Арло рассек ладонь, позволив своей крови пролиться на единственный черный цветок на эфемерном пышном лугу. Из корней поднялся ониксовый кинжал, способный разрезать плоть бессмертных, и бог даровал его избраннику Рейны. Мужчине оставалось лишь пронзить сердце богини – и ее сила перейдет к нему. Она не умрет, но станет смертной.
Однако мужчина, так стремившийся заполучить все, совершил роковую ошибку.
Он не понимал, что, высвободив силу возлюбленной, не сумеет контролировать, куда направится ее сущность.
Вечером следующего дня, когда Рейна спустилась с небес на шелковом облаке, возлюбленный ждал ее с кинжалом за спиной. Богиня, не догадываясь об уготованной ловушке, бросилась к нему в объятия. В тот миг, когда тела их встретились, ее грудь пронзила боль: мужчина вогнал кинжал из лунного сияния ей в сердце.
Широко раскрыв глаза, она задыхалась, умоляя ответить, почему он предал ее. Но некогда смертный человек лишь давил на клинок, наблюдая за тем, как опустошение заполняет ее янтарные глаза серебром, а святая душа раскалывается на три части.
Словно только сейчас осознав, что натворил, мужчина быстро схватил одну из вспышек света, прежде чем та успела раствориться в ночи. Стоило его ладони обхватить сферу, как яркий солнечный луч проник в его кожу, и черное сердце изменника вобрало в себя частицу женщины, которую он якобы любил.
Вторая частичка промчалась через королевство, прежде чем он успел поймать ее. Луч продолжит путешествовать по королевским землям, пока не найдет себе хозяина – ничего не подозревающего смертного, которому суждено родиться в самый длинный день в году.
Но последний осколок, величайшая часть ее силы, не желал покидать богиню Солнца. И пока она держалась за единственный оставшийся свет, душа ее разрывалась от предательства. Даже несмотря на сохранившуюся крупицу магии, кинжал практически сделал Рейну смертной.
Мужчина твердил о своих чувствах к ней, отчаянно пытаясь убедить падшую богиню, что так будет лучше. Что он ощущал ее в собственном сердце и таким образом они теперь никогда не расстанутся.
Но было уже слишком поздно.
Рейна, собрав последние крупицы своих даров, растворилась во тьме, которая вскоре охватила королевство.
С того дня солнце больше никогда не всходило, а Асидия и ее народ были прокляты жизнью под бесконечной луной в окружении ядовитого тумана.
Все деревья почернели, цветы завяли, а земля иссохла, и Арло не удалось исправить то, что он помог разрушить. Первые дни выдались самыми суровыми, но люди продолжали жить, вынужденные влачить жалкое существование без любимой богини, которая всегда присматривала за ними.
Как бы ни старался, возлюбленный Рейны, предавший ее, не смог воззвать к богине – женщине, которую сам же сокрушил. Остаток дней он одержимо исследовал полуночное королевство, желая воссоединиться с Рейной и убедить ее в своей привязанности, поскольку слишком поздно осознал ошибочность выбранного пути.
Шли годы, а богиня все не возвращалась.
Но из-за собственного обмана мужчина был обречен на бессмертную жизнь в одиночестве и безумии. Долгими днями он рыскал по королевству в поисках того, что погубил, но больше никогда не встречал богиню Солнца.
Где-то там, в мире вечной ночи, женщина, некогда правившая небесами, устроила себе человеческую жизнь, вдали от мужчины, который украл ее силу и разбил все мечты.
Однако много лет спустя поползли слухи, что она обзавелась семьей и на свет появился ребенок, которого Рейна скрывала, – ее драгоценный дар и владелец того, что осталось от ее тоскующего сердца.
– Что ты делаешь?
Я захлопнула книгу.
– Читаю, – хрипло ответила я, заметив, что Джуд внимательно наблюдает за мной.
Он взглянул на плотную изумрудную обложку, и узнавание скрасило его хмурый вид.
– Та книга, которую я тебе дал, да? Удивительно, что ты прихватила с собой ее, а не еще один кинжал.
Мысли о Рейне и ее возлюбленном-предателе померкли.
– Подумала, мне будет скучно, – солгала я. Джуду не нужно знать, каким образом я снова обрела эту книгу. – Ты, знаешь ли, бываешь довольно серьезным, поэтому я принесла немного веселого чтива, дабы поднять настроение. – Скривив лицо, я изобразила его обычную гримасу. Капитан в ответ приподнял бровь, но уголки его губ дрогнули, а складка меж бровей разгладилась.
Поляна и ее неземное освещение придавали алебастровой коже Джуда золотистое сияние, а его шрамы посветлели до бледно-розового цвета. Под глазами не залегали тени, и выглядел он… счастливым?
Я никогда не видела его подлинных эмоций, поэтому не могла сказать наверняка, но то, как он смотрел на меня сейчас, как смягчился его взгляд и губы изогнулись в улыбке, вполне могло сойти за проявление радости.
– Странно, что ты не услышала моего приближения. Нашей пище повезло меньше. – Джуд сократил расстояние до дуба и опустился рядом со мной, даже не пытаясь оставить между нами хоть дюйм.
Наши бедра соприкасались, когда он покачивал коленом из стороны в сторону.
– Я бы хотел, чтобы мы просто остались здесь, – признался он после минуты умиротворяющей тишины.
– Я тоже. – Здесь, в этой долине, у нас имелось все, что нужно для выживания. Ни Тумана, ни бессердечного короля… а еще был свет.
Джуд удивил меня следующими словами:
– Может, мы притворимся, хотя бы на время, что все так и есть? Что мы не покинем эту поляну, что нет никаких временных рамок или угрозы конца света? – в последней фразе чувствовалась саркастическая нотка, но под игривостью скрывалась жестокая правда. Джуд считал, что нам никогда не выбраться из проклятых земель живыми.
Не задумываясь, я схватила его за руку, переплетая наши пальцы.
– Похоже, в этом вопросе мы достигнем согласия, капитан. – Склонив голову набок, я взглянула на него. Он повторил мои движения, его длинные волосы рассыпались по вискам.
Поскольку логика и мысли явно были отброшены куда подальше, я подняла свободную руку – ту, что не держала его ладонь, – и провела по выпуклым линиям его шрамов. Под перчаткой кожу покалывало.
Джуд вздрогнул, но не отстранился. Восприняв это за приглашение, я стала смелее, прослеживая шрамы и изучая их историю кончиками пальцев, все отчетливее ощущая, как в груди разливалась неподдельная скорбь.
– Мне было шесть, когда это произошло.
Пальцы прекратили свои успокаивающие движения.
– Ни за что не забуду тот день, когда собственный отец ослепил меня.
Глава 35. Джуд
Теневые монстры веками бродили по миру, пока Рейна не изгнала их своим светом. Они – скверна, неудачный эксперимент бога Луны. Предположительно, после того как богиня уничтожила их всех, гнев бога Луны сотряс мир, и он скрылся с небес на три месяца. А когда вернулся, его свет уже не был таким ярким и манящим.
Киара ошеломленно выдохнула, испустив шипящий звук.
Я понимал: у нее не было оснований считать моего отца хорошим человеком, опираясь на то, что я поведал ей в пещере, но Киара, вероятно, не ожидала, что он окажется причиной моего увечья.
Мне пришлось отпустить ее руку, чтобы поднести ладонь к лицу и накрыть ее пальцы, прикасавшиеся к моим шрамам. Я потянулся к этим приятным ощущениям и сомкнул веки.
– Отец почти не занимался моим воспитанием в детстве. Он оставлял меня с женщиной, с которой на тот момент спал, а потом уходил воровать у богачей. Но вот я уже преодолел тот младенческий возраст, когда меня можно держать на руках и контролировать; и он решил, что больше не нуждается в сыне.
Перед глазами пронеслись воспоминания о пьяных буйствах, в которые он впадал, о женщинах, которым причинял боль. В то время я был слишком юн, чтобы остановить его. И сожалел, что мне не хватало сил.
– Однажды отцу с его шайкой не удалось провернуть задуманное. При попытке ограбить повозку с королевским золотом их чуть не поймали стражники. Помню, я подошел к нему спросить, все ли с ним в порядке, но он толкнул меня на пол и схватил бутылку с выпивкой. По глупости я поднялся и попытался снова, желая утешить отца. Надеясь, что он позволит обнять его.
У меня пересохло в горле. Никогда не делился этим, даже с Исайей.
– Но когда я потянулся к нему во второй раз, отец обрушил стеклянную бутыль мне на голову. Я закричал, хватаясь за лицо, за осколок, который впился в левый глаз.
В тот момент отец ослепил меня, а от стекла остались два рваных шрама на глазу. Киара еще сильнее прижала пальцы к моей щеке, а я по-прежнему держал веки закрытыми. Я не мог смотреть на нее, переходя к следующей части. Ослепление оказалось не самым страшным.
– Позже, когда я лежал на полу, истекая кровью, дрожа и боясь пошевелиться, он схватил меня за волосы, протащил по заплесневелым доскам нашего дома и вышвырнул на мороз. Я мало что помню, но у меня получилось проползти по грязи и свежему снегу. Должно быть, в какой-то момент я потерял сознание, потому что очнулся уже в чужой постели. Одна из наших соседок сжалилась надо мной. Она рассказала, что меня нашли валявшимся лицом вниз в грязи и саже, я пролежал на морозном зимнем воздухе несколько часов.
– Мало того, что стекло ослепило меня, так еще и в рану угодила зараза. Наша соседка не была целительницей, но она утверждала, что если бы вовремя не наткнулась на меня, я бы уже погиб. Скорее всего, умер бы от переохлаждения.
От меня не укрылось, как Киара придвинулась ближе, прижавшись ко мне всем телом. Я лишь плотнее сомкнул веки.
– Поскольку она не могла и дальше кормить меня, то через неделю была вынуждена вернуть отцу. Он взглянул на мое лицо, сплюнул и сказал: «Теперь он калека и тупица», после чего затащил меня в дом и захлопнул дверь перед носом у соседки. Отец так и не извинился и больше никогда об этом не упоминал.