оглушить, как только я закрою глаза.
– Ты как? – Голос Бернса донесся из какого-то далекого далека.
Я не помнила, каким образом – должно быть, меня вывел инспектор – оказалась в большой гостиной, где эксперт-криминалист фотографировал все, что попадалось на глаза. Время переключилось в замедленный режим. Неподалеку, прижав к уху мобильный, стояла Бразертон. Ее седые волосы свисали крысиными хвостиками. Поворачиваясь к Стиву Тейлору, она делала это так медленно, словно раздвигала воду в бассейне.
Я потерла лоб, пытаясь отодвинуть мысли на свои места. Вчера Эндрю был жив и здоров и спрашивал, можно ли ему прийти. Я знала, что скоро проснусь и кошмар кончится, а потом начнется новый день и все пойдет своим чередом.
– Это же тот парень, с которым ты разговаривала тогда, на вечеринке у банкиров? – спросил Бернс.
Я покачала головой:
– Мы встречались.
– Давно?
– Несколько недель.
Лицо Дона побледнело у меня на глазах.
– Что ты имеешь в виду?
Комната плыла, и мебель парила над полом.
Слушавший наш разговор Тейлор довольно ухмылялся, упиваясь коктейлем самомнения и торжества.
– Мы нашли это в кабинете, – хвастливо объявил он, указывая на выложенные рядком пакеты с вещдоками.
В одном лежали белые перья, в другом – почтовые открытки. Ангел на верхней устремил взгляд в потолок. Невидимый канат стянул мне грудь, выдавливая воздух из легких.
– Это не его, – сказала я. – Он бы не сделал ничего дурного.
Стив пропустил мои слова мимо ушей.
– Даже не верится, у него тут весь набор. Жаль, камера над входной дверью не работает, а то у нас уже были бы снимки всех его приятелей.
Тейлор умчался, и я заставила себя подняться. Бернс не сводил с меня глаз, словно опасаясь, что я могу в любой момент свалиться. Надо вернуться в ванную, убедиться, что о нем позаботились. Может быть, Эндрю все еще лежит там, под водой, в футболке и трусах. Больше всего мне хотелось крикнуть им всем: «Уходите! Убирайтесь отсюда! Дайте мне проститься с ним!» Вместо этого я прошла по комнатам. Квартира выглядела какой-то нереальной и больше напоминала съемочную площадку или даже мавзолей – настолько все было аккуратно и чисто. Я вспомнила, Эндрю говорил, что лишь недавно сюда переехал. Из-за занятости он проводил здесь совсем мало времени. Ни газет, ни книжек – вообще почти никаких личных вещей.
Я вошла в спальню. Простыни на кровати были отброшены, точно Эндрю только что вскочил и ушел сделать кофе. Я положила руку на ключицу, удерживая поднявшуюся волну тошноты. Если бы он пришел вчера ко мне, то, возможно, был бы жив сегодня. До меня лишь теперь дошел смысл сказанного Тейлором. А что, если все это время я ошибалась в Пирнане? Одинокая, доверчивая, не замечающая ничего вокруг – идеальная цель. Но что я могла пропустить? Ничего такого ведь и не было! Вспышки его злости длились недолго. Я потерла глаза. Напомнила себе, каким он был мягким, сколько времени жертвовал на помощь другим людям. Главное – не начать сомневаться. Если я подведу его сейчас, то уже не смогу жить в мире с собой.
Я перешла в другую комнату. Предыдущий владелец квартиры был, наверное, большим фанатом Джеймса Бонда, а вот вкуса ему определенно недоставало. В одной из свободных спален целую стену занимало монохромное изображение Мэрилин Монро, а за другой дверью обнаружились полностью оборудованный спортзал и сауна. В целом квартира напоминала отель, переустроенный в стиле хай-тек, но утративший при этом свою индивидуальность. Единственным местом, где Эндрю оставил свой след, был кабинет. На полках стояли книги по истории и биографии: «Сталинград»[71] и «Последнее путешествие Шеклтона»[72]. Может быть, он так же жаждал приключений, как я жаждала путешествий? Криминалисты собрали содержимое ящиков стола. Выписки по кредитным картам и письма лежали аккуратными стопками на лотке вместе с органайзером в пакете для вещдоков. Я оглянулась, но эксперты уже переместились в другую комнату, и я быстро перелистала страницы записной книжки. Дата моего рождения на календаре была обведена кружком с приписанным рядом именем. Сердце дрогнуло. Не зная, на что я надеюсь и что ищу, я просмотрела органайзер до конца и, наткнувшись на адрес родителей Эндрю, смотрела на него до тех пор, пока он не отложился у меня в памяти.
Тейлор поджидал меня в кухне.
– Насколько хорошо ты его знала?
– Встречались несколько раз, вот и все, – ответила я.
– Он говорил, что работал в банке «Энджел»?
– Конечно, но это было давно. Никто не станет ждать годами, чтобы свести с кем-то счеты.
– Ты что, так и не поняла? – Стив посмотрел на меня с откровенным презрением. – Пирнан работал с Морганом. Может, он и не убил Уилкокса, потому что вы с Бернсом видели его в клубе «Альбион», но он точно знал и Грешэма, и Фэрфилда. Может, они его и уволили. – Сержант заговорил быстрее, загораясь от собственных слов: – Пирнан узнал, что Морган попался. Понял, что к нему вот-вот придут, струсил и покончил с собой.