Орловский вдруг напряженно дернул желваками.
– Если у моих сотрудников проблемы со зрением, могу посоветовать им обратиться к окулисту.
– Вот как? – я вновь удивленно хмыкнула. – Так вы еще и черствый сухарь?!
Если честно, Орловский на черствого человека совсем не тянул, иначе бы не пришел в номер меня спасать, но сейчас очень такого напоминал, твердо сжав губы и глядя на меня сердитым светло-коньячным взглядом.
– Зачем вы держите Крапивину возле себя, Максим Богданович? – задала напрашивающийся вопрос. – Зачем взяли в поездку, если вам надоели слухи? Кира не справляется с должностью, не облегчает жизнь своему отделу, и вы это прекрасно знаете. Но сами исправляете ей текст и просите меня выступить в роли ее суфлера.
– Только потому, Ветерок, – напряженно проговорил Максим, – что ответственность за людей бывает разной.
– Так объясните… или уже отдайте мне текст доклада! Я уйду!
Я дала Орловскому выбор – выставить меня за пределы его «личного» и не продолжать. Но, похоже, он этого делать не собирался. А может, его на самом деле достали слухи? Какой-то недовольный и решительный у него вид.
– Я облегчил жизнь семье Киры, когда согласился взять ее на работу. У нее началась депрессия, и ее родители умоляли помочь. Но усложнил жизнь себе. Да, ты права, я не слепой. И не глухой, поэтому уже лет пять в курсе, что Кира вбила себе в голову мысль о нашем общем будущем и считает меня своей судьбой. В эту чушь начинает верить даже мой отец, поэтому и пригласил ее сюда. Но это никогда не было моей идеей, и шутки о внуках мне уже поперек горла! Я не собираюсь жениться на Крапивиной, не собираюсь с ней спать, и уж тем более заводить общих детей!..
Кхм.
– Черт, – Максим опомнился и с раздражением куснул губы. – Это тебя не касается, Геля, прости. Просто мы вчера не поняли друг друга и не очень хорошо расстались.
Во мне вдруг невольно шевельнулось сочувствие к парню. Одну девушку он спасает от депрессии, вторую от полиции. Может, права Женька и не такой уж Хвостатый ужасный тип?
– Так скажи Кире, что спишь с другой. Вы ведь взрослые люди, поговорите. Она ведь знает, что есть другие?
– Я не собираюсь ни перед кем отчитываться. А ты думаешь, они есть? – неожиданно ухмыльнулся Орловский.
– Ну, уж точно были! – ответила я прямым взглядом на такой же прямой. – Тамила Тай очень разговорчивая девушка. И симпатичная. А я твой секретарь и, прости, не глухая. Ну, не мазохистка же Крапивина, чтобы мириться с вашими отношениями.
– Нет у меня с Тамилой никаких отношений! – не смог скрыть раздражение в голосе Хвостатый. – Только рекламный контракт с ее продюсером.
Максим поднял стакан с водой, чтобы сделать из него глоток, а я подняла бровь, вспомнив слова блондинки.
Ой, кажется, здесь кто-то врет.
– Значит, она тебе свою грудь по контракту показывала? – едко заметила. – Или ты к ней тоже вошел без приглашения? Как ко мне сегодня.
Стакан громко стукнул донышком о стол в тишине комнаты.
– Черт, Геля…
А я вздохнула и неожиданно для себя серьезно призналась:
– Как хорошо, Орловский, что ты не мой парень, и не мне вешаешь лапшу на уши. Я бы тебя уже прибила! Нравится одна, спишь с другой, динамишь третью… Сложная у вас жизнь, Максим Богданович.
Мы посмотрели друг на друга.
– Хочешь сказать, у тебя легче? – неожиданно спросил Орловский.
Ну, конечно, он не забыл разговор с Женькой и то, что она сказала.
– Нет, не хочу, – честно ответила. – Но если серьезно, то я понимаю, почему Крапивина продолжает надеяться. Она не верит твоим отношениям. Для нее они не настоящие. Уж она-то знает тебя лучше других.
– Возможно.
– Но тебе всё равно лучше с ее надеждой что-то сделать. Прости, но это и ее жизнь тоже. А потом, есть еще «Империал». Павел не может быть вечным заместителем Крапивиной и получать информацию о деталях совещания от твоего секретаря. Кто-то должен об этом сказать вашим отцам. Если слухи о свадьбе ложные, то прежде всего они вредят компании.
– Поверь, если бы я знал, какими словами убедить Киру забыть обо мне, я бы уже их сказал.
– Придумай что-нибудь. Ты же умный.
– Что? Ты сама пришла к выводу, что моя разгульная жизнь не помогает, – скептически ухмыльнулся Максим. – А я старался, чтобы в нее поверили.
– Ну, не знаю. Найми актрису. Один раз изобрази что-нибудь настоящее, но только поубедительнее. Да, Кире будет больно, но лучше так, чем продолжать мучить человека. Разбей под собой пьедестал окончательно! Поверь, у тебя получится.
– Как, например?
– Как? – а вот этот вопрос Орловскому задавать не стоило. Шестеренки креативщика мгновенно завертелись, и в голове возникла не самая передовая идея.
Но, впрочем, действенная, иначе бы я не рискнула ее озвучить.
– Очень просто!
Отвернувшись к креслу, я поставила на него сумочку и повернулась к парню. Задернула на пиджаке рукава повыше, собираясь изобразить ту самую актрису, раз уж он намеков не понимает.
– Рассказываю!
– Внимательно слушаю.
– Находишь симпатичную девушку и заводишь с ней красивый, фиктивный роман, как в кино! Широкие жесты, море цветов и обязательно счастливые фото в Инстаграм!
– Отпадает сразу, – остановил меня Максим. Опершись бедрами о стол, он сложил руки на груди. – Я не стану ради Крапивиной изображать влюбленного идиота. И можешь считать меня жестоким.
– Ладно, тогда не заводишь роман, а находишь девушку и просишь ее устроить тебе эпичную ссору. Но чтобы обязательно в присутствии Киры и ваших родителей!
– Ветерок, а можно конкретнее? Какую именно ссору ты имеешь в виду?
Я уперла руку в бок и слегка прищурилась.
– И почему мне кажется, что ты веселишься?
Максим уже откровенно улыбался, глядя на меня. Привлекательный, зараза, и прекрасно это знает!
Бесит!
– Жду, рискнешь ли ты изобразить ее наглядно, – произнес. – Или спасуешь? Ну давай же, милая, устрой мне скандал. Я чувствую, что ты хочешь!
И вторая моя рука сама собой уперлась в бок.
Лацканы на пиджаке тут же разошлись в стороны, и парень тихонько присвистнул, вскинув брови и оценив заинтересованным взглядом мою грудь.
– В глаза мне смотри… Максик! – спародировала я Тамилу Тай, любительницу розовых стразов и Мальдив. – Издеваешься?
– Немного. Но скорее не хочу тебя отпускать.
– А придется! Хватит морочить мне голову! Использовать мои чувства и мое честное имя!
– Ну, что ты, – Максим действительно смотрел мне в глаза, – и в мыслях никогда не было.
– Я верила тебе! Я отдала тебе всё самое ценное!
– А можно конкретнее? Ну, вдруг та чайная ложка, которую ты забыла в моей кофейной чашке, была наследством твоей бабушки?
– Свою честь и невинность!
– Да ладно? Вот это подарок, Геля. Польщен!
Нет, он действительно потешался, Кентавр бесстыжий! Но я тоже не фѝга на апельсиновом дереве. Берите выше!
– А ты предал меня! Крутишь шашни с младшим директором, и это после того, как обещал жениться и порвать со всеми своими подругами!
– Не правда. Я тебя не предавал, – убедительно изобразил Максим оскорбление. – Верен тебе, как осел своему хозяину. Как стадо овец главному барану. Только о тебе и думаю.
– Вот именно, что только думаешь! Продолжаешь молчать и боишься сказать о нас своему отцу! И это после того, как валялся в ногах и клялся мне в любви!
У Орловского натурально округлились глаза и блеснул белозубый оскал.
– Я валялся?
– Ну, возможно, мы с тобой слегка перебрали, но я всё помню!
– Ах, да. Я тоже помню. Ты была восхитительна! Такое не забудешь. – Хм. Это он о чем?
– Не отходи от темы, Орловский, – сердито напомнила. – Я хочу знать, ты собираешься родителям рассказать о нем?
– О ком? – озадачился Максим.
– О ребенке, конечно. О нашем сыне! Ты знаешь, что у нас будут близнецы?
– В первый раз слышу. Охренеть сюрприз! Ты уверена?
– Конечно! Могу справку от врача показать. С печатью! Но тогда не ищи меня, я тебя бросаю!
– Нет, милая, не горячись! Давай всё обсудим. Я не позволю моим детям расти без отца. Они должны носить фамилию Орловские, и их мать тоже! Я чувствую, что они – моя копия!
Ты посмотри, как в роль вошел. Даже и не скажешь, что играет, если бы не расслабленная поза у стола и бесинки в глазах.
Я опустила руки и выдохнула, понизив голос:
– Ну, собственно, на этом всё. А дальше ты должен сказать что-то типа…
– Извини, Кира, но я люблю ее!
Я кивнула.
– Можно не так пафосно, но сойдет. Хорошо соображаешь, босс! Вы расходитесь, и никто никому ничего не должен.
– Что значит «не должен»?!
Я вздрогнула. Громкий голос раздался за моей спиной так внезапно, словно в потолке образовалась трещина и в нее ворвался раскат грома. Нужно ли говорить, что я узнала его и подпрыгнула? Он мог принадлежать только одному человеку в «Галактике». Отцу Максима – Орловскому Богдану Андреевичу! И он по какой-то неизвестной причине был здесь!
Я прямо ощутила, как волосы на затылке, под самой сеточкой, сжались «в кулачок».
– Мы не одни? – прошептала одними губами, остановив на парне распахнутый взгляд и мгновенно побледнев.
– Нет, – так же беззвучно ответил Максим.
– Давно?
– Минуты три.
– То есть они всё слышали?!
– Как раз подтянулись к основной части.
Первой из номера выбежала Кира, и клянусь, мне было стыдно. Я же здесь совсем ни при чем!
Или нет?
Вторым вышел старший Крапивин. Оскорбленно фыркнув, мужчина позвал дочь и хлопнул дверью. Я стояла ни жива, ни мертва. Правда, успела обернуться и схватить сумочку. Вот это я влипла!
– Максим, что здесь происходит?! – Как всегда одетый с иголочки, Богдан Андреевич вошел в комнату и потребовал у сына: – Я хочу знать!
Хвостатый и бровью не повел. Вместо этого поднял стакан, допил воду и поставил назад на стол.
– А что может происходить в моем номере, в мое личное время? – спросил спокойно. – Мы с Гелей разговаривали.