Машину тут же бросило в одну сторону, в другую, заскрипели тормоза, потом ход выровнялся. Схватив водителя за горло, Данил сдавил его и, едва успев среагировать на руку, поднимающуюся с пистолетом, перехватил ее, ослабив при этом хватку на горле.
Оба боролись молча. Данил все больше нависал над темноволосой головой противника. Вывернув кисть и давя на сухожилие, он сумел наконец вырвать пистолет и с размаху зашвырнуть его в раскрытое окно. Но для этого ему пришлось отпустить противника, и тот этим воспользовался. Действуя одной рукой, он притянул книзу его голову и выпустил руль, пытаясь свернуть ему шею.
Борясь, они оба молчали и тяжело дышали, но даже этот звук заглушали тяжелые удары рока. Никто не смотрел в лобовое стекло.
— Проклятие! — внезапно заорал водитель, хватаясь одной рукой за руль, потом второй, и поворачивая его до упора, при этом с силой давя на тормоза. — Назад, отвали назад, придурок!
Данил, понимая только, что свободен, откинулся на заднее сидение и стал нащупывать дверцу.
Скрип тормозов, скрежет и заглушающие все удары тяжелого рока. Машина остановилась, качнулась и замерла, Данил вывалился наружу и отскочил, едва выпрямляясь на непослушных ногах. Тут только он заметил, что машина стоит и сильно качается, зависнув передними колесами над обрывом. Вокруг была целина, а впереди чернел провал. Восток только начал светлеть, и в этом еще призрачном свете, он смотрел на машину, даже не пытаясь бежать. А машина раскачивалась все сильнее.
Он не видел водителя за тонированными стеклами, но почему-то остро почувствовал его страх и безысходность. Бросившись к машине, он, сам не зная, почему, схватился руками за угол передней дверцы, где было опущено стекло и стал толкать ее назад, стараясь откатить от обрыва.
Но этим он только сильнее раскачал ее. Поняв это, водитель открыл дверцу. И в это время машина сорвалась вниз. Руки Данила и водителя одновременно соскользнули и вцепились друг в друга. Данила рвануло вниз, сбивая с ног, и он упал животом на дерн, цепляясь рукой за его край и стараясь второй рукой удержать руку человека. Снизу раздался грохот, последний всплеск ударных инструментов и все смолкло. В наступившей тишине слышно было только тяжелое дыхание и хрипы двух человек.
Вторая рука водителя тоже вцепилась в запястье Данила, судорожно тяня его вниз и желая ухватиться за что-нибудь еще.
Данил не мог оторвать от себя эти руки. Он лежал на краю, стараясь отползти назад, и когда руки человека начали слабеть, он сам схватил его за запястье своей свободной рукой. Постепенно, сантиметр за сантиметром, втаскивал он человека наверх, откидываясь назад и приподнимаясь.
И вот они оба, задохнувшиеся и слегка оглушенные, сидели, друг напротив друга, едва различая в рассеивающимся мраке лица.
Данил видел человека впервые. Был тот молод и крепок в сложении. Сейчас, задыхаясь, он медленно отвернулся и проговорил с придыханием.
— Зачем ты вытащил меня?
— Потому что ты туда свалился.
— Ты убьешь меня?
— Оружие было у тебя.
— Ты и без оружия умеешь убивать. Как ты это делаешь?
— Смотрю в глаза.
— Да?
Молодой человек отвернулся еще сильнее и уже медленно стал оборачиваться.
— На, смотри, — наконец выдавил он и поднял на него глаза.
Данил посмотрел в них: карие, бегающие, испуганные.
— Что, слабо?
Данил покачал головой.
— Ты убил моего отца.
Парень стал подниматься. Данил вскочил быстрее. Но парень стоял и не двигался, не отрывая от его глаз своего уже твердого взгляда.
Данил молчал.
— Ты убил моего отца, — уже громко и нервно прокричал парень. — Зачем тогда ты вытащил меня оттуда?
— Я… я не знал, что он твой отец. Я вообще ничего не знал. Люди для меня были, как в телевизоре — далекие фигурки. Я вообще думал, что живые только мы: я, мама, дядя Мень и Игорь Николаевич.
— Кто тебе велел убить моего отца?
Данил вздохнул и отступил, не поняв смысл фразы.
— Кто дал тебе наводку на моего отца.
— Игорь Николаевич. Зачем это тебе?
— Ты оружие, пустое и железное. Мне нужен тот, кто действительно виноват.
— Слушай, ты только что чуть не погиб, а уже думаешь, как бы кого убить. Это ты железный и тупой, как автомат.
Парень подался было к нему, но отступил.
— Да, ты прав, мы оба с тобой автоматы, все вокруг тупые автоматы. Но я так искал тебя. Это же я тебя нашел, ты знаешь?
— А тот, Тарас?
— Он был шестеркой у моего отца. Я вообще-то не с ними. Я учился в МГУ, но я очень любил отца. Мне просто тошно было от мысли, что рядом со мной живет убийца. Тогда я взялся за статистику: кровоизлияние в мозг — это тоже убийство, только никто, кроме меня это не понял. Я стал искать и узнал, что за последнее время многие в Москве и Питере умирали именно так. Это были банкиры, политики и такие авторитеты, как мой отец. И еще журналисты, менты, все здоровые, как быки. Тогда я стал искать исполнителя и вышел на Игоря. Тарас вздумал переиграть все по своему, только хрен ему, я просто вывез тебя. Это же мой дом, тот, в котором тебя держали, и собаки тоже мои. Ты вспомнил моего отца? Я похож на него.
— Нет. Их было много.
— Не правда. Отца не спутаешь ни с кем. Мы вышли на дачу Игоря и поехали туда. Но он успел удрать.
— Кто там остался?
— Какой-то кореец.
— Его убил ты?
— Нет, я не стрелял. В дом заходили ребята.
— Там, в доме, была моя мать.
Парень отступил и отвернулся.
— Я этого не знал. Я и правда остался в машине, я был за рулем, а их взял по дороге. Они застрелили ее?
— Да. И Меня — тоже. Он был мне, как отец. Даже лучше, как лучший друг.
— Я не знал этого. Я вообще не думал об этом. Знаешь, мы теперь на равных и нам осталось только одно, убить друг друга.
— Я не хочу никого убивать.
— А чего же ты хочешь? Умереть?
— Я хочу жить, и чтобы вы все отстали от меня.
— Смотри, уже светает.
Данил криво усмехнулся.
— На чем же мы остановились?
— На крови.
Неожиданно Данил рванул на груди рубашку.
— На, убей меня, убей за своего отца и успокойся на этом, — закричал он, нервно топчась на месте. — Только бы все кончилось. Как я устал.
— Ты весь в бинтах. Что с тобой сделали? Били?
— Все было. И собаки кусали.
— Тебе повезло. Я только месяц назад сделал им прививки от бешенства. Можешь не беспокоиться.
Данил отвернулся и пошел прочь, ссутулившись и засунув руки в карманы джинс. От злости, от всех своих бед, он уже не чувствовал боли — только одна слабость и ничего светлого впереди. Он слышал, он чувствовал, он знал, что парень идет за ним, да что же еще тому оставалось делать. Он не нагонял, не крался, просто шел, как и Данил, наверное надеялся поймать на шоссе попутку. Данил не думал о нем. Данил не вспомнил о нем, когда увидел впереди сверкнувший никелированный пистолет. Парень сзади даже не ускорил шаг.
Вразвалку, не торопясь, Данил дошел до пистолета, приостановился, пнул его назад, ударив по нему краем подошвы и выбив немного дерна. Пистолет проскользил по траве, как хорошая хоккейная шайба и, развернувшись, ткнулся в кроссовку своего хозяина. Парень нагнулся, поднял его, проверил предохранитель и положил в карман.
Данил встал на обочине шоссе. Парень поравнялся с ним.
— Куда теперь? — спросил он, не глядя на Данила.
— Не знаю, — уклонился от ответа тот.
— Ты правда решил завязать с этим?
— С чем? Ты за кого меня принимаешь? За бандита, что ли? Насмотрелся я на них.
— Что, не понравились?
— Нет.
— А чем ты лучше? Киллер несчастный.
— Кто киллер?
— Ты.
— Я? Да я…
— Ну? Ну? Убьешь? На, смотри. Я не отворачиваюсь.
— Можешь пристрелить меня! Что, боишься на дороге? Пошли назад.
— Отвяжись.
— Это ты ко мне привязался.
— У тебя есть кто-нибудь?
— Никого, хоть обыщи.
Парень помимо воли рассмеялся, рассмеялся и Данил.
— У тебя деньги есть?
— Были. В куртке. А теперь и куртки нет.
— Да. Выглядишь ты на тысячу долларов. Поехали ко мне, я тебе дам одежду и деньги.
— Спасибо, я уже там был.
— Что ты обо мне думаешь. Мы с матерью живем в отдельном доме. А на время учебы я снимаю квартиру не далеко от универа. Поедешь?
— Неудобно.
— Тогда поехали ко мне. Мы одного сложения и рост почти одинаковый. Поехали, одену тебя. Как в бутике.
— Ты теперь без машины…
— Возьму материну, она все равно не ездит на ней.
Глава 8
— Здесь ты и живешь, — оглядываясь по сторонам, спросил Данил.
Стоял он еще на пороге прихожей и, немного смущаясь, переминался.
— Да. Ничего себе холупа, правда?
Парень по-хозяйски расхаживал по квартире, переодеваясь.
— Жить можно, — Данил разулся и поерошил ногой в протертом носке толстый ворс ковра.
— Иди первый в ванную. Вот тебе чистая одежда. Футболка только стиранная, а штаны и все остальное — новые.
— Спасибо.
— Иди, иди и долго не задерживайся. Хватит с тебя и душа. Я жрать хочу.
Данил засмеялся, взял ворох одежды и отправился в ванную. Мылся он осторожно, чтобы не намочить бинты. Выйдя из ванной с взъерошенными, еще влажными волосами, он улыбался.
— Все, готов? Вот теперь ты парень что надо, причешись только. А то воняло — как от бича какого-то. Поставь чайник, я скоро.
Данил прошел в кухню. Там, на подставке возле плиты стоял электрический чайник «Тефаль». Данил никогда не пользовался им и начал крутить и щелкать, пока сзади не подошел хозяин.
— Ты что, из бедных? — весело спросил он, забирая чайник из рук Данила.
— Не знаю.
— Смотри, вот так. Наливать надо до сюда. Все, включай.
— Слушай, — повернулся к нему Данил. — А как тебя зовут?
— Валера.
— А меня — Данил.
— Вот и познакомились. Ты умеешь резать колбасу?
— Ну да, вообще-то.
— Тогда нож в руки и вперед. А я нарежу хлеб.