– Какой музей? – изумился Маслов.
– Милицейский.
Выяснилось, что девочка училась в средней английской школе № 1278, что на Петровке, 23/10, которую в свое время закончил народный артист Андрей Миронов. Жила она тоже неподалеку. И слышала от учителей, что в желтом огромном здании, вокруг которого крутится столько дяденек и тетенек в форме, имеется страшно интересный милицейский музей. После уроков она просто подошла к боковым воротам, куда как раз въезжал автозак. За фургоном, не замеченная постовым, прошла на территорию, долго бродила, но музея так и не нашла. Поднялась на второй этаж. Обнаружила холл с большими мягкими креслами. И решила перевести дух, а потом продолжить поиски. А чтобы не тратить время зря, взялась за домашнее задание.
– Ха, комендатура мне должна будет, – потер руки Маслов. – Займитесь пока ребенком. А я пару звоночков сделаю…
Лиза всплеснула руками и засуетилась вокруг девочки. Вытерла ей щеку, на которой расплылось чернильное пятно. Вытащила из шкафчика бутерброды и конфеты. Поглаживая по голове, усадила за стол со словами:
– Пей чай. Проголодалась?
– Ну, если только немножко, – отвечала кудесница в бантиках.
– Ешь.
– А музей будет?
– Будет, крошка. Конечно, будет.
Расчувствовавшаяся Лиза дозвонилась до кабинета профессионального мастерства – на деле это был знаменитый, закрытый для широкой публики музей МУРа, где хранились вещественные доказательства и фотоматериалы по самым знаменитым уголовным делам. Договорилась с ответственным. И после непродолжительного перекуса повела девочку осматривать музей.
До милиции Лиза работала преподавателем в школе, потом в инспекции по делам несовершеннолетних, уже оттуда пришла в МУР. И до сих пор ее тянуло к работе с детьми.
– Кто в милиции служил, в цирке не смеется, – покачал головой Уланов, глядя на захлопнувшуюся дверь.
Он вернулся к анализу ответов на запросы, полученных из регионов. И тут на столе отчаянно зазвонил новенький желтый телефон.
Звонок был установлен на самую большую громкость, чтобы его было слышно даже в других кабинетах. Телефон этот принадлежал сомнительной фирме «Купим ордена дорого», которой заведовала Лиза.
– Алео, – послышался томный женский голос.
– Я весь внимание, – заворковал Уланов.
– Я насчет орденов. Вы что, правда их покупаете?
– Обязательно, – кивнул Уланов.
Десять дней назад Московская городская телефонная сеть провела им в кабинет телефон с номером, которого не было ни в одном справочнике. Постарался замначальника Главка, руководивший штабом по раскрытию убийства адмирала Богатырева. Он был из чекистов, а для них телефонные станции – это дом родной. У них там «кнопки» стоят – то есть прослушка. Вопрос решился в два дня. И теперь Лиза принимала звонки по желтому телефону, который прозвали «барыжным».
Уланов не слишком верил в эту затею. Какое-то газетное объявление. Какой-то непонятный номер. Но, как ни странно, звонки пошли валом. В основном люди пытались узнать, что сколько стоит. Но некоторые назначали встречи.
Лиза настолько вошла в образ прожженной спекулянтки и так лихо научилась торговаться, что Маслов порекомендовал ей задуматься о карьере на этом поприще.
– Будешь завмагом. Нас задарма кормить станешь, – внушал он.
– Да вас не прокормишь, – отвечала она. – И где это ты чего от торгашей задарма видел?
Смех смехом, а за десять дней удалось раскрыть два преступления. На встрече муровцы взяли за шкирку парня лет восемнадцати, который притащил на продажу ордена, украденные им у деда своей знакомой.
– А ему они зачем? – искренне недоумевал он. – Лежат и лежат. А я договорился купить пластинку «Квин». А она девяносто рублей с рук стоит.
Чокнутого меломана задержали.
Еще через три дня взяли квартирного воришку, в числе прочего похитившего несколько медалей и орден Славы.
Предлагали звонившие в основном ордена Красной Звезды и Отечественной войны. Однажды хриплый мужской голос обмолвился об ордене Ленина, но потом пропал. По телефону установили адрес, откуда звонили. Там оказалась семья ветерана, который недавно умер, и на радостях родственники стали распродавать боевые награды.
Очередной звонок не удивил. Сколько их было! И каждый дает надежду – а вдруг сейчас найдем то самое. И сердце екнет.
– А как можно обсудить этот вопрос? – спросила женщина на том конце провода.
– Как вас зовут? – поинтересовался Уланов.
– Наталья.
– У меня жена этим занимается. Она где-то через полчаса будет. Вы можете перезвонить?
– Да, конечно.
Оценив собеседницу, Уланов решил сам в торг не вступать. Есть психологический нюанс – когда звонящий говорит с женщиной, в последнюю очередь думает, что она может быть из милиции. А мужчина изначально подозрителен, и от него можно ждать всякого. Ощущение опасности при виде незнакомого мужчины прописано в подкорке человека.
Минут через двадцать Лиза появилась, держа девочку за руку. Глаза у ребенка сияли – видимо, по вкусу пришлись жутковатенькие экспонаты музея – отмычки, орудия убийства, фотографии с мест происшествий.
– Ну как? – спросил Уланов.
– Страшнооо! – восторженно воскликнула девочка.
После этого Маслов сдал ее в комендатуру, полюбовно договорившись со стражами ворот и дверей ничего наверх не докладывать. Такое нарушение на режимном объекте, да еще по нынешним строгим временам могло обойтись комендачам дорого. Теперь у них перед Масловым должок.
Девочку на милицейской машине доставили домой. Конечно, все это выглядело анекдотично. Но, с другой стороны, приятно, что сегодня ребенку подарили толику счастья.
– Пока ты там изящными криминальными искусствами любовалась, тебе клиенты весь телефон оборвали, – сказал Уланов.
– Кто звонил? – полюбопытствовала Лиза.
– Какая-то строгая дама. Обещала перезвонить.
– Не мог сам переговорить и встречу назначить?
– Она какая-то настороженная. Могла сорваться.
– А теперь жди, позвонит или нет.
– Позвонит, – заверил Уланов.
Как по волшебству, после этих слов зазвонил в радостном возбуждении, едва не прыгая по столу, желтый «барыжный» телефон.
– Але, – отработанным голосом произнесла Лиза. – Да, конечно… Нет, не для продажи. Личная коллекция… Ну можем обменять… Ну, это можно обсудить… Ну, это совсем неприемлемо…
Беседа телефонная разгоралась – видимо, контакт был установлен прочный.
– А какие у вас есть? Нет, Отечественной войны не очень. Их много… Красная Звезда? Есть… Ну, можно обсудить… А Ленина? Там уже другие деньги… Хорошо… А Суворова, Нахимова, Ушакова?.. Да?.. А, понятно… Можем встретиться? Да в любое время, я сейчас в отпуске, вот в Алушту не поехала. Жарко там сейчас. Я обычно в сентябре езжу, а тут у нас в Мосторге суета поднялась… Ну, конечно… Наталья, конечно… Обязательно… Договорились…
Лиза положила трубку телефона и перевела дух:
– Фуф, ну и нудная тетка.
– Что сказала?
– У нее есть орден Ушакова.
– О как! – Уланов в чувствах хлопнул ладонью по столу.
– И в семь вечера она меня ждет у Пушкинского музея, – улыбнулась довольная Лиза.
– Пошла масть!
Глава 3
Этому месту в Москве всегда как-то не везло. По легенде, монахиня сносимого в 1839 году женского Алексеевского монастыря в сердцах бросила, что новый храм долго не простоит. В 1860 году здесь открылся храм Христа Спасителя, построенный на пожертвования русского народа в память о победе в Отечественной войне 1812 года и о зарубежных походах русской армии. В 1931 году храм был взорван, мрамор ушел на отделку станций метро «Кропоткинская» и «Охотный ряд». На его месте, согласно плану реконструкции Москвы, должно было вознестись циклопическое здание Дворца Советов высотой более четырехсот метров, увенчанное гигантской статуей Ленина. Отсюда бы расходились широкие магистрали, вся старая Москва шла под бульдозер. Но в 1941 году возведенные металлические конструкции пошли на противотанковые ежи. После Победы началось восстановление народного хозяйства, так что грандиозные проекты были отложены до лучших времен. Кроме того, почва здесь была не слишком подходящая, фундаменты зданий «плыли», и нужны были очень дорогостоящие инженерные решения. Поэтому при Хрущеве здесь бесхитростно возвели бассейн «Москва». И теперь в каменном теле исторического центра столицы образовалась уродливая впадина с самым большим в СССР и одним из крупнейших в мире круглым бассейном, от открытой водной поверхности которого зимой поднималось облако пахнущего хлоркой пара.
Москвичи любили этот бассейн, в котором было несколько секторов, в том числе закрытый спортивный, имелась большая многоуровневая вышка, множество раздевалок с душевыми кабинами и даже парилка. Вместе с тем с учетом неоднозначной истории места о бассейне ходили самые дикие и фантастические слухи, вроде того, что под завесой пара зимой некие топильщики хватают посетителей за пятки и ждут, когда они захлебнутся – и все это месть за снесенный храм.
Встречу продавщица орденов назначила на Волхонке, рядом с метро «Кропоткинская», возле лестницы, спускающейся к бассейну. И теперь даму ждали оперативники МУРа, усиленные службой наружного наблюдения.
Уланов и Викентьев старались не выпускать из поля зрения Лизу, выбрав себе место наблюдения на другой стороне Волхонки. Они лениво прогуливались рядом с двумя туристическими «Икарусами», которые привезли людей в Государственный музей изобразительных искусств имени Пушкина. У ограды великолепного здания музея, исполненного в виде античного храма, выстроилась очередь, слонялись туда-сюда гости Москвы, увешанные фотоаппаратами.
Лиза прислонилась к перилам справа от лестницы и листала новый номер журнала «Смена». На ее плече висела красная кожаная итальянская сумка, по которой и должна была ее опознать таинственная Наталья.
На часах было девятнадцать ноль пять. Скоро закончится трудовой день, и Волхонка будет запружена народом. Наблюдение может осложниться.