Но встал вопрос: как же он попал в тюрьму? Значит, были недоброжелатели. Может, с тех времен дотянулись?.. Чекисты подняли старые дела с грифом «хранить вечно». И нашли тот самый донос, в результате которого Богатырев оказался на нарах.
Написал пасквиль один из его заместителей. Взыграли какие-то мелкие обиды, воспаленное самолюбие и зависть перед более удачливым коллегой. Подобная взрывная смесь часто детонирует, снося остатки здравого смысла, совести, чести. Самые большие подлости и злодеяния часто проистекают из самых мелочных мотивов.
– Нужно найти этого доносчика, – согласился Штемлер, выслушав доклад чекистов. – Бывает, что обиды вспыхивают и через сорок лет.
Доносчика нашли. На Кунцевском кладбище. Скончался он еще двадцать лет назад. Так что и эта версия с треском провалилась.
Уланов с самого начала не верил в эти фантастические построения. Он печенкой чувствовал, что реальная версия может быть только одна – корысть. Китель с орденами – вот за что убили вице-адмирала.
По практике раскрытия дел, связанных с хищениями культурных и исторических ценностей, Уланов четко представлял перспективы. Если в течение нескольких дней уголовный розыск не получает какой-либо информации, позволяющей найти преступников, – следы рук, номера автомобилей, хорошие описания, позволяющие провести опознание по альбомам, тогда все затягивается надолго. И остаются два наиболее реалистичных пути раскрытия. Это – оперативная информация, когда жулик в порыве гордости или пьяной откровенности проговорится корешам об удачном дельце и волшебным образом об этом станет известно уголовному розыску. Притом часто такая информация приходит из мест лишения свободы, где злодей уже отбывает наказание за другие преступления и вынужден хвастаться своими подвигами для укрепления авторитета. Второй вариант – сбыт краденого. Антикварный предмет уникален. Но хорошую цену за него дадут только коллекционеры, перекупщики и контрабандисты, большинству же людей это неинтересно. Потому самым эффективным способом борьбы с подобными преступлениями является оперативное прикрытие каналов сбыта.
Вот на рынках возможного сбыта орденов муровцы и решили сосредоточиться. К работе по антикварному миру Москвы привлекли весь одиннадцатый отдел.
В Советском Союзе на антикварную суету компетентные органы всегда смотрели сквозь пальцы. Власть исходила из принципиальной полезности племени коллекционеров, которые часто не только находят старинные предметы, но и систематизируют, реставрируют их, а порой и спасают. Поэтому им давали кучковаться в различных клубах или около антикварных магазинов, где их легче держать под контролем. Иногда те, кто активно занимался спекуляцией антиквариатом, попадали в поле зрения органов БХСС.
У борцов за социалистическую собственность тоже имелся достаточно серьезный антикварный отдел в структуре ГУБХСС МВД СССР. Пару лет назад его оперативники раскрыли разбойное нападение на двух старушек в центре Москвы и нашли похищенную коллекцию Фаберже. Три года назад изъяли один из самых больших бриллиантов в Советском Союзе, кровавые следы которого возникали и терялись с царских времен. Леонид Ильич Брежнев, которому Щелоков показал бриллиант, изрек: «Этот камень должен принадлежать народу…» Время от времени БХСС наседал на антикварных спекулянтов. Но в целом антикварный мир продолжал существовать в отведенных ему границах.
В Москве было четыре основные точки, где толкались любители монет – нумизматы и не меньшие любители орденов – фалеристы. Среди этих точек были магазин «Нумизмат» на Таганке и кинотеатр «Улан-Батор» около метро «Академическая», где располагался главный клуб фалеристов. Оперативники прописались там. Были организованы разведывательно-поисковые мероприятия – служба наружного наблюдения отслеживала движение в этих местах, выявляя наиболее активные и интересные фигуры, которые потом отрабатывались различными оперативными способами.
По выходным там проводились рейды. Оперативники проверяли десятки людей. Сверяли номера предлагаемых на продажу и обмен орденов. К следователям, окопавшимся в десятом отделении милиции, доставляли толпы коллекционеров и мелких спекулянтов – порой у кабинетов выстраивались длинные очереди, как за популярными тортами «Птичье молоко». Свидетелям предъявляли портреты подозреваемых, задавали десятки интересующих следствие вопросов. Расспрашивали об орденах. И один из главных предметов обсуждения – предлагал ли кто-нибудь орден Ушакова?
Орденом Красной Звезды было награждено почти четыре миллиона человек. Орденом Ленина – около полумиллиона. А каждый флотоводческий орден Ушакова был наперечет – всего сорок семь награждений первой степенью, и это с учетом вручения военным частям и соединениям. Естественно, что цена была запредельная, их на рынке практически не было. И если такой орден появится, то с вероятностью почти сто процентов он будет из тех двух, что похищены у адмирала Богатырева. Но пока все фалеристы клялись, что не видели ничего подобного уже лет десять…
Оперативниками проверялись горы информации, по большей части какие-то сплетни и слухи. Отрабатывались какие-то люди. Но это был белый шум. Помехи такие, за которыми нет ничего.
Была выдвинута версия, что золотые ордена могли переплавить на металл для дантистов. Сотрудники БХСС напрягли своих людей в сфере незаконного оборота драгоценных металлов. Но тоже пока ничем порадовать не могли.
Направлялись соответствующие ориентировки по всей России. Теперь и в Ленинграде, и во Владимире, и в Тамбове сотрудники угрозыска, участковые с дружинниками, работники БХСС проводили рейды, изымали ордена. Тут к положительным моментам можно было отнести то, что попутно в ряде регионов было раскрыто несколько десятков краж, грабежей, пара разбоев, связанных с госнаградами.
Уланов разослал запросы по всему Союзу о предоставлении информации по аналогичным преступлениям. Была надежда, что «термиты» уже где-то поработали раньше.
Но все это не приблизило ни на шаг к главному. Воз и поныне был там. И ладно, хоть какая-то зацепка появилась бы – так ведь вообще ничего. Лица преступников так и оставались в рисунках, а не на судебных опознавательных фотографиях в фас и в профиль.
Воскресенье Маслов, Лиза и Уланов потратили на очередной рейд у магазина «Нумизмат» на Таганке. А вечером, по окончании, вернулись на Петровку. Там в теплой компании гоняли чаи.
– Все это тараканьи бега, – сказал Уланов. – Мне кажется, бандиты побоятся скидывать ордена в таких местах, как клуб фалеристов. Даже самому тупому понятно, что угрозыск перекроет кислород именно в местах реализации. Возможно, со сбытом у «термитов» серьезные проблемы. Они сейчас ищут, куда бы все сбросить.
– Ты прав, Михайло, – кивнул Маслов.
– Ну и что с того? – спросила Лиза. – Как нам это поможет?.. Хоть самим лавку древностей открывай!
– Лизонька, ясноглазая моя. – Маслов хлопнул в ладоши. – Устами младенцев и женщин глаголет истина.
– Ну, спасибо, – хмыкнула Лиза.
– Именно лавку! Давайте прикупим пару мешков орденов!
– Это как? – не понял Уланов.
– Очень просто. Даем объявление в «Московской правде»: «Купим ордена. Дорого», – с готовностью пояснил Маслов. – Пустим слушок среди фалеристов, что есть состоятельные ребята, которые скупают все подряд. Телефон оставим.
– Служебный, – усмехнулась Лиза.
– Решим. Это не проблема.
– Ну да. И протокольным голосом спрашивать: какие предметы, клиент, вы желаете приобщить к материалам уголовного дела? – Лиза была поражена вирусом скептицизма.
– Ну зачем так прямолинейно, – укоризненно произнес Маслов. – Очаровательный женский голос будет предлагать златые горы, от которых просто невозможно отказаться.
– Это вы про что? – напряглась Лиза.
– Душа моя, ты и будешь принимать звонки. И клиентов.
– Двусмысленно звучит, – нерадостно улыбнулась Лиза.
– М-да, погорячился, – кивнул Маслов. – Тут вам не «Интурист»… Но сути не меняет.
– А что, мысль дельная, – не мог не согласиться Уланов.
– И этот мир вздрогнет, друзья мои! – улыбнулся Маслов. – Чайку еще плесни, Лизонька.
– Ну да. Надо приучаться обслуживать клиентов. – Лиза насыпала чая и засунула в объемную фарфоровую кружку грубый самодельный кипятильник – воплощенный кошмар коменданта здания и пожарного инспектора.
Глава 2
– Ну, заходи, знакомиться будем, – Маслов сделал приглашающий жест.
На пороге кабинета возникла девочка лет десяти – такая трогательная кукла с бантами, в коричневом форменном платьице с белоснежным передничком – эта школьная форма была еще со времен царских гимназий. Ее хрупкое плечо оттягивал тяжелый ранец, туго набитый учебниками.
– Дочка? – от неожиданности невпопад брякнул Уланов, прекрасно знавший, что дети Маслова давно закончили школу и учатся в институте.
– Да. Но не моя, – усмехнулся Маслов.
Выяснилось, что ребенок приблудный. Маслов, проходя по холлу на втором этаже, где располагаются кабинеты руководства столичного Главка, увидел это чудо с косичками, уютно расположившееся на мягком диванчике, обложившись учебниками. Прикусив от усердия язык, девочка выводила в тетради циферки, трудясь над домашним заданием.
Сцена была абсурдная. Толстые стены казенного учреждения слышали все – и крики, и матюги, и даже пистолетные выстрелы. Но детские голоса звенели здесь крайне редко.
Внимания на нее почему-то никто не обращал. Ну, сидит ребенок, делает уроки, значит, так и надо. Может, это внебрачная дочь начальника ГУВД. Или внучка.
Девочка вполне освоилась, когда к ней подсел Маслов:
– Привет.
– Здравствуйте, – вежливо улыбнулась она ему.
– Кого ждешь?
– Никого. Я в музей пришла.
Это был какой-то абсурд. Когда человек сталкивается с ним, то первая реакция – голова идет ходуном, переключаясь на новую реальность. А потом уже нетрудно поверить во что угодно – в инопланетян, параллельные Вселенные, гостью из Будущего из книги Кира Булычева «Сто лет тому вперед».