Я выругался, сместившись в последнюю секунду, не дав лезвию вонзиться в грудь. Меня уже покрыли мелкими порезами и царапинами, пока я расправлялся с пятью врагами. Теперь повезет, если не лишусь второго глаза до того, как меня прикончат.
Что-то мелькнуло справа от меня, и я крутанулся, всаживая клинок между ребер. Дернув за рукоять, повернулся влево, уверенно рассекая горло.
Двое убиты. Осталось тринадцать.
Они наступали равномерно, лишая меня всякой надежды на спасение. Если нападут все разом…
Воздух пронзил вопль, от которого волосы на затылке встали дыбом. Киара. Она вновь закричала, посылая в кровь дозу раскаленной добела ярости. Если они причинят ей вред…
Я рванул вперед, как только заметил пульсацию воздуха со стороны ослепленного глаза, и разделался с монстром, который решил, будто сможет подкрасться ко мне сзади. Плоть хлюпала, когда я провернул клинок, распотрошив тварь, пока она не издала последний хриплый вздох.
Киара снова вскрикнула – и на этот раз жар разлился не только в груди, все тело превратилось в живой и дышащий маяк гнева, каждая клеточка во мне затрепетала от ярости.
Я перерезал горло еще одному безликому врагу. Он пал без боя.
Мне было невыносимо задерживаться здесь, когда Киара, скорее всего, истекала кровью или… черт, даже думать не мог о ее смерти. Одна только мысль разжигала внутри пламя, не оставляя мне иного выбора, кроме как устроить кровавую бойню. Теперь лишь это имело значение.
Я не был способен рассуждать здраво, едва мог двигаться; в ночи сиял только образ ее лица, ее глаз, излучавших привязанность. И я не собирался позволять умереть этому теплу, которое, как я знал, предназначалось мне одному.
Назовите это эгоизмом – возможно, так оно и было, – но я не допущу этого, потому как, потеряв Киару, уже не сумею оправиться. Она стала моей связью с миром, прекрасным, бесстрашным, роковым напоминанием о том, что именно еще может ждать меня впереди.
Я закричал, хотя голос казался чужим.
А затем я обезумел.
Вырвавшийся из глотки звук был гортанным и первобытным. Каждый дюйм тела гудел, и белый свет пульсировал, ослепляя меня.
Могли минуть секунды или же часы, но, когда сияние в конце концов померкло, по венам разлилось отчетливое тепло.
Я не осознавал, что в какой-то миг сомкнул веки, пока не открыл их.
Меня окружали тела. Твари корчились в агонии, пока оранжево-красное пламя лизало их одежду, кожу и холодные глаза. Я отшатнулся, тело было перегрето, истощено и переполнено адреналином.
Что сейчас произошло? Или, что еще важнее, что спасло меня? В источнике света не ощущалось зла, ведь он оставил меня невредимым.
Я ошеломленно направился в сторону криков Киары, все тело неустанно болело, а жуткий жар обжигал горло при каждом вдохе. Я боролся, вновь подумав о ней, отпихивая в сторону охваченные огнем дергающиеся тела.
Обогнув скопление палаток, я увидел ее… в руках врага.
Я сделал шаг, собираясь выпустить на волю монстра, которым являлся, как вдруг что-то твердое и зазубренное ударило меня по затылку. Черные пятна затуманили зрение, но я не отрывал глаз от Киары, даже когда за спиной раздались шаги и свист освобождаемого из ножен клинка.
Она вскрикнула в последний раз, как раз перед тем, как мои веки сомкнулись.
Я ждал удара холодного острия, но его не последовало.
Вместо этого я услышал голос, хотя и не сумею его различить, поскольку моя реальность обернулась сущим кошмаром.
– Черт. Это действительно он, – тихо выругавшись, произнес голос.
Я уловил стук шагов по земле, а затем меня поглотила тьма.
Глава 42. Киара
Она слишком дикая и необузданная. Боюсь, после нападения я мало что смогу для нее сделать. Ее коснулась столь непроглядная тьма, и я не верю в пророчество, о котором шепчете вы, жрецы Солнца. По правде говоря, девушка, скорее всего, уже потеряна.
Как и наш мир.
Первая тварь бросилась вперед, обтрепанная ткань на ее лице обнажила неровные ряды зубов.
Я метнулась влево, вызвав у монстра злобное рычание. Он снова устремился ко мне, и, когда оказался достаточно близко, я отклонилась и пихнула его ногой, с шипением повалив в грязь.
Мне не хватило времени сосредоточиться на нем, когда справа на меня накинулся еще один ублюдок с зазубренным клинком в руке. Он попытался полоснуть меня по шее и лицу, промахнувшись всего на дюйм. Еще один замах и неудача, и я воспользовалась открывшимся пространством, дабы врезать ему в грудь плечом, стремясь выбить врага из равновесия. К сожалению, мои размеры не позволили свалить громилу.
Я отпрянула назад, когда клинок пронесся мимо левого глаза, на этот раз прицел противника улучшился. Для полумертвого кровожадного существа двигался он с досадной легкостью. Выплевывая проклятья, я упала на землю и перекатилась. Но когда поднялась на ноги и уже приготовилась нанести удар, мою руку пронзила жгучая боль. Он задел меня.
Оглядываться не стала, поскольку понимала, что рана не слишком глубокая, хотя все равно жутко болела.
Может, у врага и получился неплохой удар, но зато теперь он по-настоящему разозлил меня. Притворившись, что собираюсь броситься влево, я в последнюю секунду развернулась и, замахнувшись, вонзила кинжал в громоздкий плащ существа, проткнув ему ребра. Изо рта твари вырвался вопль, и она упала.
Только я успела выдернуть клинок, как сзади на меня обрушилась очередная атака.
Я испытала боль еще до того, как монстр сделал шаг, раскаленная докрасна агония перехватила дыхание, когда лезвие вошло в мышцу плеча. Стоило мне выдернуть его, как с губ сорвался крик и кровь залила черную тунику. Меня никогда раньше не пронзали кинжалом, и теперь я могла официально заявить, что не горю желанием повторять сей опыт.
Во мне начало пробуждаться нечто чуждое; то, что я давно похоронила на окраине Пасторийского леса. В груди покалывало, когда я помчалась к проворному чудовищу, а в конечностях бурлил ледяной адреналин.
Подпрыгнув с кинжалом над головой, я с рычанием опустила клинок на череп существа и расколола его. По коже поползли мурашки, воздух в легких наполнился знакомой искрой, по телу разлился холод, а возле ног второй раз в жизни заплясали разумные черные клубы.
Впервые это случилось всего несколько дней назад, когда меня загнали в угол и едва не перерезали горло. Тьма, которая всегда процветала во мне, вырвалась наружу и заявила о себе. Тени спасли мне жизнь.
Тогда я солгала Джуду, слишком боясь раскрыть правду.
Я точно знала, что произошло, когда существа в масках обратились в пепел.
Все дело было во мне.
Руки непроглядной тьмы тянулись ко мне, удерживая на месте для пира. Неровные зубы и лицо, лишенное глаз, вместо них зияли лишь черные ямы. А потом оно – существо, напавшее на меня, – вцепилось в мои крошечные ручки, которые пытались закрыть лицо и горло.
Мне никогда не забыть той боли. Как теневой монстр впился когтями в мою кожу. Даже будучи ребенком, слабым и едва ли способным защитить себя, мне удавалось бороться, сдерживать и терпеть удары вопящего существа.
Тогда-то и хлынул свет.
Золотистый луч, словно вспышка пламени, вырвался из моей груди, заставив тварь в тревоге отшатнуться и с шипением помчаться к деревьям. Свет померк, когда раздались шаги, – отец услышал мои крики из деревни. Нахмурившись, он взглянул на меня, а затем отступил, застыв с распахнутым ртом.
Урон уже был нанесен: мои руки разодрали и изрезали. Следы теневого монстра навеки остались на коже.
Минуло десять лет, но я никогда не забуду лицо отца.
Я рывком возвратилась в настоящее, когда на меня набросился следующий монстр. Руки и ноги действовали сами по себе, ведомые каким-то чуждым инстинктом. Я крутанулась на месте, рыжие волосы развевались на ветру, когда перерезала твари горло. Кровь хлынула прежде, чем я успела выдохнуть.
Во время битвы меня окружали ониксовые облака, тьма жаждала свободы.
Как бы я ни презирала то, чем становилась, кем я являлась, тени, которые мне удавалось подавлять, могли обернуться моим спасением, и со свирепым рыком я сорвала с рук перчатки.
Только монстрам под силу одолеть монстров.
Я встряхнула рукой, готовясь встретить нового врага. Покалывание, скользившее по рукам и торсу, не рассеивалось, а тени подле ног даже не дрогнули. Облегченно выдохнув, я ощутила, как расслабились мышцы.
Хотя Джуд лицезрел мои шрамы и не убежал, позволить ему узнать, что это я управляла тенями, которые превратили наших противников в пыль, казалось перебором. Если бы рухнула эта последняя стена между нами и капитану бы пришлось не по душе увиденное, если бы я перестала ему нравиться, то не уверена, что мое сердце сумело бы это выдержать.
Теперь, когда во мне скользила и извивалась столь нечестивая сила, ни Джуд, ни другие не могли ничего изменить. Они не будут свидетелями свершаемого мной зла.
Я чувствовала себя свободной.
Поэтому выпустила на волю всю ту тьму, что хранила внутри, и разум тотчас заполнили образы того рокового дня десятилетней давности.
Прищурившись, чтобы оценить ближайшего врага, я отметила, как вяло двигались остальные твари. Словно пробираясь сквозь патоку, они медленно приближались, беззвучные крики вырывались из их разинутых ртов. Либо время замедлилось, либо я стала быстрее.
Я ощущала себя иначе, нежели в последний раз при использовании своих сил в Тумане, когда мной правили беспорядочные эмоции. Тогда силы захлестнули меня, бесконтрольно выливаясь наружу.
В этот раз я приветствовала их.
Принимала их частью себя.
Я зарычала, мои верные тени поднялись и коснулись кончиков пальцев. Бросившись к твари справа от меня, я пронзила разлагающуюся кожу на ее горле и расправилась с ней, как и с предыдущей. Монстр еще падал, зажимая руками зияющую рану, когда я выбрала следующую жертву, нанеся ей такой же удар. Все это время холодный ветерок, казалось, нес мои ноги вперед, в бой, к существам, угрожающим тем, кого я любила.