– Вот теперь похоже на пароль, – говорит КлАудия.
Ева кивает.
– Билли?
– Мне нравится. Симпатичный уровень энтропии.
– Попытаемся?
Быстрый стук клавиш.
В доступе отказано.
– Попробуй просто буквы без пробелов, – предлагает Ева.
Билли пробует, и на этот раз Нико отворачивается, а Збиг ругается по-польски.
Ева смотрит в монитор обессилевшим взглядом. Потом переводит глаза на снимок, на залитую солнцем площадь с семейством, и тут вдруг спокойно и четко все встает на свои места.
– Билли, ты первый раз набирал большими буквами и с точками?
Он кивает.
– Но если приглядеться к изображению, это не точки. Это символы, указывающие на разделение слов, чтобы надпись можно было легко прочесть.
– Э-э-э… Ну?
– Поэтому попробуй еще раз, только вместо точек ставь звездочки.
– Ты уверена?
– Давай.
Быстрый стук клавиш, затем – тишина.
– Черт тебя дери! – выдыхает Билли. – Есть!
В доме мод на Фобур-Сен-Оноре Аудитория полна нарастающего предвкушения. Модный показ – как и все модные показы на свете – запаздывает с началом. Здесь все достаточно хорошо воспитаны, чтобы не выказывать откровенное нетерпение, но атмосфера ожидания проявляется в приглушенных смешках, в то и дело вспыхивающих взглядах, легком постукивании лакированных ноготков по айфонам. Вилланель на миг закрывает глаза, чтобы отвлечься от окружающей толпы – светских львиц, разодетых для прессы, профессионалов из мира моды в костюмах всех оттенков черного, – и вдыхает дурманящий аромат богатства. Благоухание лилий, фуксий и тубероз, витающее по обе стороны подиума, сливается с запахом авторского парфюма на теплой коже – «Герлен», «Пату», «Анник Гуталь». А верхней нотой звучит запах более резкий – запах пота, придающего легкий блеск лицам гостей, которые уже больше сорока минут ожидают в тесных позолоченных креслах.
Вилланель с отсутствующим видом протягивает руку и берет из коробки, стоящей на коленях Анны-Лауры, макарон со вкусом розовых лепестков. Как только ее зубы касаются внешней корочки, свет в зале тускнеет, пространство наполняется звонкой мелодией кантаты Скарлатти, и на подиум выходит первая модель в шелковом желто-шафрановом плаще. Девушка удивительной красоты, но Вилланель ее не замечает.
А если, – думает она, – Лара Фарманьянц заявит, что Оксана Воронцова жива? Поверят ли ей, да и будет ли кому-нибудь до этого дело? В конце концов, кто такая Оксана Воронцова? Ненормальная студентка, которая пришила трех бандитов в пермском баре, а потом будто бы повесилась в тюрьме. Старые новости, давно всеми забытые. Россия сегодня – сумасшедший дом, там постоянно кого-то убивают. Зачем бы Ларе понадобилось рассказывать о ней? И кому?
На подиуме безупречные костюмы уступают место вышитым блузкам и тюлевым балетным юбкам пыльно-розовых тонов. Анна-Лаура издает вздох ценителя, а Вилланель угощается еще одним макароном, на сей раз с ароматом чая «Мария-Антуанетта».
Дело даже не в том, кому она расскажет или кого это волнует. А в том, что если хоть одна деталь легенды Вилланель окажется под угрозой – если появится хоть одна торчащая нитка, – то Вилланель станет для Двенадцати обузой. И тогда она труп. То есть все снова возвращается к необходимости убрать Лару. Но получится ли сделать это безнаказанно? У Двенадцати везде свои люди. Может, открыться Антону, но и ему нельзя доверять полностью – и к тому же что мешает ему устранить не Лару, а ее саму? И потом, она вынуждена признать, что Лара не оставила ее равнодушной – твердый снайперский взгляд и крепкое, ловкое тело. Вилланель даже взволнована живостью чувства.
Сарабанда Генделя. Коктейльные серебристо-серые платья, обвитые вокруг стройных тел моделей, словно нераскрывшиеся лепестки. Вечерние полуночно-синие наряды, расшитые галактиками стразов.
Стрелять в Константина было омерзительно. Эта мгновенная пустота в его глазах. Из каких извращенных соображений Антон волок ее за тридевять земель ради убийства Константина? Хотел грубо дать понять, каково ее положение в реальности?
Самое тревожное во всем этом деле то, что одесский кризис вообще возник. Значит, нанявшая ее организация, несмотря на все свое выдающееся умение решать проблемы, тоже подвержена ошибкам. Константин всегда вселял в нее веру, что, выполняя работу для Двенадцати, оба они становятся частью чего-то невидимого и неуязвимого. А одесский эпизод показал, что при всем размахе и могуществе организации ее таки можно достать. В зале тепло, но Вилланель все равно слегка знобит.
Освещение делается мягче. Показ уже дошел до темы спальни – до мира грез, где колыхающимися походками плавно парят модели в нежных домашних кофтах, прозрачных ночных рубашках и переливающихся органзовых пеньюарах. На подиум выходит модельер, он осыпает Аудиторию воздушными поцелуями, и его встречает шквал аплодисментов. Модели удаляются, и в зале появляются официанты с подносами.
– Ты хоть что-нибудь увидела? – спрашивает Анна-Лаура, протягивая ей бокал розового шампанского «Кристалл». – По-моему, ты все время где-то витала.
– Прости, – бормочет Вилланель, прикрыв глаза – ощутить, как в горло скользит ледяное вино. – Я слегка обалдевшая. Очень мало спала.
– Только не говори, что ты едешь домой, chérie. У нас еще вся ночь впереди, начиная с приема за кулисами. А вон на нас глазеют двое симпатичных мужчин.
Вилланель вдыхает душистый воздух. Ее тело звенит от шампанского. Усталость уходит, а вместе с ней – по крайней мере сейчас – все сомнения и страхи последних двадцати четырех часов.
– Ладно, – говорит она. – Давай немного развлечемся.
– Значит, Деннис Крэйдл, – говорит Ричард Эдвардс. – Ты абсолютно уверена? Ведь если ты ошибаешься… Если мы ошибаемся…
– Мы не ошибаемся, – отвечает Ева.
Они сидят в тридцатилетнем «Мерседесе» Эдвардса на подземной парковке в Сохо. Серо-голубой салон слегка потертый, но уютный. В открытые окна тянет легким запахом выхлопа.
– Давай еще раз.
Ева наклоняется вперед.
– Исходя из информации Цзинь Циана, который почти наверняка знает больше, чем говорит, мы проследили крупный платеж от неизвестных лиц на счет в банке одной из стран Залива. Держатель счета – некто Тони Кент. Оказалось, что Кент связан с Деннисом Крэйдлом, и при нелегальном обыске его дома мы нашли на компьютере запароленный файл. Мы взломали пароль и обнаружили реквизиты секретного счета на Британских Виргинских островах, открытого на имя Крэйдла. Также мы выяснили, что Тони Кент недавно перевел на этот счет более 12 миллионов фунтов со своего счета в Первом национальном банке Фуджейры. Мне эта информация представляется убедительной.
– То есть ты хочешь привлечь Крэйдла?
– Я предлагаю поговорить с ним конфиденциально. Мы никому не расскажем об этих счетах и платежах – ни налоговой, ни полиции, никому. Оставим все как есть. Но мы завербуем Крэйдла. Пригрозим ему разоблачением, позором, преследованием – чем угодно – и все из него вытянем. Если он согласится помочь нам и работать против своих хозяев, деньги останутся у него. А если нет – бросим его волкам.
Эдвардс хмурится, слегка постукивая пальцами по рулю.
– Если это правда – про людей, которые ему платят…
– Это правда.
Он смотрит сквозь ветровое стекло на бетонные стены и низкий потолок с разбрызгивателями.
– Ева, послушай. В этой истории уже много трупов. Я не хочу, чтобы вы с Деннисом Крэйдлом пополнили их число.
– Я буду действовать осторожно, обещаю. Но я хочу найти эту женщину, и я ее достану. Она под самым моим носом убила Виктора Кедрина, она убила Саймона, она убила еще бог знает сколько людей.
Он хмуро кивает.
– Ричард, ее нужно остановить.
Ричард некоторое время молчит, но наконец вздыхает.
– Ты права. Нужно. Действуй.
Дома Ева застает Нико за какими-то вычислениями в ноутбуке на кухонном столе. Кругом разбросаны электродетали и ингредиенты для готовки. У Нико усталый вид.
– Ну что? – осторожно спрашивает он. – Вы нашли в этом файле то, что искали?
– Да, – отвечает она, целуя его в макушку и опускаясь рядом на стул. – Нашли. Спасибо тебе.
– Превосходно. Не передашь мне вон ту мензурку?
– Это у тебя что?
Он щипковыми зажимами присоединяет к мультиметру два проводка, и стрелка на приборе начинает метаться из стороны в сторону.
– Это топливный элемент, основанный на катализе ферментов. Если сделаю все правильно, у нас будет зарядка для телефонов на сахарной пудре.
– Извини, Нико, что я все это время была далеко. Мне правда очень жаль. Я хочу искупить вину.
– Многообещающе. Может, для начала поставишь чайник?
– Для твоих опытов?
– Нет. Просто решил, что пора выпить чаю. – Он выпрямляется на стуле и вытягивает руки. – Значит, с этим твоим проектом теперь покончено?
У него за спиной она перекладывает «глок-19» из кобуры на поясе в сумку.
– Нет, – отвечает она. – Это только начало.
Продолжение читайте в следующей книге Люка Дженнингса «Убивая Еву: это случится не завтра».