Машина остановилась перед трапом, все, кроме шофера, вышли, поднялись по трапу, и тут только Данилка притих и как-то боязливо ступил на пол самолета.
— Ваши места там, — возбужденно шептал мужчина, проталкивая их вперед. — Вот, вот и вот.
— А куда мы летим? — наконец спросила, приостановившись, Лида, но мужчина посмотрел на нее странным взглядом, а Игорь Николаевич потянул за собой.
— Садись, Дан, к окошку, будешь облака считать.
Сам он сел с краю, и их провожатый тут же склонился к нему.
— Вот конверт с инструкциями, прочтете в Ялте и тут же сожгите.
— Хорошо, — Игорь Николаевич сунул конверт во внутренний карман пиджака.
«Ялта», — услышала Лида и удивилась, но Данилка быстро отвлек ее своими вопросами. «Ялта», — иногда все же удавалось подумать Лиде. — «Ялта, зачем». Игоря Николаевича она больше не спрашивала, инстинктивно чувствуя, что он только отмахнется, если не нагрубит.
Единственное объяснение поспешному перелету, какое она только могла придумать — это что-то случилось с Данилкой. Но мальчик сидел рядом, радостный, возбужденный. Он давно уже не сдавал анализы и не проходил обследование, что же тогда заставило их лететь через многие километры, так вот, неожиданно? Беспокоясь о сыне, Лида как-то забыла о Ванечке, оставленном на даче, а когда вспомнила, сердце ее перевернулось от страха уже за этого ребенка. Но опять Лида не посмела ничего сказать, наперед зная ответ.
В конце концов, она была обыкновенным человеком, а обыкновенный человек редко дает отпор тому, кто сильнее его.
Летели они долго, поели, поспали, попили чаю, раз сто сходили в туалет. И наконец стюардесса велела пристегнуть ремни безопасности: самолет пошел на повадку.
Вещей у них с собой не было. Поднявшись, они пошли к выходу. Спустившись с трапа, они, все трое, в растерянности остановились, озираясь в темноте, освещенной фонарями. Данилка устал от впечатлений, он смирно стоял, держась за материнскую руку и только слегка переминался на месте.
Снова все повторилось. К ним подошел незнакомый человек, поздоровался и велел следовать за ним. Его машина, тоже «Жигули», стояла за воротами, среди такси и просто ожидающих.
— Вы ознакомились с инструкцией? — спросил он Игоря Николаевича.
— Нет.
— Тогда идемте. Сядьте вон там на скамейку и спокойно прочтите, а мы с вашей женой подождем здесь.
Игорь Николаевич кивнул, даже не удивившись. Он прошел по аллее и сел на первую же скамейку под светом фонаря. Лида же, удивленная без меры, осталась вместе с Данилкой возле машины незнакомца, и тот стал развлекать ее, рассказывая о достопримечательностях Ялты не хуже любого гида.
Разорвав конверт, Игорь Николаевич вытащил фотографию и литок бумаги с одним словом: «НОЧЬ».
С фотографии на него смотрело лицо Горбачева; последнего генсека и первого президента, про которого в народе говорили: «Бог шельму метит». Не узнать его в толпе конечно же, было бы сложно, особенно, если он был без шляпы.
Игорь Николаевич смял лист и конверт, достал спички и поджог бумаги, еще горящими бросив в металлическую урну — плевательницу. Оставив в руке фотографию, он задумался. Прошло немало времени, как он поменял место работы, и только сейчас получил первое задание. Что ж, если тайна будет соблюдена, он ничем не рискует. Остается подумать, как заставить шестилетнего мальчика убить незнакомого ему человека.
— Данилка, — крикнул Игорь Николаевич, не поднимаясь со своего места.
— Идем, — сказала Лида сыну, беря его за руку.
Мальчик в это время осматривал, трогал и гладил машину, но с матерью пошел безропотно.
— Садись, Дан, поговорим, а мама пусть идет назад, у нас с тобой чисто мужской разговор будет, — начал Игорь Николаевич, обняв мальчика за плечи.
Лида ушла, но все время оглядывалась, ничего не понимая и сильно беспокоясь.
Игорь Николаевич подождал немного, помогая мальчику усесться и, откашлявшись, наконец начал:
— Вот что, Дан, ты уже совсем большой, послушай меня, это важно. Помнишь, я тебе говорил, что среди людей тоже бывают крысы. То есть не крысы по внешности: там, с длинным носом. Нет. Крысы те, кто опасен для других людей, те, кто может загрызть слабого, как крысы мышонка или хомячка. Знаешь об этом?
Мальчик настороженно кивнул, слыша в голосе Игоря Николаевича необычные нотки. Смотрел он в одну точку перед собой, засунув ладони между ног.
— Вот, посмотри на этого дяденьку, — Игорь Николаевич протянул мальчику фотографию. — Он, как настоящая крыса убивает маленьких и слабых. Что с ним надо за это сделать?
— Убить, — слегка замявшись, не совсем уверенно проговорил Данилка.
— Ты сделаешь это?
Снова заминка.
— Ну?
— А он кого убил? — в ответ спросил мальчик.
— Ну, многих. Нашего Ванечку… то есть его маму, а Ваню не успел и… поэтому я и привез его к нам жить, чтобы он не успел… понимаешь. Если он узнает, где сейчас живет Ваня, он приедет к нам и убьет его. И нас всех тоже.
Данилка слушал, уже глядя прямо в глаза Игорю Николаевичу, снизу вверх, подняв круглое доверчивое лицо с большим упрямым лбом.
— Тогда я убью его, ладно? — сказал он, моргнув и вздохнув одновременно.
— Попробуй. Это очень трудно. Ты должен постараться, чтобы это сделать. Помнишь, как я тебя учил? Раз, два, три, и готово. Да?
— Да.
— Ну, пошли. Только маме ничего не рассказывай. Это же наш, мужской разговор.
Данилка кивнул, слез со скамейки и, дождавшись, когда встанет Игорь Николаевич, дернул его за руку.
— А этот… он папа Вани, да?
Игорь Николаевич даже нагнулся к нему в замешательстве, не зная, как быть и что ответить.
— И он пьет? И поэтому он убил Ванину маму? Я убью его обязательно.
— Вот и отлично. Я скажу: раз, два, три.
От такого разговора между взрослым и ребенком у любого прохожего встали бы волосы дыбом, хотя ни один посторонний не понял бы, насколько реальна и легко исполнима эта угроза. Игорь Николаевич взял мальчика за руку, и они вдвоем пошли к машине. Игорь Николаевич по дороге пнул пустую пачку из-под сигарет, Данилка со смехом побежал за ней и тоже стал пинать, будто это был футбольный мяч.
— Поехали, — уставший развлекать женщину, встрепенулся мужчина, который стоял, облокотившись о дверцу машины. Небо начинало бледнеть, а электрический свет — постепенно меркнуть. — Уже светает, а?
— Уже пятый час, — глянул на наручные кварцевые часы Игорь Николаевич. — Что вы должны делать?
— Отвезти вас в Форос и проводить по маршруту. Вы ознакомились с вашим заданием?
— Да. Что вы о нем знаете?
— Ровным счетом — ничего. Я же только сопровождающий.
Игорь Николаевич небрежно повел плечом и сказал:
— Едем. Лида, Дан, садитесь.
Он не волновался. Движения его длинных пальцев, зажигающих сигарету, были тверды и уверенны: согласившись на такую работу, он решил для себя раз и навсегда, что он выше чужой смерти. Его собственная жизнь, а главное, ее блага, его интересовали больше. Теперь ему доставляла удовольствие одна мысль, что жизнь такого человека, как президент, в его руках. Будучи хорошим психологом, он знал, как опасны спрятанные в подсознание чувства. Но что делать, все мы люди. И он не мог себе запретить думать, что он — сверхчеловек.
— Когда приедем? — чтобы оторваться от мыслей, спросил Игорь Николаевич, глядя перед собой. — Светает на глазах.
— Сейчас поворот и, считай, мы на месте.
За поворотом шоссе разветвлялось и дальше спускалось в низину, всю утопающую в садах. Дальше стоял поднятый шлагбаум.
Остановив машину, водитель бросил:
— Сейчас, — и выскочил, быстрым шагом направляясь к будке.
— Смотрите, танки!
Игорь Николаевич обернулся. Сзади к ним двигалась цепь БТРов.
— Война, мама, война! — знакомый с солдатиками, закричал мальчик. — Смотрите, сколько танков!
Водитель вернулся не скоро. Бегом добежав до машины, он упал за руль и завел машину раньше, чем захлопнул дверцу.
«Жигули» сорвались с места.
— Что-то не так? — спросил Игорь Николаевич, поворачиваясь к нему.
Тот не ответил и лишь взгляд сказал тому, что он в душе матерился. Въехав на застроенную домами улицу, он мрачно крутил баранку. Остановив машину на обочине, он сказал:
— Паспорта при вас? Дайте, пожалуйста. Теперь ждите, — он выскочил из машины и побежал в узкий переулок между домами.
Больше он не появился.
Игорь Николаевич выкурил уже третью сигарету, потом четвертую, вышел из машину, нервно обошел ее, потом посмотрел на часы. Солнце уже припекало вовсю. Стало жарко, и Игорь Николаевич срыву и в сердцах снял пиджак и бросил его на сидение. Галстука на нем не было, и он расстегнув воротник рубашки, потер ладонью шею.
Их провожатый не возвращался к ним.
Игорь Николаевич прошелся между домами. Ничего. Он вернулся, совершенно не зная, что делать.
Он стоял возле машины и нервно курил, когда на дороге показалась милицейская машина. Объехав «Жигули», она остановилась перед их носом. Трое милиционеров вышли из нее и один подошел вплотную.
Игорь Николаевич, слегка замешкавшись, подошел к нему.
— Ваши документы? — козырнув, сказал милиционер.
Игорь Николаевич машинально хлопнул себя по карманам. Хороший психолог, тут он растерялся, нервничал и все делал не так. У него не было документов, но в кармане его пиджака лежала фотография Горбачева. И Игорь Николаевич перепугался.
— Я… то есть…
Психолог сбился, запутался, всем видом своим показывая, что он виноват. Трижды виноват.
— Это ваша машина?
— Я… то есть…
— Права?
Права у него были. Медленно, стараясь справиться с волнением, Игорь Николаевич достал из кармана брюк водительскую книжку.
Внимательно прочитав ее, милиционер опустил книжку в свой карман.
— Садитесь в машину.
Игорь Николаевич направился было к «Жигулям».
— Туда, — перехватил его милиционер. — Садитесь в «Газик».
— Но там моя семья.