Лянка ее поддержала, заявив, что такие умные мысли надо систематизировать и создавать из них пособие придуркам, решившимся на неоправданно отчаянные поступки. Иван запальчиво попросил назвать конкретные личности придурков, Ольга тут же сама призналась в том, что именно она этими самыми придурками и является. Такой уж уродилась. Никто, кроме Ивана, ей не возразил. Обстановка была очень нервозной. Руки у Наташки, постоянно оглядывающейся назад, тряслись, когда она передавала мне фонарик. А я вообще вся тряслась, но, как мне казалось, больше от холода и физически ощутимого запаха влажности. Фонарик трясся сначала с Наташкой, потом со мной. И чтобы скорее покончить с этим неприятным путешествием, я представила себе, как мы возвращаемся назад и лезем по винтовой лестнице вверх на третий этаж… Сразу полегчало, и я рванулась вперед так быстро, что вызвала коллективный протест.
– Спать хочется! – Мой довод показался убедительным. Ничего удивительного. Наверное, я навеяла всем воспоминания о теплом, обжитом местечке на кровати, под мягким одеялом…
3
Никто из нас не засекал время. Все приготовились идти далеко, поэтому, когда коридор неожиданно быстро закончился каменными ступеньками, ведущими наверх, мы очень удивились. Иван сразу выдвинулся вперед и нервно комментировал результат обследования. Голос у него постоянно срывался от прилагаемых усилий найти выход. В какой-то момент мне даже послышалось ржание. Но я не удивилась – бедный Иван. В такой обстановке забормочешь и на тарабарском языке. Ольга постоянно повторяла за ним отдельные слоги, Наташка с Лянкой искали собственный выход наверх, предлагая Ивану сбегать обратно и быстренько сделать самодельную гранату с часовым механизмом.
– Вот оно! Вниз и в сторону! – радостно объявил Чернов, и Наташка с Лянкой взвизгнули, заявив, что просто пошутили. Но, как человек, полностью погруженный в свою задачу, Иван ничего не понял. Вернее, понял так, что обе спутницы давно твердили ему о возможности технического решения проблемы, но он – упрямый… нет, лучше осел, их вовремя не послушал. – Ну извините, девушки. Хоть позднее вас, но сам додумался.
В следующую минуту послышалось мягкое шуршание и нас обдала волна неповторимого, просто сказочного лесного аромата.
– Дайте мне вырваться отсюда на свежий воздух! – неожиданно для всех завопила Ляна, скакнула вперед и ловко, по обезьяньи подлетела к выходу.
– Осторожно! – только и успел сказать Чернов, вынужденный посторониться.
Через прямоугольный лаз она выкатилась наружу, вякнула что-то и мгновенно закатилась обратно. Со словами «встань, пожалуйста, на место», заставила Ивана заслонить собой выход. Мы сбились в кучу в очередном приступе страха. А Лилиана Сергеевна, вклиниваясь в коллективный стук зубов и ничего не соображая, несла дикую ересь.
– Там… там… две… и прямо надо мной!
– Две Черные монахи? – в перерыве между трясучкой еле-еле выдавила из себя я. – Или две Полины?
– Не зна-а-аю, – плаксиво ответила Лянка. – Огромные такие.
Никто из нас не заметил, как Иван выбрался наружу. Все-таки хорошо, что мы догадались взять с собой одну мужскую силу, да еще бесстрашную и разумную.
– Вылезайте! – донесся сверху его спокойный уверенный голос.
Где-то неподалеку завораживающе журчала вода, а птицы вели свои сольные партии, удивительным образом сливаясь в единый хор.
Я не стала дожидаться распределения очередности выхода и мигом воспользовалась приглашением. Сразу же поясню: если бы не Иван, мне пришлось бы вернуться обратно еще быстрее Лянки. Только с большими потерями… или приобретениями. Уж пару дополнительных шишек и синяков я непременно бы заработала. Оглянувшись назад, я невольно присела – прямо перед носом на фоне светлеющего неба высилась темная масса из двухголового непонятного существа…
– Скульптура. «Кони на водопое». Одна из сторон постамента. Как раз откуда вылезли – вход в подземелье. Мы рядом с родником, – спокойно пояснил Иван, принимая в объятия плачущую Ольгу.
– Все хорошо, – приветствовала я сначала Наташку, потом Лянкину голову, показавшуюся из лаза. – Тебя напугали скульптурные лошади. Они мирные, я даже слышала, как они приветливо ржали…
Лянка застряла, не решаясь вылезти.
– Шуток не понимаешь? – согнувшись пополам, ехидно поинтересовалась у родственницы Наташка. – А ты тоже хороша! Нашла время иронизировать, – проворчала она мне и вновь обратилась к Ляне: – Сиди, сиди там… Второй половиной в одиночестве. Черный монах хоть и спит вечным сном, но не дремлет!
Лилиана Сергеевна ракетой вылетела из подземелья, и все облегченно вздохнули, когда Иван без видимых усилий закрыл лазейку.
Обратный путь к проходной и главным воротам пансионата показался более длинным, чем наше путешествие по подземному ходу. Все сходились в одном – он был прорыт давным-давно. Пожалуй, ранее XVIII века. Возможно, в качестве запасного пути к спасительному бегству. Наташка даже предположила, что эта постройка была первична. Дворец позднее просто пристроили к нему. Во времена революционных потрясений великолепный дворец был разрушен, прилегающая территория превратилась в пустырь. Красота и изящество стали ненужной роскошью, раздражали и вызывали необузданное стремление к уничтожению, поскольку были связаны с ненавистными эксплуататорами трудового народа. Ну зачем, к примеру, кухарке, собирающейся управлять государством, разные барские безделушки? Какое удовольствие крушить все подряд! Но из всякого общего правила имеются исключения. Поэтому, разрушая главное, некоторые разрушители прихватывали по мелочам кое-что для себя, а в результате и для истории. «Прихватки» разумеется, припрятывали. На всякий случай. Наверняка и картина с изображением Полины попала в чужие руки таким же путем.
Неизвестно, когда именно подземный вход во дворце и выход из него был засыпан. Обнаружил их Горбенко. Возможно, с помощью сведущего человека.
– Почему у родника поставили скульптуру коней? – неожиданно вырвалось у меня вслух.
– То есть как – почему? – удивилась Ольга. – Она здесь всегда торчала, только без двух хвостов, одной головы, ушей… Словом, кони на себя были плохо похожи. Дворец и усадьбу мы восстанавливали по старинным описаниям. Скульптурная композиция у родника и сам родник принадлежали графской семье. Впрочем, как и лес. Коней тоже воссоздали, можно сказать, из останков, но в первоначальном виде. Мой подарок местной администрации. Лишняя территория, сами понимаете, мне ни к чему. Брать в аренду лес я не собиралась. К моему возвращению после… Короче, к моему приезду после длительного отсутствия Горбенко уже сделал новый постамент. Коней водрузили на него позднее. – Ольга неожиданно остановилась и растерянно заявила: – Не понимаю, зачем ему был нужен этот подземный переход? И почему он о нем умолчал? Впрочем, для отдыхаюших подземелье будет интересно! Можно изменить и дополнить легенду.
– Интересно оно только для тех, кто не свернет себе шею, спускаясь по винтовой лестнице, – мрачно пробубнила я.
– А мы ее сделаем безопасной! – с энтузиазмом заявила Ольга. – Можно придумать очередную историю романтической любви.
Меня как током дернуло. И пока все громко обсуждали предложенный Ольгой вариант, я, вытаращив глаза на металлическую решетку ограждения территории дворца (мы уже подошли к проходной), размышляла над безопасным способом поимки убийцы.
– Ирка рехнулась! – донесся до меня участливый голос Наташки, пытающейся вытрясти из меня душу. Скорее всего, током дернуло ее, а у меня просто резонанс. – Ир, перестань изображать идола. Здесь нет Ефимова и молиться на тебя некому. Культ твоей личности никто из нас создавать не намерен.
– Я все поняла! – Мне пришлось повысить голос, чтобы Наташка оставила мои плечи в покое. – Убийц будем ловить на живца.
– Запросто! – согласился со мной Чернов. – Только сначала доберемся до пансионата и выспимся. Честно говоря, я тоже не понял назначение этого подземного хода. Оля, судя по твоему рассказу, шла постоянная охота за картиной. Так почему бы охотничкам просто не вынести ее через этот ход, а дальше решить судьбу полотна, как заблагорассудиться?
– Да-а-а… Действительно…
Я снисходительно улыбнулась:
– Неужели не поняли? Во-первых, существуют, так сказать, конкурирующие фирмы, знающие о наличии подземного хода. Никто из противоборствующих сторон не был уверен в том, что на выходе к водопою, то бишь роднику, их не встретят лобовой атакой. Мало ли рядом с родником природного оружия – камней? Мухатская в процессе слежки за художником и его внучкой даже не поняла, кто и откуда шарахнул ее по голове, а главное, куда скрылся. Думаю, она просто тормозила преступнику процесс тайного сокрытия униформы, которая до поры до времени валялась под каким-нибудь кустом рядом с купальней. Ее следовало оттуда убрать до приезда оперативников и, соответственно, тщательного осмотра места происшествия. Но не уничтожить: еще не раз пригодиться. Так вот, куча тряпья в нише ни что иное, как наспех брошенный там маскарадный костюм Черного монаха. Если вспомните, в этот день до нападения на ясновидящую убили Потапова – второго несчастного Ольгиного зама. Убийце было необходимо убедиться, что Потапов мертв, а затем надежно спрятать камуфляж в подземелье и поскорее удрать оттуда без осложнений, чтобы вскоре объявиться в привычном для всех мирном обличье. Во-вторых, за картиной стали гоняться только последнее время. До этого момента она спокойно висела в Ольгином кабинете. Затем начались ее странные перемещения. Прибавим сюда скоропостижную гибель Горбенко. Боюсь, он выяснил истинную ценность картины и с кем-то из заинтересованных лиц поделился своей догадкой. За что, собственно говоря, и поплатился жизнью. В-третьих, я тоже поняла истинную ценность полотна, но делиться знаниями ни с кем пока не собираюсь. И вообще, общаться на эту тему стоя на рассвете перед воротами пансионата – глупо.
– Так! Слушайте меня внимательно! – заговорила в Ольге директриса. – Сейчас все идем ко мне и располагаемся на ночлег. Как-нибудь разместимся. – Она резко повернулась к служебному помещению проходной и властно спросила: – Даниил, ты что, подслушиваешь?