Карамболь кивнул, глянув на жену. Не станет она изменять ему после того, что случилось. Но хвост к ней все же нужно будет приставить. Но потом. Все свободные глаза и руки сейчас в деле. Прокофьеву все равно, кто заказал Карамболя, а для него это вопрос жизни и смерти. Стреляли чужие, но нанял их кто-то из своих. И предателя нужно найти. Враг точно не сидит сложа руки, и его нужно опередить.
Марина в хлопотах с утра до вечера, то готовит, то убирается, то детьми занимается. Все домашние проблемы на ней, Егору остается только служба. Другой скажет, хорошо устроился, но в общем-то так оно и есть. Жену Егор, может, и не любит, но с ней тепло и уютно. И даже не хочется уходить из дома. Завалиться бы сейчас на диван перед телевизором, Марина подаст бокал холодного пива…
Марина позвала за стол, улыбнулась, подала завтрак, после чего молча проводила до двери. Она улыбалась, но как ни отгоняла грусть, взгляд становился все печальней.
– Сегодня пораньше вернусь, – сказал он.
Действительно, на повестке дня ничего серьезного, можно и в семь-восемь освободиться.
– Обещаешь? – тихо спросила она.
– Обещаю!
Марина подставила щеку, но Прокофьев чмокнул ее в губы. А уходя, с веселым видом подмигнул.
Не уйдет он из семьи, пусть Марина не переживает. И к Вике сегодня не отправится. И завтра. Говорил он с ней на днях, объяснил ситуацию, не могут они сейчас встречаться. И начальство смотрит косо, и подчиненные не понимают. Вика вроде бы не обиделась, сказала, что будет ждать, когда обстоятельства позволят. А они когда-нибудь позволят. И вряд ли Егор сможет устоять перед искушением навестить ее. Жена и семья – это святое, но Вику он любит, и ничего ему с этим не поделать.
Ночует Вильямин в своей квартире, а днем приезжает, погостит часик-другой и уедет. К Ларисе и прикоснуться боится, даже когда хозяина дома нет, не лезет к ней. Аркадий точно это знает: он еще «жучков» намастырил, по всему дому раскидал, звук записывается, все как положено. Страшно Вильямину: в морду можно получить в любое время и в любом количестве, а в полицию за содействием обращаться теперь опасно.
Но Вильямин хитрый. Аркадий ведь не хочет успокаиваться, ищет приключения на горячее место, рано или поздно с ним что-нибудь случится, или убьют, или за решетку отправят, а Вильямин раз, и уже на его месте. И Лариса прикормлена, и дети, а денег он на них не жалеет. Ларисе часики золотые прикупил, детям в летний лагерь подарки отправил. Но сначала он искупил свою вину перед судьбой, в смысле, перед Аркадием, денег ему дал на новую машину, а то старый «Спортаж» примелькался. «Мурано» у него теперь, звучит почти как мурена – хищная рыба. А сарыч – хищная птица.
Менты оставили Аркадия в покое – не видно их, не слышно. Покружил он по городу для приличия, остановился возле универсама, зашел в магазин, встал у окна, подождал, но к машине так никто и не подошел. А могли бы и маячок прицепить.
Не боялся Аркадий Прокофьева, не хотел бояться. И нервы захотелось пощекотать. Потому и отправился он к Вике. Поймал ее, когда она садилась в свою машину.
Вика только собиралась заблокировать центральный замок, когда он открыл дверь. И тут же закрыл. Изнутри.
– Ты спятил? – Вика задыхалась от возмущения.
Красивая она баба, зефирной свежести и сладости, летний сарафан обнажал точеные ключицы, кожа нежная, чистая, подрумяненная на солнце. Аркадий совсем не прочь был повторить с ней пройденное, но из кожи вон ради нее лезть не хотел. Даст – хорошо, а не захочет – наплевать.
– А кого мне бояться?
– Меня бояться! – Вика была потрясена и смотрела на Сарычева как на привидение.
Аркадий познакомился с ней промежду прочим, у них и было-то всего пару раз. Очень уж быстро он охладел к Вике, но дома у нее побывать успел, даже револьвер успел найти, который скоро ему понадобился. За пистолетом он к ней и приходил, когда встретил Сигайлова. Парень работал инкассатором, Аркадий задавил его своим напором, подбил на ограбление. Леша Сигайлов сделал все как надо, но получил пулю и понял, что в живых его не оставят. Сбежал он, прихватив с собой сумку с деньгами. Позвонил Вике, она увела его за город, там парень и сгинул, вроде как в каком-то болоте утонул. Вика говорила, что Леша сам так захотел, Аркадий же всего лишь хотел в это верить. Смерть Сигайлова избавляла его от множества проблем. Аркадий организовал ограбление, но сел всего лишь как соучастник, как невинная жертва шантажа. Поэтому и получил всего шесть лет, а вышел, не отсидев и половины срока.
– Ты совсем не страшная, – засмеялся Аркадий. – А очень даже красивая. И вкусная. А можно я тебя съем?
Но Вика не оценила его реверанс.
– Держись от меня подальше, урод!
– Ух ты! А если я обижусь?
– А если обижусь я? Это ведь ты организовал ограбление!
– Да? И кто это докажет?
– Я скажу. И мне поверят!
Именно этого Сарычев и боялся. Вика знала, кто толкнул ее любовника на преступление. Один только факт знакомства с Лешей Сигайловым мог поставить его к стенке. Столько времени прошло, а факт этот так и не вскрылся. Может, и не стоит будить лихо?
– Прокофьев поверит?
– Прокофьев. Он знает о наших с Лешей отношениях.
– А о наших с тобой?
– Узнает. Если ты не оставишь меня в покое!
– А о Леше знает?
– Знает.
– А о деньгах, которые он тебе оставил?
– Ничего он мне не оставлял!
– И куда же они делись?
– С Лешей ушли.
– Куда? На дно болотное?
– А ты мне поверил? – язвительно засмеялась Вика.
– И где же Леша? Почему он тебя к себе не позвал?
– Уходи!
– Никто тебя к себе не зовет. И Леша не позвал. И Прокофьев не позовет.
– Я сейчас закричу! – со слезами на глазах зажмурилась Вика.
– А я позову! Жена моя меня не держит, а ты баба вкусная.
– Вкусная. Но для тебя ядовитая. Я ведь тебя убью!
– Может, Прокофьева попросишь? – ухмыльнулся Сарычев. – Он, говорят, с Карамболем из-за тебя схлестнулся.
– Карамболь – фигура, – кивнула она. – А ты ничтожество!
– Карамболь – фигура, – зло усмехнулся он. – Потому что ты его боишься. А я нет.
– Нет?! – В голосе Вики прозвучали саркастические нотки – зло и обидно.
– Нет!
– Ты, говорят, герой! Жену самого Вельяминова поимел! Ну давай возьми жену какого-то Карамболя!
– И возьму!
– Давай-давай, герой!
– А потом приду к тебе! И никуда ты, сучка, от меня не денешься! – Сарычев тяжелым взглядом посмотрел на Вику. А ведь он трахнет Аэлиту, и пусть никто в этом не сомневается.
Под тяжестью этого взгляда женщина вжала голову в плечи, но не замолчала:
– Какая же ты гадость!
– А если ты скажешь Прокофьеву… Это ведь ты заставила Лешу ограбить банк и на Сивого его вывела. Сивый мне все рассказал.
– Ты еще и мразь!
– Я еще приду за тобой! – открывая дверь, сказал Сарычев. – Жди!
Деньги ему нужны были больше, чем Вика, но торопиться не стоит. Сначала он собьет спесь с этой сучки, подчинит ее своей воле, а затем уже отберет свое. А Прокофьева он не боялся. Если за столько времени Вика не рассказала про него, значит, что-то действительно скрывает. И организовать ограбление она запросто могла. Баба она деловая, главные бухгалтеры они все такие.
Дом у Карамболя большой, красивый, не дворец, но с колоннами. Хозяин особняка лежал в больнице, а его охранник – на земле и тоже с пулевыми ранениями. Автомобиль, на котором подъехал потерпевший, так и стоял с работающим двигателем. И водительская дверь открыта, стекло в ней разбито, в руке у покойника пистолет, верней, меловый силуэт от него. И самого покойника обрисуют спустя некоторое время.
Прокофьев осмотрел двор, прикинул расстояние от машины до крыльца – метров пятнадцать, не меньше. Следователь Бутенков еще только шел к нему, но и без него в общих чертах все понятно. Охранник въехал во двор, увидел на крыльце подозрительных людей, вышел из машины, оставив там пиджак, открыл огонь и получил две пули – одну в голову, другую в грудь.
– Профи стрелял, – сказал Бутенков, движением руки обращая внимание на расстояние от покойника до крыльца. – Всего два выстрела, и точно в яблочко.
– Но не в глазное, – совсем не весело пошутил подошедший Ярыгин.
– Два выстрела с одной стороны, два выстрела с другой, – продолжал следователь. – А соседи слышали только два выстрела.
– Остальные с глушителем? – Прокофьев глянул на контур пистолета в руке покойника, судя по рисунку, прибор бесшумной стрельбы отсутствовал.
– Похоже на то. Два выстрела, две гильзы… Может, и больше было, мы пока только две нашли.
– Камеры видеонаблюдения?
Карамболь оборудовал свою усадьбу системой видеослежения, камеры установлены везде, где только возможно, – двор должен был находиться под наблюдением. Но Бутенков качнул головой, кивком указав на сторожку, примыкающую к воротам.
– Блок записи выдран с корнем.
– А где была охрана? – спросил Прокофьев.
Скорее всего, перед ним лежал кто-то из личной свиты Карамболя, а штатных охранников не наблюдалось. И собаки заходились лаем где-то вдалеке: некому было выпустить их из клеток.
– Ни охраны, ни обслуги, – мотнул головой Ярыгин. – В доме никого. Ваза разбита, в холле тапочка валяется, в прихожей пояс от халата… Боюсь, что Аэлиту похитили.
– Возможно, ее выводили из дома, когда потерпевший появился, – сказал Бутенков. – Но это пока что только предположение. Мы пока не знаем, кто такой Ветряков Игорь Степанович. Не знаем, какое отношение он имеет к хозяину дома.
– Немолодой уже мужик, семьдесят второго года рождения, – кивнул Ярыгин. – Пистолет «Иж‐71», разрешение имеется, а лицензии охранника нет. Я уже позвонил в лицензионный отдел, сейчас выяснят.
– В принципе, Ветряков мог и напасть, – на всякий случай совсем не уверенно предположил Прокофьев.