— Что-то неприятное? — спросил заведующий просто из любопытства.
— Да нет, ничего, — Данил в замешательстве вышел из кабинета и пошел в свою палату.
Он хорошо понимал, что в больничной пижаме нельзя разгуливать по городу. Не зная, что предпринять, он быстро заскочил в свою палату. Одежда, в которой его привезли в больницу, висела на вешалке, в углу. Все было постиранное, поглаженное. Но на футболке, аккуратно сложенной и положенной поверх крючка, зияла небольшая дырка, а на поле джинсовой куртки не отстиралась кровь. Махнув на все рукой, Данил стал переодеваться. Рана его еще не зарубцевалась и от резких движений начала болеть, но Данил старался не обращать на это внимание. Он срывал с себя пижаму, штаны, рубашку, грудь его уже начало жечь огнем, а на застиранной грубой бязи больничной рубашки расплылось бурое пятно.
Быстро переодевшись в свое, Данил бросился из палаты. Он уже подбегал к лестнице, когда с верху увидел парней, направляющихся к нижней площадке. Повернувшись, он бросился назад и, пробежав свою палату, забежал к соседу. Его окно выходило на фасад, но было ближе к торцу. Не обращая внимания на хозяина, он бросился к открытому окну. Так и есть. Полускрытые ветвями, прямо у крыльца больницы стояли два «Джипа», и их водители в чем-то припирались с человеком в белом халате.
— Ты чего, — из-за плеча спросил охранник больного, пока тот выкарабкивался из постели.
— Это ваши?
— Эти что ли? Впервые вижу.
Данил повернулся к двери, и ему показалось, что он слышит топот множества людей. Больше, не раздумывая, он встал одной ногой на подоконник и прыгнул вниз, на ноги, на колени и руки, скрытый толстым стволом дерева и кустами смородины. Тут же он упал на бок, и у него потемнело в глазах от боли. Сдерживая крик, еще ничего не видя перед собой он начал приподниматься.
Дышать было трудно, но в глазах уже прояснилось. Держась за ствол дерева, Данил встал на ноги и поплелся к решетчатому забору, ссутулившись и низко опустив голову. На него никто не смотрел. Окончательно справившись с болью, он оглядел решетку. А одном месте два прута были отогнуты, и Данил, слегка присев, пролез между ними.
Ему по-прежнему было плохо, в ушах стучали молоточки, но он, ссутулившись, упрямо шел по улице. За ним ехал автобус, сбрасывая скорость перед остановкой. Данил бросился к ней, ничего не видя, с трудом влез в салон и свалился на первое же попавшее свободное место. Он не интересовался своими соседями, пока не услышал приглушенный звоном в ушах голос.
— Ганичев, вы? Почему?
Данил открыл глаза и перевел дыхание.
— А. Это вы, Галинка — Галя? Удивительно… — дальше он задохнулся и не смог вымолвить ни слова.
— Ганичев? Вам плохо? Данил, Данил? Почему вы сбежали из больницы?
Данил, чувствуя, что его легонько трогают за плечо, не открывал глаза, съежившись на сидении.
— У вас рана открылась и кровоточит. Пустите. Я попрошу шофера отвезти вас назад в больницу.
— Не могу, — прошептал Данил, приоткрывая глаза.
— Чего не можете?
— Пустить вас. Я вообще пошевелиться не могу, потому что мне плохо.
— Что же мне делать?
— Ехать дальше.
Девушка беспомощно оглядела полупустой салон. Люди или не смотрели на них, или старались пересесть подальше. Тогда она, привстав было, нехотя опустилась на место.
— Мне скоро сходить, — упавшим голосом проговорила она.
— Сойдем вместе.
Галия покорилась, отвернувшись к окну. А Данил снова закрыл глаза, чувствуя себя уже лучше. Футболка его намокла от крови и прилипла к бинтам. Была она грязно бордового цвета с рисунком и бурое пятно на ней казалось незаметным. Все же, на всякий случай, Данил застегнул куртку.
— Мне выходить, — покорно прошептала она.
Данил стал подниматься.
— Сколько платят в автобусе? — прошептал он.
— За что?
— За проезд.
— Я сама заплачу, выходите скорее.
Данил пошел к выходу, держась за поручни. Он благополучно слез со ступенек, поджидая Галию.
— Вам теперь куда? — спросила она, надеясь отделаться от него.
— Ого. Вы хотите бросить меня?
— Вы что, маленький? Бросают только детей.
— Я раненый.
— Думали бы об этом, когда сбегали из больницы.
— А если я сейчас упаду здесь и умру, одинокий в холодном мире.
— Мне надо домой.
Данил крепко сжал ее руку.
— Помогите мне.
— Да чем же?
— Мне надо добраться до Бибирева. Там у меня квартира, там я отлежусь.
— Что? Вы наверное сумасшедший, если так думаете. У вас начнется заражение, вы умрете.
Данил огляделся.
— Да вам плохо. Вы бледный, как покойник. Где тут телефон? Идемте, я тут недалеко живу, оттуда позвоним в «Скорую». Вам нужно немедленно лечь.
— Мне нужно в Бибирево, — пролепетал совсем обессиливший Данил и поплелся с ней туда, куда она вела его за руку.
Держался он на одной только силе воли, хотя раньше и не подозревал, что может вот так двигаться, почти ничего не видя, не слыша и почти ничего не соображая.
Пока он поднялся с ней наверх, весь покрылся клейкой испариной и с трудом цеплялся за перила. И все же у него хватило сил войти в квартиру, доплестись до дивана и упасть на него, привалившись спиной к спинке и съезжая на бок. Он не потерял сознание, он все видел, правда в каком-то зеленоватом свете. И когда Галия потянулась к телефону, стоящему на подставке возле дивана, он схватил ее за руку.
— Не звони, не надо.
— Как это не надо. Ты же…
— Меня убьют, если найдут.
— Что? Кто же ты? Ты из банды?
— Нет. Это они из банды. Ты же сама позвала меня к телефону, и мне сказали, что за мной едут.
Говоря эту фразу, он задохнулся и часто задышал, стараясь наполнить легкие воздухом.
— Но почему? Что ты им сделал?
— Не знаю. Мой знакомый рассказал им про меня.
— У тебя отец банкир, что ли?
— У меня нет отца, а мать убили совсем недавно.
— За что?
— Если бы я знал. Ты с кем живешь?
— Одна.
— Дай мне полежать у тебя до вечера. А вечером я вызову такси и уеду домой.
— Если в больнице узнают, что ты у меня, меня уволят.
— Тогда не говори им об этом.
— Данил, я из-за тебя должна буду пойти на преступление.
— На какое?
— На должностное.
— Ничего, Бог все простит.
— Ты веришь в Бога?
— Просто я так сказал.
— У тебя снова кровь на груди. Пока ляг. Я перевяжу тебя. Только мне надо сходить в аптеку за лекарством.
— Иди. Только не предавай меня, пожалуйста.
— Не бойся. Я постараюсь. Я помогу тебе.
Данил боком съехал на диван, проваливаясь в звенящее небытие. Долго он лежал так, словно качаясь на лодке, пока совсем не отключился, а, отключившись, не слышал, как вернулась Галия с лекарством, как щупала пульс, смотрела на телефон и слушала его дыхание.
Глава 4
Галия Валиева жила одна в однокомнатной квартире со всеми удобствами. Квартира была уютная, хотя и обставлена не дорого. Спала она на раскладном диване, напротив, у двери ведущей на балкон, стоял телевизор советских времен, у стены — два кресла и журнальный столик, а напротив — сервант.
На диване теперь отлеживался Данил, а хозяйка привезла откуда-то раскладную койку с матрацем и ставила ее на ночь посреди комнаты, сожалея, что она не помещается в кухне.
На следующее утро Данил почувствовал себя намного лучше.
— Проводишь меня в Бибирево? — спросил он девушку за завтраком.
— Сегодня?
— Ну да. Я же тебе мешаю.
— Ну, вообще-то, нет, — Галия отвернулась, делая вид, что достает посуду. — И я не могу тебя проводить — ко мне придет моя заинтересованная.
— Кто? — насторожился Данил.
— Ну, с которой я изучаю Библию.
— А. Это как по телевизору передают.
— Нет. Нас не передают.
— Кого «вас»?
Галия внимательно посмотрела на Данила.
— Я некрещенный возвещатель в нашей организации.
— В банде, что ли?
— У тебя только банды на уме. Мы «Свидетели Иеговы». Только не говори, что ты о нас не слышал.
— Я и правда о вас не слышал. А кто такой Иегова, судья, что ли?
— Ты не с Пятницей жил случайно?
— Я что, на Робинзона Крузо похож, по твоему?
— Нет, ты и правда ничего не знаешь? Может, тогда, поживешь у меня? А я тебе о многом расскажу.
Данил пожал плечами. Ему тут было не плохо, к тому же он понимал, что кто-то должен ему менять повязки, иначе рана может воспалиться.
— Давай так, Данилочка, сейчас я уберу со стола, ты пересядешь на диван, или, лучше, ляжешь, а я тебе начну рассказывать чудесную весть об отце всего земного, о нашем Боге Иегове. Давай, я тебе помогу дойти до дивана. У меня есть много журналов, целые подшивки «Сторожевой башни» и «Пробудись», я их все тебе дам, ты почитаешь, а потом мы вместе с тобой начнем изучать Библию.
— Вот родители твои придут и спустят меня с лестницы.
Данил обошел девушку и прошел в комнату.
— Они не придут, я с ними разошлась.
— Как это? — Данилу никогда бы и в голову не пришло разойтись с матерью.
— Мы разные люди.
— Они, значит, не «Свидетели»?
— Нет, они мусульмане. Я взяла у них эту квартиру и нашу старую мебель, и они теперь живут своей жизнью.
— Где?
— О, за них не переживай. Они там дом себе построили под Москвой, ого.
— Богатые?
— Еще какие.
— Жила бы лучше с ними, работать бы не пришлось.
— Они мне мешают. У нас разные взгляды на жизнь.
— А. Ты, значит, «Свидетель», а они ничего не видели, так?
— Вот именно. Я хочу спастись и жить вечно.
Данил сидел на диване и улыбался, глядя на нее.
— Ты чего?
— Да ты больно красивая. Чем-то на маму мою похожа, только черноволосая.
— А она блондинка, как и ты?
— Еще светлее.
— Ну, давай, двигайся, я тебе почитаю. У меня тут записи моих занятий.
— Валяй, может я подремлю.
— Успеешь подремать. Сначала послушай.
Тут в дверь позвонили. Гала пошла открывать, потом быстро вернулась.