Вскоре он обнаружил, что вкус кожи на шелушащихся местах был немножко иной, чем у просто отслоенной, чуть более терпкий. Сукровица же, вытекающая из лопнувших пузырей, была слегка горьковатой.
За этим занятием и застал его вечер. В конце концов, умаявшись, Филимонов лёг и уснул.
Ему приснился дом, родители, соседская девчонка, командир и пара друзей из отряда. Все почему-то сидели за одним столом и без конца ели.
Под столом, свернувшись, спала чёрная змея, которую никто, кроме него, не замечал. Когда же он всё-таки заставил всех посмотреть под стол, там уже никого не было.
Его подняли на смех и выгнали из-за стола, оставили голодным. Он сидел в углу и издали смотрел, как они едят, тихо ненавидел их всех.
Утром, как только взошло солнце, он первым делом внимательно осмотрел себя.
Внизу живота оказалось несколько новых вздувшихся образований. Были они красного цвета и при сжатии реагировали болезненно, так что Филимонов на время оставил их в покое.
Тех же, вчерашних пузырей стало больше, к тому же во многих местах на коже появились вязкие, белые, густые выделения, которые Филимонов аккуратно собрал и съел.
В районе предплечья и груди он наткнулся на более твёрдые нарывы желтоватого оттенка. Потрудившись, аккуратно выдавил их.
Внутри оказалась какая-то творожистая жирная масса. Филимонов расковырял нарывы, чтоб было удобнее, и с удовольствием слопал эту массу. После чего тщательно облизал пальцы, искренно пожалев, что мало.
Кожа по всему телу по-прежнему отслаивалась и шелушилась, даже ещё сильнее, чем накануне, поэтому никаких проблем отрывать её не было. Этим главным образом он и занимался весь день.
О ребятах из отряда он вспоминал теперь очень редко и как-то неуверенно. Фамилии путались, лица расплывались.
И вообще, может быть, это были другие ребята. Вовсе не из отряда, а из школы, где он учился.
Но они, к сожалению, ему помочь не могли, потому что на перемене им всем велели бежать в столовую, на завтрак.
Ещё через день с его помощью лопнули сильно воспалившиеся вздутия в самом низу живота, почти в паху. В них оказалось полно вкусного гноя, и Филимонов его с жадностью сожрал.
После чего закусил чуть горьковатой подсохшей кожей, которую нащупал на заднице и оторвал.
Выяснилось, что за прошедшую ночь многие пузыри полопались и сами тоже.
Теперь тело его было покрыто многочисленными язвами всевозможных размеров. Некоторые были мокнущими, но зато другие затянулись корками, которые Филимонов осторожно отрывал и, смакуя, отправлял в рот.
Поев, он подполз к вырытой им яме, опустил туда, в самую глубину, руку и, вытащив её назад, обсосал мокрые пальцы. Так он делал многократно, пока не утолил жажду.
Потом он спал.
Ему приснилась собака из их двора, имя которой он так и не вспомнил. Собака смотрела злыми глазами и вызывающе, с хрустом, грызла какую-то кость.
Филимонов обиделся и швырнул в неё гранату, взорвал к чёртовой матери.
От собаки ничего не осталось, и он потом долго плакал в пустом дворе, жалел её.
Спустя ещё пару дней Филимонов решил пересчитать чёрточки, которые он каждое утро оставлял на стене.
Вышло, что он ошибся. Их отчего-то оказалось двенадцать, тогда как он был совершенно уверен, что их должно было быть только девять, ну в крайнем случае десять.
Поразмышляв над этим, он понял, что истины уже никогда не узнает и перешёл к своему обычному занятию.
Он с удовлетворением констатировал, что хотя некоторые язвы на теле заживали, но в основном их становилось больше, в частности новые появились на бёдрах, где раньше ничего не было. Это означало, что завтра там будет свежая вкусная корка.
Ощупывая себя, он обнаружил три новых больших гнойника: один сзади, на жопе, два около шеи, с правой стороны.
Кроме того, помимо обычных, привычных для него воспалённых покраснений, под мышками образовались какие-то узлы желтовато-коричневого цвета. Когда Филимонов их выдавливал, оттуда вытекала бесцветная и почти безвкусная жидкость.
На локтевом сгибе левой руки он с радостью заметил не виденный им ранее нарыв. Причём он был необычный, какой-то тёмный, то ли чёрный, то ли коричневый, толком он так и не разобрался. Филимонов решил его пока не трогать, дать ему пару суток, чтобы созрел как следует.
В этот день он отправился спать пораньше, как только зашло солнце.
Он теперь вообще спал гораздо больше, сильно уставал, поскольку очень много сил уходило на пропитание.
Но снов уже никаких не видел.
Как-то Филимонов проснулся ещё до рассвета от необычного ощущения. Земля вокруг него тряслась.
Он услышал какие-то раскаты, испугался и потому не сразу догадался, что, скорее всего, это взрывы.
Потом до него донеслись отдалённые выстрелы, и он окончательно понял, в чём дело.
Где-то там наверху шёл бой.
Филимонов с трудом дождался утра, хотя всё равно увидеть ничего не мог. Бой стал гораздо ближе, один раз грохнуло так, что сверху посыпалась земля, а в ушах зашумело.
Филимонов пересчитал чёрточки на стене. Он теперь постоянно это делал, иначе всё забывалось и путалось. Чёрточек оказалось четыре по десять и ещё две.
Он добавил к ним одну новую, забился в угол и стал напряжённо ждать.
Неожиданно что-то просвистело, а потом он увидел, как над ямой полыхнуло. Почти сразу раздался оглушительный грохот, и Филимонов потерял сознание.
Когда он пришёл в себя, снова было тихо, даже очень тихо, ещё тише, чем раньше. Эта тишина давила и пульсировала в ушах.
Филимонов открыл глаза, пригляделся и в ужасе увидел, что яма, которую он когда-то вырыл и которой пользовался как колодцем, исчезла.
В отчаянии он повернулся в другую сторону и замер от неожиданности. Стены, у которой недавно лежали остатки сгнившей соломы, больше не было. Она переходила в огромную, залитую ярким светом воронку.
Некоторое время Филимонов с удивлением смотрел на образовавшееся пространство, а потом быстро пополз туда.
Уже почти выползая из воронки, он вдруг наткнулся на чьё-то тело, свежий труп. Тело принадлежало молодой девушке, но для Филимонова это не играло никакой роли.
Гораздо важнее было, что оно ещё не остыло. К тому же оказалось, что у девушки оторвана нога.
Филимонов, не раздумывая, приник к кровоточащей ране, с наслаждением впился в тёплое пахучее мясо остатками зубов.
В это время с другой стороны воронки, на пригорке показался бронетранспортёр, на кузове которого вольготно расположились двое солдат.
– Ни хуя себе! – изумлённо произнёс один из них. – Глянь, Русик, вампир!
Названный Русиком повернулся и в свою очередь в ужасе открыл рот.
Да и было от чего прийти в ужас. В нескольких метрах от них косматое, голое, сплошь покрытое язвами и нарывами скелетообразное существо, урча от удовольствия, пожирало труп.
Слегка контуженый взрывом Филимонов не услышал шума мотора.
Но он краем глаза заметил тень, которая вдруг легла неподалёку.
Филимонов оторвался от трупа и повернулся, с недоумением уставился на солдат.
Значит, всё-таки его нашли, в конце концов за ним приехали. Лиц приехавших он, правда, не узнал, но понял, что это свои.
Филимонов радостно заулыбался. Улыбка у него вышла жутковатой, даже не улыбка, а какой-то кровавый оскал.
Он хотел что-то сказать, но, во-первых, никак не мог сообразить что, а во-вторых, голоса у него всё равно не было. Голос пропал уже давно, он даже не помнил когда.
Руслан некоторое время в безмолвном страхе смотрел на него.
– Ёб твою мать! – внезапно произнёс он и, больше уже ни секунды не размышляя, поднял автомат и выпустил очередь.
Филимонов упал и мелко задёргался.
– Во бля, какие дела! – глубокомысленно подвёл Руслан итог произошедшему.
Больше ни он, ни его товарищ не произнесли ни слова.
Филимонов всё ещё тихо трясся, пока бронетранспортёр, перевалив через пригорок, постепенно исчезал вдали.
Когда же он исчез окончательно, Филимонов вдруг успокоился и облегчённо замер, уставившись в синее бескрайнее небо.
На лице его так и застыла счастливая, безмятежная улыбка.
7. Ублюдки
– Смотри, змея! – крикнул он.
Она крепко схватила его за руку, расширенными глазами глядя на длинное извивающееся тёмное тело.
Змее было не до них, она торопилась куда-то, скользя вдоль уходящей вверх дороги.
Застыв, они ещё долго смотрели ей вслед, прежде чем решились идти дальше.
Спустя полчаса они вновь остановились. Навстречу, из-за поворота, кто-то шёл.
Он потянул её за руку, приложил палец к губам, и они бесшумно спрятались за придорожный валун.
Идущий появился довольно быстро. Это был худощавый белобрысый паренёк, года на три старше его. Паренёк шёл беспокойно, периодически оглядывался назад, на лице сохранял упрямое хмурое выражение.
Они затаили дыхание, но в этот самый момент в носу у неё зачесалось. Она держалась изо всех сил, однако, когда встречный поравнялся с ними, не стерпела и чихнула.
Шедший тут же шарахнулся в сторону.
– Вы чего здесь? – спросил паренёк, разглядев их обоих.
– Ничего, – ответил он, сжимая в руке быстро подобранный камень. – Тебе-то что?
– Ничего, – в свою очередь сказал парнишка, почувствовав скрытую угрозу. – Купаться, что ли, собрались?
– Может, и купаться, – всё с тем же вызовом произнёс он.
– Ладно, – миролюбиво заключил парень, – дело ваше, купайтесь.
Все помолчали.
– Вот что, – опять заговорил встречный, – давайте договоримся: вы меня не видели, и я вас тоже не видел, идёт?
Он, подумав, кивнул.
– Я знаю, что кавказцам верить можно. Значит, договорились, – удовлетворённо протянул паренёк и зачем-то добавил:
– Меня Витя зовут.
Он снова кивнул, но ни себя, ни её в ответ не назвал.
– Ну, пока тогда, – усмехнулся Витя.