Мало кто ведал, что ночь способна говорить.
Еще меньше тех, кто знал, как ей ответить.
В тот миг я не просто отозвалась на ее призыв к разрушению. Я взревела.
Джуд слегка дернулся в сторону, когда Патрик опустил руку, но кинжал, сокрушающий богов, с тошнотворным хрустом вонзился в плоть капитана, всего на полдюйма миновав сердце. Я ощутила пульсацию в зажившей ране на моей груди – такой же, как у Джуда.
Пробормотав что-то себе под нос, Патрик выдернул клинок, готовясь опустить его второй раз. Я знала, что теперь он не промахнется. Именно тогда последний камень в стене, сдерживавшей силу богини, рухнул…
Я стала одновременно и ночью, и забытым светом.
Бескрайней вселенной черноты и бесконечными возможностями дня.
Я разбилась, разлетелась на осколки и преобразилась – и все это за долю секунды. Однако мой взгляд ни на миг не отрывался от Джуда, и его последний, содрогающийся вздох прогремел у меня в ушах.
Кровь хлынула из раны – и его веки сомкнулись. Смерть спустится сегодня и заберет его у меня, прежде чем мы воспользуемся шансом начать нечто прекрасное. Мир, независимо от того, правит ли им луна или солнце, уже проявил ко мне достаточно жестокости.
Настала моя очередь свирепствовать.
Сорвавшийся с губ крик будто и вовсе не принадлежал человеку. Он пронесся по деревьям, сотрясая их до тех пор, пока на ветвях не осталось ни одного листочка. Его сила превосходила любой ветер, став балладой душевной боли, скорби и ярости. Я кричала о своем королевстве, об утраченном солнце, но сильнее всего о Джуде, о том, что он собой являл. То, что я только что потеряла.
Тени раскрылись за мной, как гигантские крылья, и, раскинув руки, я приветствовала их, побуждая поглотить моих врагов. Руки покалывало, в груди начинало жечь, а золотое свечение коснулось Джуда, пока тот лежал неподвижно, и озарило кинжал Патрика.
Время замедлило свой ход и наконец замерло, чтобы пристально взглянуть на меня.
Не на монстра, а на существо, тронутое тьмой и ожившее благодаря солнцу.
Палящий жар разлился по рукам и шрамам, распространяя пламя вместе с тенями.
Открывая ту часть меня, которую я заперла за годы сомнений и боли.
Проклятая.
Монстр.
Ведьма.
Так называли меня жители Силы. Возможно, они были правы, но еще я – Киара Фрей, и я собиралась разорвать Патрика на куски за то зло, что он причинил моему королевству. Моим друзьям. Джуду.
Я приказала своим позолоченным теням обхватить запястье Патрика, удерживая его на месте. Джуд под ним не шевелился, и с его губ больше не срывалось ни одного судорожного вздоха.
Мертв. Джуд мертв.
Скривив верхнюю губу, я шагнула вперед, и время вновь пошло своим чередом.
Патрик зашипел и потрясенно отпрянул назад, не в силах отодвинуться дальше. Он обратил ко мне бледно-зеленые глаза, в которых отражалась тысяча вопросов.
– Как? – прохрипел он, пытаясь протолкнуть клинок, зависший над грудью Джуда, над его сердцем. Предатель намеревался извлечь божественность, и только я мешала ему обрести невообразимую силу. – Тебя коснулось зло, запятнало тебя. Ты не можешь контролировать обе сущности. Это невозможно.
На лбу Патрика выступила испарина, его борьба дарила мне наслаждение. Я остановилась, как только возвысилась над предателем, отчего тот выгнул шею.
– Когда-то ты был моим другом, Патрик, – произнесла я причудливым и жестким тоном. – Тебе известно, на что я готова ради друзей.
Я опустилась на колени, тени окружили моего бывшего друга, обхватили его руки, обвились вокруг шеи черной атласной петлей. Я кивнула – и тени заставили его откинуть голову назад. Он зашипел, борясь за глоток воздуха.
Из его пор просочилось золотистое сияние, когда пламя Патрика столкнулось с моим.
Между нами завязалась битва пламени и теней, но он отказывался покоряться. Даже когда он корчился в моей хватке, таившаяся в нем частичка силы Рейны вырвалась наружу, проникая мне под кожу и вливаясь в вены. Я ощутила всю его гниль, злобу и алчность. Патрик запятнал свет Рейны, десятилетиями подпитывая свой гнев и неутолимую жажду мести.
Мне пришлось стиснуть зубы, когда палящий жар начал обжигать кожу, руки, лицо. Несмотря на то что две частички магии принадлежали друг другу, под влиянием Патрика они продолжали бороться, сопротивляясь. Я чувствовала их схватку, неистовое столкновение, едва не опрокинувшее меня на спину.
– Сдавайся. Ну же, – прорычал Патрик.
Мои тени с укором зашипели.
Я не осознавала, что схватила руку Джуда, но теперь она дарила один только холод, больше не согревая и не успокаивая. Моя ярость пылала ярким пламенем, как и мои тени.
Взгляд вернулся к Патрику, с его губ стекала слюна, пока я продолжала его душить. Его сила не покидала меня, она бушевала в груди, опаляя изнутри. Я не могла дышать, но воздух и не требовался. Я жаждала мести.
– У тебя было все, – пробормотала я. – Любовь, о которой слагали стихи. Та, с кем ты мог разделить тысячу жизней. И все же…
Мои тени сжались на руке Патрика, в которой он держал Богоубийцу. Его пальцы приобрели отвратительный фиолетовый оттенок.
– Ты выбросил нечто драгоценное, желая заполучить больше. Всегда больше, верно? Ты никогда не довольствовался тем, что уже имел.
Я стиснула зубы, ощутив ожог на пальцах. Вялая рука Джуда светилась бледно-желтым, подчеркивая мои ониксовые и синие шрамы, распространяя свою красоту и на меня. В тот миг мы обрели связь, наши силы стали едины. Я вытягивала их из его неподвижного тела – и его свет откликнулся.
Патрик выругался, бранное слово отразило десятилетия страданий и ненависти.
– Тебе всего лишь полагалось полюбить ее в ответ, но ты никогда не был способен на такую самоотверженность, не так ли? – Мои тени рывком высвободили клинок, и я протянула руку, чтобы схватить его.
Патрик послал в меня волну огня, заставив поморщиться. Он не собирался сдаваться так легко.
Я тоже.
– Теперь ты познаешь боль Рейны.
Не задумываясь ни на миг, я толкнулась в стену его пламени и обрушила кинжал точно в цель. Патрик вскрикнул, и лишь мои тени удерживали его в вертикальном положении, именно так, как мне и было нужно. Плоть рвалась, кости трещали, и кинжал пронзил его холодное, бессмертное сердце.
– Быть может, смерть, – я склонилась ближе, шепча ему прямо в ухо, – наконец-то утолит твою жажду.
Я вонзила клинок глубже и прокрутила рукоять. Патрик содрогнулся всем телом, душа его покидала. Отстранившись, чтобы встретиться с его затуманенным взглядом, я почувствовала его дрожь. А когда посмотрела вниз, обнаружила, что острие клинка светилось.
Частичка богини теперь принадлежала мне.
Свет раздулся, вырвавшись за пределы плоти, и превратился в сферу, не превышавшую размером неограненный драгоценный камень. Достаточно было протянуть руку, схватить ее – и две из трех частей сохранились бы у меня.
Но я поступила иначе.
Все еще удерживая холодную руку Джуда, я приподняла ее, подталкивая к свету. Его тело дернулось, когда сфера соприкоснулась с кожей, но я заставила его пальцы сомкнуться вокруг нее, а затем прижала руку к его груди, к самому сердцу.
Я не могла смириться со смертью Джуда. С тем, что он едва не пожертвовал собой ради меня.
– Ты никогда не видел себя моими глазами.
Свет зашипел в его ладони.
– Зачастую хорошим человеком оказывается тот, кто познал наибольшее зло, – прошептала я. Старая асидийская пословица сказала все, для чего у меня не хватало слов. Заключенный в его руке свет снова затрепетал, а затем погас.
Я думала, что таков конец, что сила Рейны исчезла вместе с душой Джуда… но затем узрела настоящее чудо.
Судорожный вдох.
Дрогнувшие в моей хватке пальцы.
Стон.
Ночь вспыхнула, когда Джуд распахнул глаза, излучая ослепляющий своей яркостью золотистый свет. Я закрыла лицо руками, плотно сомкнув веки, когда мир взорвался, и долгие минуты видела одно только пронзительное золото.
Издалека раздалось мое имя, таким мягким и кристально чистым звуком.
Я страшилась надежды, боялась верить, что оно прозвучало из уст мужчины, который лежал в луже собственной крови. Если я ошибусь…
– Киара.
По щекам скатилось тепло, и я ощутила привкус соли.
– Не плачь, Киара. – Пальцы очертили линию челюсти, скользнули к щекам, нежным прикосновением срывая с уст сдавленный всхлип. Ослепительный мир медленно тускнел, а лучистый свет угасал, как свеча. Но я все равно не открывала глаза.
– Взгляни на меня, – умолял голос Джуда, и пальцы, касавшиеся щек, опустились к подбородку. – Прошу.
Возможно, все дело в боли, заключенной в одном-единственном слове, но я не могла не подчиниться. Джуд. Мой Джуд снова взмолился – и я со слезами распахнула веки.
Подо мной, вздымая и опуская грудь, лежал капитан, чье тело сохраняло золотистый блеск.
– К-как? – задыхаясь, спросила я и взяла его за руку.
Его убили у меня на глазах. Я не понимала. Руками принялась ощупывать его скользкую от крови грудь.
Не виднелось никакой раны, но я оставила свой след. Вместо гладкой кожи прямо под сердцем разрослись черные вены, напоминая кривое дерево. Шрамы точь-в-точь повторяли мои, и я осознала, что, хотя и спасла капитана светом Рейны, еще и навеки запятнала его своей тьмой.
– Киара, – пробормотал Джуд, моргая, словно тоже не верил, что я здесь, жива и невредима. Он прижал ладонь к моей щеке.
В глазах потемнело, и тело покачнулось. Руки, уже не принадлежавшие Джуду, обхватили меня за талию. Джейк.
– Я держу тебя, Ки, – заверил друг, притягивая меня спиной к своей груди. Я прижалась к нему, позволяя Джейку обнять меня.
– Все это реально? – спросила я, пошатываясь, пока перед глазами плясало еще больше черных точек. Потрясение и усталость грозили лишить меня сознания, а сил бороться уже не осталось.
– Я здесь, Киара, – сказал Джуд, со стоном садясь. – Я чувствовал, что покидаю этот мир, ощущал хватку смерти, но… – Он замешкался, подыскивая подходящие слова. – Потом меня отбросило назад, все тело запылало, а ты склонилась надо мной. – Он обхватил мои щеки.