– Да ничего Митька не может, – безнадёжно махнул рукой Лёша. – Что ты его, не знаешь, что ли? Разве что выпендриться как следует. Остроумно, конечно, спору нет, а толку…
– Пустой человек, – подытожила разговор мать. – И чего ты с ним возюкаешься?
– Ладно, придёт так придёт, а нет, так знаете, баба с возу, кобыле легче, – вынес свой вердикт глава семейства и повернулся к сыну. – Согласен со мной, Славик?
Славик, завершивший повторное протирание бокалов, безразлично пожал плечами.
В разговоре наступила некоторая пауза.
Алексей успешно переборол очередной позыв дремоты.
– Так что там у тебя за изобретение? – вспомнил он.
– Ну, короче, тут дело такое, – без особого энтузиазма начал рассказывать сын. – Берёшь маленькое зеркальце, и вот сюда, в верхнюю часть ботинка, засовываешь. Так, чтобы оно не выпало.
Он задрал ногу и показал, куда надо засовывать зеркало.
– Ну и чего? – недоумённо произнёс отец, снова подавив зевок.
– А того, – всё более зажигаясь, объяснял младший Безбородко. – Потом, например, на перемене подходишь к девчонке, начинаешь там про что-нибудь говорить, а сам в это время свою ногу как бы случайно между её ног ставишь. Ну и в зеркальце сразу всё видно. Или там, за партой когда с девчонкой сидишь, тоже можно ногу вытянуть, вот так, немного в бок, и тоже всё видно.
– Чего видно-то? – поинтересовалась вернувшаяся из кухни мама.
– Как чего? – удивился сын материнской наивности. – Ну всё, чего там у неё под юбкой.
– Вот глупость! Чего там у неё под юбкой-то может быть! – рассудительно сказала мать.
– Ясно чего. Трусы! – остроумно заметил отец и громко заржал. Супруга неодобрительно посмотрела на него.
– Смешного тут ничего нет. Под юбками у всех всё одинаково. И нечего там выглядывать! – сердито заключила она. – В музей вон пойди и любуйся сколько влезет.
– А вот и нет, – упрямо возразил сын. – У всех разное. У Воробьевской голубые трусы, а у Спиркиной – розовые.
– Ишь ты! – восхитился отец. – Знаток! Ты, что ли, уже у всех проверил?
– Да нет, – застеснялся сын. – Пока ещё не у всех. У нас тут другая интересная идея появилась…
Однако про эту новую интересную идею он рассказать не успел, а так и застыл, широко открыв рот и уставившись изумлённым взглядом на запертую балконную дверь.
– Ты чего это? – удивился отец.
– Вона! – только и сумел сказать сын, тыча пальцем в сторону балкона.
Оба старших представителя семейства Безбородко, как по команде, повернулись в указанном направлении. И в свою очередь замерли с округлившимися глазами.
На балконе сидело на задних лапах странное, довольно крупное мохнатое существо с большим пушистым хвостом. Сквозь стеклянную дверь оно чёрными внимательными глазами поочерёдно разглядывало всех членов семьи.
– Это чего такое, собака? – со страхом спросила мать. – Какая-то порода незнакомая.
– Сама ты собака! – рассудительно сказал отец. – Откуда ей там взяться, собаке-то?
– А я откуда знаю! – пожала плечами супруга. – Может, она от соседей прискакала.
– Ага, как же, от соседей! – язвительно произнёс старший Безбородко, дремота которого бесследно улетучилась. – С балкона на балкон перепрыгнула. Ты, Свет, такое иногда ляпнешь, честное слово! У нас в школе говорили: как в лужу пёрнешь! – извини, конечно.
– А кто ж это тогда? – никак не реагируя на обидное замечание, спросила Света.
– «Кто-кто!» – передразнил её Алексей. – Конь в пальто! Крыса это такая, вот кто. Видишь, морда какая острая, верно, Славик? – обратился он за поддержкой к сыну.
Но Славик, вперившийся застывшим взглядом в необычное животное, на вопрос не отреагировал.
– Допустим, если это крыса, то как она сюда попала? – засомневалась мать.
– По водосточной трубе спустилась, как же ещё, – уверенно ответил глава семьи. – С чердака слезла. Крысы знаешь как лазают! Им по трубе спуститься ничего не стоит. Опять же, как у нас в школе говорили, как два пальца обоссать. Тем более посмотри, она такая корова здоровая, куда хочешь залезет.
– Интересная у вас школа была, – язвительно заметила Света. – Там все такие, как ты и твой Митя, учились, да?
Лёша промолчал, предпочёл в провокационную дискуссию не вступать.
Его супруга брезгливо разглядывала слезшую по водосточной трубе крысу. На какое-то время в комнате стало тихо.
– А чего она на задних лапах сидит? – подумав, спросила Света.
– Захотела и сидит, – резонно объяснил старший Безбородко. – Кто ей запретит!
– А чего у неё хвост такой пушистый? У крыс хвосты же голые, – всё ещё сомневалась Света.
– «Чего-чего», что ты зачевокала-то вдруг! – разозлился глава семейства. – Порода у неё такая. Ишь ты, как смотрит, зараза! Не боится! Настырная такая!
Он гневно погрозил бесстрашной настырной крысе пальцем.
– Вот здоровая! Чем бы ей врезать-то! – озаботился Алексей, шаря глазами по сторонам.
– Это не крыса, пап, – вдруг сказал Славик, до тех пор не произнесший ни слова.
– Ещё один умник выискался! – возмутился отец. – Зоолог сопливый! Ветеринар!
– Да ты посмотри, – обиделся сын, – у неё между передними и задними лапами перепонки. Это у неё вместо крыльев. Она летает. Где ты видел, чтоб крысы летали!
– И вправду перепонки! – присмотревшись, всплеснула руками мать. – Да что ж это такое, господи! Летучая мышь, что ли?
– Крыса или мышь, один чёрт! – не сдавался Алексей. – Я правильно сказал. Сейчас я ей шваброй вмажу, этой крысе. Мало не покажется.
И он начал подниматься со стула.
– Погоди! – вдруг радостно закричал Славик. – Я вспомнил. Я на днях по радио слышал. Это летяга.
– Чего? – недоверчиво спросил старший Безбородко. – Ты о чём толкуешь, Славик?
– Какая такая летяга? – удивилась мать.
– Обыкновенная. Белка-летяга. По радио сказали, что её в зоопарк откуда-то завезли. Из Сингапура, что ли. Ещё сказали, очень редкий экземпляр. Экзотический.
– Точно, белка! – обрадовалась Света. – Смотрите, уши какие торчком. И морда, и лапки. Чистая белка, только огромная очень. Как я сразу не догадалась! Потому что ты меня, Лёша, совсем сбил этой своей крысой.
– Причём тут я? – оправдывался усевшийся обратно на место супруг. – Ты сама сказала, что это собака. А она такая же собака, как я балерина. Где это видано, чтоб собаки летали!
С этим спорить никто не стал.
Все опять замолчали, уставившись на экзотическую белку за балконной дверью, которая всё также неподвижно сидела на месте, переводя быстрый пытливый взгляд с одного на другого.
– Так смотрит, будто чего хочет! – прервала молчание мама Безбородко. – Как будто просит чего-то.
– Я знаю, чего она хочет, – неожиданно объявил папа. – Пули в глаз она хочет, вот чего! Белкам же всегда в глаз стреляют, чтобы шкурку не портить, – пояснил он свою мысль. – Помнишь, Свет, у меня когда-то в Сырьино ружьё было? Вот сейчас бы его сюда, ух, как бы я ей засмолил! Между прочим, из одной такой белки сразу целую шапку можно сделать. Или воротник шикарный.
– А что? Было бы классно! – немедленно размечталась Света. – Мне бы такой воротник очень даже пригодился. И вправду, Лёш. Смотри, у неё шкура какая! Прямо лоснится. Такого меха, наверное, никто и не видел!
– О чём ты говоришь, – со знанием дела подхватил Алексей, – беличий мех – это же вообще! Один из наиболее ценных. А знаешь что, – внезапно загорелся он, – давай мы её в комнату подманим, а здесь она уже никуда не денется, я её тут как шарахну! Я тебе серьёзно говорю! И будет тебе, Свет, от меня подарок в мой день рождения.
– А может, не надо? – неуверенно возразил сын.
– Ты чего, Славик! – поразился отец. – Как это не надо? Совсем, что ли, припылённый стал в этом вашем лицее!
Славик от этих слов стушевался, не нашёлся что сказать.
Тем временем идея домашней охоты на ценного пушного зверя привела Алексея Безбородко в состояние подлинного ажиотажа.
– Тут же вон какое дело интересное получается, ты что, не видишь? – возбуждённо говорил он, потирая руки. – Это тебе не под юбки заглядывать! Главное, само в руки идёт. Или ты маму не любишь? Подарок ей не хочешь сделать?
– Люблю, – подумав, пробурчал Славик.
– Ну так и не выступай тогда! – подытожил дискуссию Алексей. – Делов-то здесь – раз плюнуть, а мама потом зато этот мех носить сможет. И не один год, кстати. При том что ни у кого такого больше нет. Разве плохо?
– А нам ничего за это не будет? – спросил осторожный сын.
– А чего может быть-то! Сам подумай своей головой. Не мы же к ней прилетели, а она к нам, правильно?
– Правильно, – согласился сражённый этой убийственной логикой Славик.
– А потом, кто об этом узнает? Мы сейчас её быстренько, пока гости не пришли. Ты, главное, в школе не болтай, понял?
– Ага, – кивнул сын.
– Ну и всё. Значит, так. Я пошёл за шваброй, а ты готовься.
– А чего делать-то? – прокричал Славик вслед затрусившему в коридор отцу.
– А вот что, – отвечал тот, открывая стенной шкаф и вынимая оттуда швабру. – Ты дверь откроешь, она внутрь впрыгнет, а я её как шандарахну! И всё, трындец ей.
Отец, крепко сжимая в руках швабру, вернулся в комнату.
– А если она не захочет? – заколебался Славик.
– И то правда, Лёш! – неожиданно поддержала его мать. – Возьмёт да улетит. Испугается, что вы дверь открыли, и всё, поминай как звали.
Алексей призадумался.
– Вот что, надо её подманить, – сказал он.
– А как? – оживился Славик. – Как это?..
– «Как, как?» Раскакался! Очень просто, сам, что ли, не можешь сообразить. Белки что любят?
– Орешки, – напрягшись, припомнил сын.
– Вот именно, – кивнул отец. – У нас орехи есть, Свет?
– Есть немного. Грецкие, для пирога. И фундука, кажется, граммов двести.
– Вот и хорошо. То, что надо. Тащи давай!
Некоторое время все Безбородко дружно подготавливали западню для обречённой белки. Ни о чём не подозревающее животное тем временем с любопытством следило сквозь стекло за непонятными передвижениями членов семейства.