– Ладно, я пойду, – неожиданно объявил бывший муж убиенной актрисы, очевидно сообразивший наконец, что ловить ему здесь нечего. – А то Андрюшка ждёт.
– Счастливо вам в зоопарк сходить! – радостно напутствовал его Митя. – Привет Андрюшке.
– Спасибо, – просиял толстяк. – Хороший вы человек, я вижу. О друзьях вон как заботитесь. Денег не жалеете. Сейчас таких мало. Все больше под себя гребут.
– Да, вот последние деньги ему отдаю, – кивнув на Вову, со значением сказал Митя.
Пьяница намёк понял. Ловить тут было нечего.
– Ну, до свидания! Всегда приятно поговорить с хорошим человеком. Мир тесен, может, ещё и встретимся, – заключил он, тяжело встал и зашагал прочь.
Митя презрительно посмотрел ему вслед.
Вряд ли они когда-нибудь опять пересекутся. Мир, к счастью, не так тесен, как кажется этому обалдую.
Места в нём пока ещё достаточно.
Он перевёл взгляд на занятого сложными арифметическими подсчётами Вову.
Митя не торопил подростка. Спешить вообще никогда не следует, этого правила он придерживался всю свою сознательную жизнь. И оно его никогда не подводило, он в результате обязательно что-то выигрывал.
Не все, правда, считают, что его жизнь удалась. В марте, например, он был в гостях у Бороды по случаю дня рожденья его мамы. И всё святое семейство – сам Борода, его жена Света, именинница-мама, – рассевшись вокруг праздничного стола, без конца обсуждало тех, кто, по их мнению, не состоялся.
Даже драгоценная тёща Бороды свои пять копеек вставила, не удержалась. Всю их старую юношескую компанию перебрали, всем кости перемыли. Кто, мол, какие надежды подавал, и как грустно, что эти надежды не реализовались.
Про Митю тогда никто, конечно, слова не сказал, поделикатничали, пожалели его. Но было совершенно ясно, что Митя, с их точки зрения, тоже не состоялся.
И то правда, куда ему рядом с Бородой, ни денег таких, ни положения. Митя всего-навсего работает продавцом в магазине «Свет и Уют», продаёт лампочки. Можно сказать, низшая ступень социальной лестницы.
Другое дело, что и тут есть свои плюсы. Никого всерьёз эта ступень не интересует, так что можно спокойно жить как хочешь и заниматься чем угодно, не опасаясь излишнего стороннего любопытства.
Но, впрочем, всё это не так уж и важно. Главное, что они всё равно близкие друзья, а кто из них кем стал, это уже десятый вопрос.
– Ну так я побёг? – предложил Вова, завершивший наконец свои сложные мозговые операции.
– Давай, – напутственно кивнул Митя, – беги.
Он посмотрел на часы.
– Время пошло. Только ты смотри, осторожно, не упади, не помни торт. Тогда уж извини, денег не дам.
– Угу, – кивнул Вова и сорвался с места.
Митя проводил его взглядом, потом встал, улыбнулся нежным лучам полуденного солнца и с лёгким сердцем зашагал к выходу.
В этом мире встречают по одёжке, ничего тут не поделаешь. Редкие люди умеют смотреть в корень, понимать подлинную человеческую ценность. Старый друг-однокашник Борода, равно как и его родственники, к сожалению, к таковым не относятся.
Всё получилось славно и обошлось ему сравнительно недорого. Сто рублей, в общем-то, совсем небольшая сумма.
Зато пластиковая бомба, которую он надёжно упаковал в коробку из-под торта, при открытии коробки разнесёт на кусочки не только самого Бороду, но и всю его любезную семейку, включая этого вонючего терьера Джека.
Теперь у него будет на одного дорогого друга меньше. Ну что ж, ничего не поделаешь, придётся с этим примириться. Он ведь не шутил в своём письме. Мудак Борода, небось, так этого и не понял.
А ведь он написал ему чистую правду. Чем меньше дорогих друзей, тем лучше.
Тем меньше хлопот с этими их днями рождения.
15. Воздушный шарик
Андрюша очень обрадовался, когда бабушка вчера сказала, что придёт папа и поведёт его в зоопарк.
Папу он теперь видел всё реже и реже, последний раз, кажется, папа приходил на день рожденья, когда Андрюше исполнилось пять лет. Вообще тогда собралось много народу, человек, наверное, семь, даже дедушка заехал, правда, совсем ненадолго.
И ещё в тот день было очень холодно, а папа пришёл нараспашку, без шапки, сказал, что шапку где-то потерял. Но папа ничуть не выглядел огорчённым, наоборот, сильно веселился и Андрюшу здорово смешил, щекотал его под мышками.
Бабушка, правда, потом на что-то обиделась, это уже после того, как дедушка уехал, и папу выгнала.
Андрюша тогда очень расстроился, долго потом плакал. Папу он любил, хотя пахло от папы всегда нехорошо, чем-то острым.
Спал Андрюша этой ночью скверно, ему снились разные звери, одни ему улыбались, а другие хотели на него наброситься.
Он метался во сне, отбивался от них, убегал и в конце концов проснулся очень рано, когда бабушка даже ещё не встала.
Пришлось скучно лежать и ждать, когда окончательно наступит утро.
Утром Андрюша не капризничал, всё быстро сделал, что положено, помылся, надел чистую новую майку с зайцем из мультфильмов «Ну, погоди!», аккуратно поел, чтобы её не запачкать, и сел ждать папу.
Так он просидел ужасно долго.
Он знал, что папа должен уже давно прийти, но его всё не было. Бабушка несколько раз предлагала Андрюше встать, посмотреть телевизор или даже пойти с ней гулять, но он наотрез отказывался, упрямо сидел на стуле. Решил дождаться папу во что бы то ни стало.
И дождался в конце концов. Вдруг настойчиво затрезвонил звонок, открылась дверь, и появился папа, большой, толстый, румяный. По запаху Андрюша сразу понял, что и сегодня тоже папа очень весёлый.
Папа подхватил Андрюшу на руки, пощекотал ему пузо. Бабушка стояла рядом, укоризненно покачивала головой.
– Чего, вы, тёща, головой мотаете? – бодро спросил её папа. – Смотрите, она ещё открутится, да, Андрюха? Будет у тебя безголовая бабка, во прикол!
И, подмигнув Андрюше, он громко рассмеялся.
– Бесстыдник ты! – укоризненно сказала бабушка. – Ребёнок вон заждался. Сколько уже сидит, с места не сдвинулся. Ты же в десять обещал, а уже полпервого. Ни стыда у тебя нет, ни совести!
– Дела у меня были! – заявил папа, поставив Андрюшу на пол.
– Знаю я твои дела! – заворчала бабушка. – Все твои дела в стакане. Глаза бы мои тебя не видели! Ребёнка вот только жаль! Эх, Гаврилин, Гаврилин! До чего ты дошёл! Посмотри на себя только! А ты ведь когда-то артистом был…
– А вот жалеть нас не надо. Мы ни в чьей жалости не нуждаемся, да, Андрюха? – Опять подмигнул ему папа.
Андрюша не знал, что делать. Он чувствовал, что всё снова может кончиться плохо, и, нервничая из-за этого, стал тянуть папу к двери.
– Как только бедную Аллу угораздило за тебя замуж выскочить!.. – совсем расстроилась бабушка и полезла за носовым платком.
– А вот Аллу трогать не нужно, – строго сказал папа. – Мы, может, с ней ещё на том свете встретимся. Любовь у нас была, понятно вам?
– «Любовь»… – всхлипывая, повторила бабушка, – Какая же это любовь…
– А вот это уж не ваше дело, извините меня, конечно, – окончательно рассердился папа.
– Папа, ну пойдём! – громко заныл Андрюша, почувствовавший, что ему необходимо вмешаться.
– Ладно, тёща, мы пошли, – усмехнулся папа.
Он немного успокоился, глаза опять обрели весёлое выражение.
– Нам с вами, Ревекка Аронна, делить нечего. Что было, то было.
Бабушка молча повернулась и пошла на кухню.
– Погодите минутку! – крикнула она оттуда.
Папа, заметно повеселев, снова подмигнул Андрюше. Из кухни появилась бабушка, держа в руках полиэтиленовый мешочек, в котором лежал небольшой, завёрнутый в бумагу пакетик.
– Вот, возьмите с собой, – сказала она, протягивая пакетик папе.
– Что это? – заинтересовался он.
– Пирожок я спекла. Лимонный, с корочкой. Проголодается, угостишь его, – кивнула бабушка на Андрюшу. – Ну и сам попробуешь.
– Лимонный, это хорошо, конечно, спасибо, – обрадовался папа.
– Ну, пойдём уже! – опять заныл Андрюша.
– Сейчас, сынок.
Папа почему-то мялся у двери, не уходил.
– А вы, это… денежек-то не дадите нам? – спросил он у бабушки. – А то у меня сейчас знаете, того…
– Эх ты! – укоряюще покачала головой бабушка, но больше ничего не сказала, а достала кошелёк и, порывшись в нём, молча протянула папе несколько купюр.
– Когда он дома-то будет? – строго спросила она, кивая на Андрюшу.
– Когда будет? – задумался папа, пряча деньги. – А когда нагуляемся, тогда и будет, а что?
– А то, что у ребёнка режим должен быть. Он в восемь часов спать идёт.
– «Режим!» – передразнил окончательно развеселившийся папа. – А мы сами решим, какой нам режим!
Он громко захохотал, открыл дверь и вышел с Андрюшей на лестничную площадку.
– Чтоб тебя разорвало, ирода! – В сердцах сказала ему вслед бабушка и громко, на всю лестницу, хлопнула дверью.
– Во даёт тёща! – Опять хохотнул довольный папа. – Характер у нашей бабуськи извини-подвинься! Как ты только, Андрюха, с ней живёшь! Ну чего, двинули?
– Двинули! – c облегчением отозвался Андрюша.
Ревекка Аароновна вернулась на кухню, достала из шкафчика сердечные капли. Как всегда после встречи с бывшим зятем, заныло сердце.
Все годы, с тех пор как бедная Алла первый раз привела его в дом, она не могла примириться с её загадочным выбором. Гаврилин когда-то был хорош собой, спору нет, и даже вроде бы не без способностей, но во всём остальном…
Что могло объединять его с тонкой, возвышенной Аллой?!.
Это был типичный мезальянс, как говорил её опять-таки уже бывший муж Миля. Говорил с умыслом, намекая на то, что и у них с ним тоже типичный мезальянс.
Ещё бы, они познакомились, когда Миля уже был студентом юрфака, а она только оканчивала школу. Довольно быстро поженились, а потом пошли дети, ей казалось, что семья – это самое важное, она всю себя отдавала им.