Попал в поле зрения и «Ниссан Мурано», Прокофьев смог рассмотреть человека, сидевшего за рулем. И как это ни странно, не очень удивился, узнав в нем Сарычева.
Кабинет главного врача находился этажом выше, в общей сложности Егор прошел метров сто, поднялся и спустился по лестнице, но этого хватило, чтобы рука снова разболелась. И еще швы слегка разошлись, кровь просочилась сквозь повязку. Но прежде чем отправиться в процедурную, Прокофьев переслал Бордову запись с регистратора и велел срочно доставить к нему Сарычева.
Рану осмотрели, руку перевязали, боль сняли, в палате Прокофьева одолел сон. Ему приснилась Вика, она качала головой, глядя на него. «Я же просила быть осторожней!» Вика шла к нему, собиралась взять его за руку, когда его разбудил знакомый голос:
– Товарищ подполковник!
Он открыл глаза и увидел Ярыгина, который держал под руку Сарычева.
– Курьерская доставка? – спросил Прокофьев. – Или явка с повинной?
– Опять ты на меня напраслину возводишь, начальник, – сказал Сарычев, с осуждением глядя на Прокофьева.
– А не нравишься ты мне.
– Карма у меня такая, не нравлюсь я плохим людям.
– Поэтому и бегаешь за ними?
– За кем я бегаю?
– Охранника у Карамболя убили. Улица Садовая, дом сто двадцать два. Был там позавчера?
Сарычев ответил не сразу. Подумал немного без видимых признаков паники на лице, усмехнулся и сказал:
– Ну был! Совершенно случайно!
– Так просто? – хмыкнул Ярыгин. – Так просто, что аж кулаки чешутся!
– А у меня руки, – усмехнулся Прокофьев. – Как думаешь, это к деньгам?
– Это что, допрос? – нахмурился Сарычев.
– Кто убил Ветрякова?
– Хрен с бугра!
– Это же не допрос? – спросил Ярыгин, сжимая кулак. – Могу же я ему врезать? Совершенно случайно!
Ответил ему Сарычев. Повернулся к Савелию, уверенно и с вызовом посмотрел ему в глаза.
– Давай пробуй!
– Я ведь ударю! – напыжился Ярыгин.
– Это непедагогично, товарищ капитан, – пришел ему на выручку Прокофьев.
Как бы Ярыгин ни хорохорился, а злой взгляд Сарычева его смутил. Тем более что бить на самом деле он и не собирался, всего лишь нагонял жар в духовку. А Сарычев не повелся, уперся рогом.
– Поздно его воспитывать, его даже колония не исправит, только могила. – Ярыгин также уверенно смотрел Сарычеву в глаза, но чувствовал он себя не в своей тарелке, Прокофьев видел это.
Да и Сарычеву было немного не по себе.
– Я не шучу, хрен с бугра был, – сказал он, стараясь четко произносить слова. – Крыльцо – бугор, а он в маске был. Маска зеленая, значит хрен. С бугра!
– В маске был?
– И Аэлиту за руку держал. Ворота открыты были, я видел. Ветряков стрелять стал, один там за руку схватился, а этот, который хрен с бугра, тоже выстрелил. Наверное.
– Почему наверное?
– Так ствол с глушителем был, не слышал я выстрела. А как стрелял, не видел, мимо уже проехал.
– А Ветрякова убили? – спросил Прокофьев.
– Не знал я, что Ветряков это, ты сказал.
– Значит, что кого-то убили, ты знаешь, а что Ветрякова – нет?
– Кого-то убили, – кивнул Сарычев.
– Может, Ветряков это кто-то другой, может, там два трупа было, даже три?
– Один труп был, я видел.
– Ты же мимо проехал.
– Ты меня на словах не лови! – ухмыльнулся Сарычев. – Я назад повернул. Смотрю, минивэн выезжает, заглянул во двор, мужик лежит – мертвый, не мертвый, не знаю.
– И ты за этим минивэном поехал?
– Да, интересно стало.
– И что ж ты выследил?
– Да ничего. Смотрю, минивэн стоит, я и остановился. Машина поехала, а я остался. На хрена мне это все, думаю!.. А на хрена? Своих проблем, что ли, не хватает?
– Не выследил ничего?
– Нет!
– А если хорошо подумать?
– Ну, хочешь совру, что под маской Карамболь был, вдруг поверишь?
– Ты ведь свидетелем преступления был. А в полицию не сообщил. До одного года лишения свободы. С твоим условно-досрочным освобождением – это верный этап.
– Откуда я знаю, что это преступление было? Может, мужик отдохнуть прилег?.. Да и не видел я ничего. А если вы меня на диктофон взяли, так вы мне расправой угрожали! – глянув на Ярыгина, ухмыльнулся Сарычев.
– А на Садовой что ты делал?
– Мимо проезжал.
– И я должен тебе поверить?
– Я никого не убивал, начальник. И не надо вешать на меня чужие грехи!
– Я тебе не верю.
– Да? Ну тогда я ничего не видел. И на Садовой меня не было. Если можешь доказать, что я вру, давай задерживай. А если нет… – Сарычев замолчал, давая понять, что не хочет накалять и без того жаркую атмосферу.
– Откуда ты знаешь Аэлиту? – спросил Прокофьев.
– Я знаю Аэлиту?
– Ты сказал, что на крыльцо вывели Аэлиту?
– Да вот интересно стало, что это за красотка, из-за которой я чуть под раздачу не попал. Это ведь из-за нее Карамболь Герасимова по Уручью гонял, да? Ты ведь на меня тогда бочку катил, что это я Василькова убил, да? А не убивал я! И Вельяминову не я убил! И сейчас не убивал!
– Но как Аэлиту из дома выводили, видел!
– Видел.
– Почему ее за руку держали? Может, она вырывалась?
– Да нет, не вырывалась, но напряженная была. Да и сзади за ней шел один тип, пистолет у него был, она его спиной чувствовала, не брыкалась.
– Ты знаком с Аэлитой?
– Нет. Но, может, и хотел познакомиться. А что, нельзя?
– Это ты у Карамболя спросишь, – усмехнулся Ярыгин.
Но Сарычев даже ухом не повел в его сторону.
– Кстати, что Карамболь тебе плохого сделал? – спросил Прокофьев. – С Вельяминовой понятно, ее муж тебя обидел. А Карамболь?
– Не убивал я никого. И Аэлиту не трогал. Если не веришь, если есть доказательства – предъявляй! А если нет, отпускай. Если закроешь, я жалобу на тебя накатаю. Скажу, что ты зуб на меня держишь. Не знаю, за что. То деньги мне какие-то шьешь, то убийство Василькова, то Вельяминовой, теперь вот Ветрякова какого-то. Это беспредел, начальник! А может, ты меня на деньги раскрутить хочешь? Которые, ты придумал, будто у меня есть!
– Ну как же придумал? Ограбление было, твое участие доказано, деньги могут быть у тебя.
– Ну вот ты и хочешь меня на эти деньги раскрутить. Это коррупция, начальник!
– Кстати, о деньгах. В доме у Карамболя нашли деньги, украденные из Космобанка, ты знаешь, когда. В инкассаторском мешке. Два миллиона восемьсот. В тысячных купюрах.
– И что? – заметно напрягся Сарычев.
– Карамболь говорит, что деньги ему подбросили. Так это или нет, но мы уже сейчас можем отправить его за решетку. И братва волнуется. Может, Карамболь сам Пентиума подставил, объявил его крысой, хотя деньги взял сам.
– Зачем ты это мне говоришь, начальник?
– Да вот как-то странно получается, ты видел, как Ветрякова убили. И твоя причастность к найденным деньгам не вызывает сомнения. Может, это ты деньги подбросил?
– Зачем? – Сарычев сделал над собой усилие, наматывая на кулак всю свою волю, чтобы не расклеиться, не пустить сопли перед Прокофьевым.
– А это у тебя Карамболь может спросить.
– Это угроза? – набычился Сарычев.
– Да нет, просто предостережение, – качнул головой Прокофьев, внимательно глядя на Аркадия.
– Ну, пусть спрашивает, отвечу. Мне с Карамболем делить нечего, он мне дорогу не переходил, я ему тоже. Нет у меня резона его подставлять, тем более за такие деньги. Два лимона восемьсот? У меня что, опилки вместо мозгов? Да и откуда у меня такие деньги?
– Да и не было у тебя тысячных купюр, ты с пятерочками от Сивого ушел. Одну сумку ты уже потерял, вторую где-то прячешь… Машина у тебя новая, да?
– А это мне друг семьи подарил, – ухмыльнулся Сарычев. – Не веришь – пробей.
– Пробьем, обязательно пробьем. Разложим тебя на части, встряхнем, а потом снова соберем. И что ты на Садовой позавчера делал, узнаем. И какие у тебя непонятки… недопонимания с Карамболем.
– Нет у нас никаких непоняток!
– А насчет Аэлиты пробьем, может, ты к ней похаживал, пока муж в больнице лежит.
– А ведь это удар ниже пояса! – занервничал Сарычев.
– Ниже пояса, это если ты с Аэлитой спал, – ухмыльнулся Ярыгин, с силой положив руку ему на плечо. – Тогда тебе там все ниже пояса отрежут. Но ты не переживай, мы этих отрезателей обязательно разыщем. Примем и закроем. Никто не уйдет от наказания.
– Не спал я с Аэлитой! – Сарычев крепился изо всех сил, понимал, что Карамболь сейчас – раненый зверь, он ведь долго разбираться не будет.
– Спал не спал, а куда ее повезли, говорить не хочешь. А ведь ты видел, как ее грузили в минивэн, ехал за ним, номера наверняка запомнил.
– Да нет, я так близко не подъезжал.
– Вот я и говорю, покрываешь ты преступников, наверное, заодно с ними.
– Эка ты завернул, начальник! – громко и звонко хмыкнул Сарычев.
– Куда повезли Аэлиту?
– Ну куда… Минивэн на объездную вышел, в сторону Тамбова погнал. Я что, дурак за ним ехать? Они меня уже и без того срисовать могли. Сколько я за ними ехал, а дорога пустая, только мы, ну и еще «Крузер» навстречу шел, – вспомнил Сарычев.
– В это время с минивэна номера снимали.
– Значит, «Крузер» этот меня и срисовал?
– Номер минивэна?
– А меня потом на вилы, да? – Сарычев приставил два пальца к своему горлу.
– Может, на вилы, может, на кол, и то не факт, – с ухмылкой сказал Ярыгин. – А Карамболь и на то наденет, и на другое, даже не сомневайся.
– Да не боюсь я Карамболя, – как-то не очень уверенно проговорил Сарычев.
– А почему тогда хрен с бугра тебя пугает? Сообщник твой?
– Ну, «ю триста сорок пять бу», регион наш, чугуйский…
– Да ты не переживай, не скажем мы ничего Карамболю, – смилостивился Ярыгин. – Ты же знаешь, мы не сатанисты.
– Знаю, что закрыть можете.
– Значит, в сторону Тамбова минивэн пошел?
– А я в город свернул, – кивнул Сарычев.
– И все, больше ничего сказать не можешь? – Прокофьев пристально смотрел Аркадию в глаза.