Стряхнув с себя какого-то подвыпившего господина с двумя бокалами неведомого напитка в руках, уверявшего, что спит и видит во сне только меня, я посоветовала ему поскорее проснуться. Кошмары опасны для нервной системы. И отошла, маскируясь в обществе нескольких отдыхающих в качестве стороннего наблюдателя. Оставшись без опоры, «спящий» с укоризной посмотрел мне вслед, потом на бокалы и очень им обрадовался. Причмокнув, не сходя с места, опустошил оба, задумался о дальнейших планах на вечер, с думой на лице и отправился к выходу. Тренированный организм сам знал, что делать.
В зале не смолкала музыка, пение, взрывы хохота и оживленный гул голосов. Сквозь эту какофонию звуков до меня донесся вопрос:
– Тетя Ира, ну как вам это мероприятие?
Увидев Лиечку, я сразу нацепила на лицо приветливую улыбку. В вишневом шелковом длинном платье с узенькими бретельками, с волосами, забранными вверх и уложенными в замысловатую прическу, она показалась мне старше своего возраста. Девушка сидела за одним из маленьких столиков у окна вместе с мужчиной лет шестидесяти и неспешно тянула через трубочку коктейль, при виде которого я сразу ощутила желание заказать такой же и себе. Но для начала следовало ответить на вопрос.
– Мероприятие? Нормальный вечерний пустозвон.
– А вот моему дедушке не нравится. Знакомьтесь: Святослав Валерьевич Рожков. А это Ирина… отчества, к сожалению, не знаю. Тетя Оля не сообщила.
– Надеюсь, пока – к счастью. Просто Ирина.
Моя улыбка стала еще приветливее. Светила возможность расспросить художника о таинственной картине. Я величественно протянула привставшему Рожкову руку, он почтительно склонился, галантно ее поцеловал и… кажется, не собирался отпускать. Вцепился в нее намертво. Его лицо приобрело вид великомученика. На какие-то секунды я испугалась, решив, что художник псих, потом подумала – просто пьян. Улыбка непроизвольно поблекла. Не хотелось портить отношения, но, с другой стороны, зачем мне эти его художества? И тут раздался встревоженный голос Лии:
– Осторожно, дедуля! Тетя Ира, не пугайтесь. Дедушку опять приступ радикулита скрутил.
– Тише, Лия. Не надо привлекать внимания, – проскрипел художник, пытаясь выпрямиться.
– Это тебе наказание свыше. За то, что не хотел отпускать меня одну. Тетя Ира, покараульте дедушку. Он у меня гений. Я сейчас за врачом сбегаю.
– Не надо никуда бежать! – Голос художника обрел силу. – Ирина поможет нам достойно выйти из игры, именуемой безумной встречей столетий. Ирочка, вы ведь не покинете старика?
Рожков явно лукавил.
– Ну какой же вы старик? – ответила я так, как и положено в таких случаях. – Прекрасный молодой человек, прекрасно выглядите, а что касается радикулита, так ему все возрасты покорны.
– Ах вот ты где?! – раздался над ухом возмущенный голос Наташки. – Зачем вцепилась в чужого мужчину? Немедленно верни его на место. Нам надо идти.
– Но у него радикулит! – возмутилась я, сигналя подруге глазами о необходимости притормозить со своими высказываниями.
– Ну и замечательно! Значит, он не будет скучать в одиночестве. Какая-никакая, а компания. Нас Ольга ждет. О, Лия, привет! Какая ты хорошенькая!
– Тетя Наташа, если вы к Ольге Леонтьевне, то вам все равно в нашу сторону. Помогите мне дедулю в кровать отнести.
– Не скажу, что с удовольствием, но поможем, – скривилась Наташка. – Раз уж по дороге… Не пустопорожний рейс. Давай, вытаскивай своего дедулю. Где ты его прячешь? Тебе следовало его сюда прямо с кроватью тащить. – На пару секунд возникла напряженная пауза, которая пошла Наташке на пользу. – То есть… ты хочешь сказать… – На какой-то момент Наташка озадачилась, но быстро расцвела самой приветливой улыбкой. Из разряда искусственных. – Ой, здравствуйте! Прекрасно выглядите… с радикулитом. Он вам к лицу… То есть совершенно его не портит… Мне и в голову не пришло, что это вас выносить надо. Ничего страшного. Аккуратненько сядете на стул, с ним и вытащим. Как короля на троне. У них наверняка приступы радикулита тоже бывали.
– Спасибо, я сам, – проскрипел Рожков. – Лия, подставь мне плечо, надо отыскать безболезненное положение. Ирочка, извините за причиненное беспокойство. Так неловко получилось… Застудился вот на этюдах. Утренники еще холодные, а когда работаешь, от всего абстрагируешься.
Святослав Валерьевич, слегка покряхтывая, отпустил мою руку и схватился за плечо внучки. Она болезненно сморщилась. Хватка у деда была железная. Вторая рука страдальца зафиксировалась на пояснице. Я обошла столик, приблизилась к нему вплотную и сменила Лию на ее посту. Все-таки покрепче.
– Э-э-э, нет. Так мы далеко не уедем. Не капризничайте, дедушка. Извините, что называю по кличке, – вмешалась Наташка.
– Это Святослав Валерьевич, – услужливо подсказала я.
– Тем более не капризничайте, Святослав. Отчество – удел пожилых. Вы тут немного поскучайте, а я мигом. У меня в комнате ампулы с баралгином и одноразовые шприцы.
– Ну зачем такие крайности? – прерывисто простонал художник. – Что люди подумают? Еще один сердечник? Хватит с нас Потапова.
Я бодро ему улыбнулась:
– Раз уж судьба свела нас так тесно, можно сказать, плечом к плечу, буду называть вас Святославом. Несмотря на вашу гениальность. Так вот, будьте спокойны, люди не подумают «еще один сердечник!». Бывают ситуации, когда сердце уходит в пятки, но чтобы в поясницу, за которую вы хватаетесь… Кроме того, в данный момент всем ваша гениальность, слегка подпорченная радикулитом, до фонаря. Народ веселится.
– Меня здесь многие знают…
Не успел он договорить, как к нам подкатилась развеселая тройка – в середине коренник, высокий темногривый мужчина лет эдак пятидесяти, с трудом удерживающий под руку двух пристяжных девиц, пытающихся выплясывать канкан. В целом это трио двигалось по всем правилам современной русской тройки – коренник рысил, девицы скакали галопом. Святослав, как клещами, сжал мое плечо и постарался приветливо улыбнуться.
– О-о-о! Слава, познакомь меня со своей очаровательной спутницей. Лиечка, солнышко, добрый вечер! А я потерял своего приятеля Потапова, нигде не могу найти. Едва успел познакомить меня с милейшей Ольгой Леонтьевной, как исчез. Но, честное слово, готов смириться с его потерей.
Молодящийся человек отпустил своих спутниц, и галопирующий дуэт распался, ознаменовав это действие легким шумом. Одна повисла на стуле, другой повезло больше, она упала в хорошие руки. Ее тут же пригласили на танец.
Я решила не испытывать судьбу второй раз. Опередив художника и Лию, вежливо, но сухо представилась сама. Мужчине, назвавшемся Вадимом, руку не протянула. Боялась протянуть ноги. Что, если и его скрючит?
– А вот и я! – Наташка и в самом деле не задержалась. – Молодой человек, вы не находите, что здесь очень жарко?
С колокольни своих не совсем молодых лет Вадим оценил обращение. И даже если бы температура в помещении зашкаливала за минус тридцать, он все равно согласился бы с Наташкой. Подруга успела сменить праздничный наряд на простые брючки и легкую блузку, но выглядела, как кинозвезда. Милостиво разрешив немного полюбоваться собой, она немедленно спровадила Вадима за холодной минеральной водой, названия которой, по-моему, в природе не существовало.
– Так. Быстренько сажаем дедушку на его место. Лия! Просто подставь под его коленки стул и осторожненько…
Художник охнул и скривился.
– Блин! Я же сказала – осторожненько. Видели, как погружается в воду подводная лодка? Вроде бы и незаметно, а исчезает. Я вам помочь не могу, у меня в правой руке спрятано холодное оружие – шприц, в левой ватка, смоченная спиртом.
Художник со скрипом уселся. Скрипели его колени. Снять со страдальца пиджак было нетрудно.
– Замечательно! Теперь согнулись к Святославу в почтительном поклоне. Вроде как перешептываетесь, сыпя комплиментами. Цель – организовать блокаду. Зачем нам любопытные свидетели? Лия, не торчи бездеятельным вопросительным знаком, закатай дедушке рукав рубашки. Это лучше, чем стягивать с него в обществе штаны. Средь шумного бала. Так, меняемся местами. Прикрывай меня с тыла. Не дергайтесь, Святослав… Укол немного болезненный, это специфика препарата, но с радикулитной атакой не сравнить. Молодец! Сейчас немного отдохнем – и в путь. Желательно, до прибытия этого козла, именуемого Вадиком.
– Этот «козел» – владелец крупного антикварного магазина, хороший знаток антиквариата, – на всякий случай пояснил Святослав Валерьевич.
– Надо же… А так взбрыкивает! Не подумаешь, что тянет на своих плечах груз столетий. Ладно, если что, за козла отвечу. Но, по-моему, этого никто не слышал, – легкомысленно отмахнулась Наташка.
Мы немного посидели, глядя на разноцветное общество, создававшее впечатление единого живого организма. Отсчитав положенное время, подруга поинтересовалась:
– Ну как? Полегчало?
– Думаю, можно трогаться в путь. – Святослав осторожно шевельнулся, прислушался к себе и встал. – Вполне, вполне… Терпимо. Спасибо вам. Лия, помоги мне надеть пиджак. Думаю, мы с тобой и одни доберемся.
– Истинный художник-передвижник! – восхитилась я, следуя за дедом и внучкой Рожковыми и обдумывая, как бы навязаться к ним в гости.
– Молчи, еще сглазишь! – дернула меня за платье Наташка, заставив притормозить. – Перестанет передвигаться, придется на себе тащить в койку. Может, нам сослаться на то, что тебе необходимо переодеться?
– Ни в коем разе! Надо уточнить у Святослава сведения про картину и связанную с ней легенду.
– Но нас ждут!
В этот момент я явственно увидела, что нас ждет… Приветливо помахивая нам бутылкой с минеральной водой, ловко лавируя между отплясывающим людом, к нам продирался владелец антикварного магазина. Я сделала вид ну очень близорукой особы и доверительно наклонилась к подруге.
– Дорогая, к тебе спешат «дела давно минувших дней, преданья старины глубокой». С заказанной тобой водицей. Твое решение?
– Фига себе! А еще спорили, что этот тип не козел. Всех обскакал! Будем считать его прыть положительным примером, достойным подражания.