Можно, правда, ещё вынуть шнурки из ботинок и вставить в кроссовки. Но видок при этом будет как у последнего лоха. Или, как Лапша говорит, у поца.
Встретит его в таком виде, сразу так и скажет: ну ты и поц, Грызун!
Нет, так показаться на улице – значит полностью обосраться, потом не отмоешься.
Колян тяжело вздохнул. Ситуация складывалась безнадёжная.
Хотя нет, был один выход. И если вдуматься, то очень даже и неплохой.
Напротив их квартиры, на той же лестничной площадке, жила Вакаронна, так её мать упорно называла. На самом же деле старушенцию звали Ревекка Аароновна, и, по мнению Коляна, ей давно уже пора было на кладбище отдыхать, червяков кормить.
Однако Ворона, как он её прозвал для простоты, всё жила. В полном своём одиночестве, если, конечно, не считать трёхцветную кошку Жужу, такую же с виду древнюю и бесполезную, и пятилетнего внука. И даже периодически по каким-то особо торжественным дням приглашала их с Родькой на чай с пирогами и вареньем.
Так вот, в прошлый раз, когда они пили чай, Колян пошёл поссать и тут заметил, что в комнате, в которой телевизор стоял, выдвинут верхний ящик у комода. Ну, Колян поссал, а когда назад шёл, на кухню, как бы невзначай в комнату завернул и быстренько в ящик сунулся. Много там всякой занятной хуйни лежало, один медальончик ему особо понравился, он его сразу же и пизданул, потом Лапше отдал, чтоб должок приуменьшить. Тот его за сорок баксов посчитал.
И там же в ящике он тогда случайно углядел белые шнурки в какой-то особой фирменной прозрачной упаковке. Даже на секунду взял эту иностранную упаковку в руку, поднёс поближе, удивился ещё, на хуя Ворона какие-то бесполезные шнурки хранит.
А вот ведь как бывает, если б знать, что случится, то обязательно бы и шнурки тоже тогда пригрел. Но всего, конечно, не предусмотришь. Хотя выводы сделать надо. Взять за правило, что если чего на глаза хорошее попадается, то даже если и кажется, что вещь никчемушняя, лучше на всякий случай её пиздануть, авось когда пригодится.
В общем, шнурки были рядом, всего в нескольких метрах. Теперь вопрос стоял в том, как их заполучить. Можно было, конечно, пойти попросить, но эту идею Колян сразу отбросил.
Во-первых, Ворона сразу спросит, а откуда он знает про шнурки, что они там в комоде лежат?
И чего на это ответишь?
Колян и так и сяк прикинул, всё хуйня какая-то получалась.
Ну а во-вторых, он вообще просить не любил. У нас, у русских, собственная гордость, мы просить не любим. Короче, ясное дело, проще всего было шнурки спиздить.
Колян даже повеселел. Если вдуматься, то любую проблемку можно решить. Теперь главное, чтобы Ворона оказалась на месте.
Через минуту он уже настойчиво трезвонил в соседскую дверь.
Ревекка Аароновна была дома. Они с Андрюшей только вернулись от Наташи, собиравшейся вместе с зятем завтра на отдых в Финляндию.
Дочка несколько встревожила её. Вроде бы озабоченная, оживлённая в преддверии путешествия, но глаза какие-то странные, смотрят мимо. И ведёт себя не совсем адекватно, например, зачем-то велела выбросить прекрасный лимон.
Разумеется, выкидывать свежий фрукт Ревекка Аароновна не стала, не так была воспитана. Пока Андрюша смотрел телевизор, она выжала вторую половину лимона на соковыжималке и, смешав сок с водой и сахаром, сделала отличный лимонад. Оставалось как следует охладить, и напиток будет готов к употреблению.
Именно в этот момент раздался звонок в дверь.
Ревекка Аароновна метнулась открывать и на полпути сообразила, что в руке держит кувшин с лимонадом. Она вернулась чуть назад, там же, в комнате, поставила кувшин на комод и после этого опять поспешила к двери, в которую звонили всё настойчивее.
Колян Грызлов ожесточённо жал на кнопку звонка, с каждым нажатием всё больше теряя надежду. Он решил уже было уходить, как дверь внезапно открылась.
– Коля, – обрадовалась соседка, – здравствуй, мальчик, заходи. Ты просто так или чего-то нужно?
– Соль кончилась, Вакаронна, – тут же приободрившись, деловито сказал Колян. – Соли маленько не отсыпете?
– Конечно, конечно, – засуетилась Ворона. – Да ты проходи в комнату, не стой на пороге, я сейчас.
Как только она скрылась на кухне, Колян молниеносно подскочил к комоду и выдвинул верхний ящик. Миленькая Упаковочка С Белыми Шнурками лежала всё там же.
Колян ласково усмехнулся ей, и Упаковочка тут же быстренько перекочевала к нему в карман.
Между прочим, пока Ворона возилась с солью, можно было хоть весь комод перешерстить: например, там лежал симпатичный перочинный ножик с костяной ручкой. Но Колян жидиться не стал, задвинул ящик обратно.
Тут на глаза ему попался стоявший на комоде кувшин. Колян заглянул в него, принюхался.
Было похоже, что Ворона компот сварила. Или морс. Колян быстренько глотнул, попробовал. Напиток ему совсем не понравился – какой-то кисло-сладкий, тёплый, говно, одним словом.
Колян поставил кувшин обратно и с невинными глазами последовал на кухню. Взял соль, погладил дурацкую кошку Жужу, подмигнул смотрящему телик Андрюшке.
Он был очень доволен.
Сделано всё чисто, комар носу не подточит.
Дома, рассматривая упаковку, Колян Грызлов обнаружил приклеенную изнутри этикетку с какой-то длинной надписью на непонятном языке. Иероглифы какие-то мудрёные, то ли китайские, то ли японские, хрен их разберёт. Да какая разница-то…
Кого это ебёт!
Чего там такого особого можно написать про шнурки. И так видно, что хорошие.
Правда, когда он расхуячил ножницами твёрдый прозрачный пластик и вытащил их наконец на божий свет, то вышло небольшое огорчение. Шнурки оказались не совсем белого, а скорее какого-то желтоватого цвета. То есть если смотреть на них отдельно, то вроде белые, а как приложишь к кроссовкам, сразу видна разница: бледно-жёлтые они, а вовсе не белые.
А чего теперь сделаешь?
Других-то шнурков в комоде не было. По крайней мере хорошо, что они очень длинные, длиннее намного, чем старые, хотя и старые не маленькие, вдвое длиннее ботиночных. Наверное, для каких-то иностранных высоких ботинок на шнуровке предназначены.
Колян было даже подумал пополам их разрезать, но в последний момент от идеи этой отказался. Получилось бы тогда, что один конец у каждого шнурка мягкий. Его будет трудно зашнуровывать, он заупрямится, не сразу в дырочку полезет.
А когда время пройдёт, шнурки поизносятся, и этот конец распушится, так его небось вообще уже никуда не запихнёшь. Нет, пусть уж будет как есть.
Тем более что кончики у шнурков Коляну понравились. Они были твёрдые и острые, не то что пластмасса какая-то, которая скоро отваливается, и конец распушивается. Эти – настоящие, металлические, в общем, сразу видно – фирменная вещь, хоть и шнурки.
А то, что длинные такие, так это не так страшно. Лучше помучиться и в несколько раз бантики сложить. И потом, вечером, может, разница в цвете и не так заметна будет.
Заключив это, Колян снова пришёл в хорошее настроение, тщательно причесался перед зеркалом, прыщи одеколоном протёр. Ему показалось даже, что они уже багровеют не так сильно.
Потом он напялил новенький джемпер с открытым воротом, натянул джинсы и стал вдевать шнурки в кроссовки. Семёнова никуда сегодня не денется, это он знал точно. Он её трахнет.
Засадит по самые помидоры!
Спустя полчаса Колян Грызлов бодро вышагивал по узкой боковой аллейке Измайловского парка. Машину он решил пока не брать. Всё равно там, у Лапши, как следует хватанёт, так по крайней мере, пока будет идти назад, проветрится, ещё ведь за Родькой пиздячить.
Тем более Лапша жил как раз на другой стороне, так что объезжать весь парк не имело никакого смысла. К тому же Колян знал короткий путь, срезал целый угол, то бишь экономил минут двадцать по сравнению с дорогой по главной аллее.
Он с удовольствием поглядывал вниз, на ярко белеющие в сгущающихся сумерках кроссовки. Шнурки, конечно, выделялись, но не так, чтоб уж это особенно бросалось в глаза. А когда ещё немножко стемнеет, то и вообще никто не заметит.
Колян представил себе покрытый нежным рыжеватым пушком лобок Семёновой, который открылся ему, когда он стаскивал с неё, спящей, трусы, и весело засмеялся. Скоро, скоро он увидит не только лобок, а полностью всё, что там прячет у себя между ног эта блядская сука Семёнова!
От этой мысли Коляна аж бросило в жар. Он даже подпрыгнул от нетерпения и с быстрого шага незаметно перешёл на бег.
Теперь Колян бежал по тропинке, шедшей по самому краю глубокого оврага.
Он всё ускорял и ускорял движение, но когда, задыхаясь, достиг предельной скорости, то неожиданно вдруг споткнулся обо что-то, потерял равновесие и со всего размаху упал. Не удержавшись на обрыве, Колян по инерции покатился вниз, на самое дно оврага.
Сознание он не терял ни на секунду, прекрасно видел, что с ним происходит, как, перекувыркиваясь, летит вниз, словно мешок с говном.
Понарыли вокруг ёбаных оврагов, понабросали камней, мудаки ебучие!
Но и он-то, конечно, хорош, расслабился из-за этой сучьей пизды Семёновой, потерял бдительность, вот и просмотрел какой-то ебучий корень под ногой!
Откуда он только взялся на дороге! Так они следят за парком, суки позорные!
Хуй им в жопу всем!
Оказавшись на дне, в каком-то холодном ручье, Колян первым делом проверил, целы ли руки, ноги. Из-за полнейшей темноты ему пришлось это выяснять на ощупь. Слава богу, оказалось всё цело.
Вообще можно было сказать, что он отделался лёгким испугом. Если не считать, конечно, нескольких царапин и порванного джемпера. Но это даже не страшно. У Лапши он расскажет, что подрался, чужаков встретил. Так распишет, что Семёнову и поить не надо будет, сама трусы снимет. Мать, правда, разозлится из-за джемпера.