«Нива» заехала прямо во двор, из машины вышли двое, Ахтарцев и еще какой-то тип – плотный, крепкий, с широким затылком. Возможно, этого здоровяка и видела хозяйка дома, квартиру в котором снимал Ахтарцев.
Крыльцо закрывала пышная береза, Бордов не видел, как Ахтарцев со своим спутником поднялись и зашли в дом. Но заметил мелькнувшего в окне человека с автоматом. В окне дома, на первом этаже, и на этот раз ствол оружия ему точно не померещился. В доме как минимум четверо, и двое с автоматами.
Ярыгин не рисковал, проехал мимо дома, не притормаживая, чтобы не обращать на себя внимание, но Бордов успел заметить подозрительных часовых.
– Да тут у них целый гадюшник!
– Двух змееловов может не хватить!
Часа полтора они ехали за «Нивой», за это время Луковы успели «захватить» дом на улице Свободы. В доме никого не оказалось, но штурм провели по всем правилам полицейской науки. Спецназовцы еще не успели остыть, а им снова предстоял вызов. Впрочем, не сильно-то они и устали.
– Гидра все свои головы в кулак собирает, – радовался Бордов.
Это же замечательно – одним ударом прихлопнуть чудовище, разинувшее пасть на их начальника.
– Гидра – зверь сказочный, – усмехнулся Ярыгин.
– И что?
– Мы думаем, что это кулак, а он может оказаться задницей.
– На кулак их всех и посадим! – кивнул Бордов.
Первым делом он позвонил Прокофьеву, а затем вызвал спецназ.
Одно дело – менять шило на мыло, и совсем другое – предавать первое ради второго. А как ни крути, Аэлита предала своего мужа, одного стареющего мужчину променяла на другого.
Пентиум, конечно, выглядел получше, чем Карамболь, за последних два года он не столько постарел, сколько помолодел. И подкачался, и брутальным стал. Команда у него своя, боевая, и деньги, много денег. Он показывал свой дом на Черноморском побережье, роскошный особняк в окружении Кавказских гор, обещал увезти ее туда, а она, дура, ему поверила. И застряла в каком-то поселке, затерянном на унылых просторах средней полосы. Домик неплохой, небольшой, но, как говорится в таких случаях, функциональный. Только вот Аэлита хотела обратно в Чугуй, в свой дом, который она предала. Даже на море уже не хотела. К тому же Пентиум такой, что и наврет, недорого возьмет. Может, и не было у него никакого дома на побережье.
Аэлита вздохнула, сбрасывая один халат, чтобы надеть другой.
– Не вижу радости в глазах! – Пентиум вразвалку полусидел на кровати, даже не думая прикрывать свой стареющий срам.
Кряжистый, кривоногий, черты лица крупные, простецкие, одним словом, морда сиволапая.
Аэлита все не могла понять, как этот кусок дерьма умудрился очаровать ее. Может быть, он взял ее тем, что нисколько не боялся ее мужа и с удовольствием бросал ему вызов?
Глянув на Пентиума, Аэлита смахнула со спинки стула полотенце и швырнула ему.
– На меня злишься или на себя? – усмехнулся он.
– И на себя тоже!
– Из-за того, что поехала со мной?
– Меня злит, что ты деньги Юре подбросил.
Пентиум не скрывал своих намерений, он собирался уничтожить Карамболя, а потом жениться на его вдове. И дело даже не в том, что он был влюблен в Аэлиту, нет, с ней он мог претендовать на все наследство Карамболя. А он устал жить в изгнании, хотел жить вольно и широко. Он собирался взять под себя весь Чугуй. И столько в нем было задора и огня, что Аэлита почти влюбилась в него и уехала с ним почти без возражений, предав мужа. Нет ей обратной дороги, теперь жить только с Пентиумом. Идти под венец или на расстрел, одно из двух.
– Ты не поверишь, но это сработало, – усмехнулся Пентиум. – Свищ предъяву Карамболю бросил, не хочет больше с ним работать. И не будет.
– Значит, не одна я его предала. – Аэлите вдруг захотелось расплакаться от обиды на себя. И за себя. Облапошил ее Пентиум, как последнюю лохушку.
– А предателей у нас нигде не любят, – усмехнулся Пентиум, не мигая глядя на женщину.
– Что?! – встрепенулась Аэлита.
– Предала Карамболя, предашь и меня, – сказал он, не сводя с нее глаз.
Поднялся, отбросил полотенце, подошел к ней. На нем ничего не было, но от охватившего ее страха Аэлита этого не замечала. Она с ужасом смотрела на Пентиума, желудок сжался в яблочко – в ожидании проникающего удара.
– И куда мне потом? – дрожащим, а оттого дребезжащим голосом спросила она.
– Не знаю.
– И я не знаю! Мы теперь два сапога пара, куда ты, туда и я.
– А если меня ждет дорога в ад?
– Сгорим вместе, – захныкала Аэлита.
Не нужно ей в ад, домой она хочет, на Садовую улицу. Она так любит свою оранжерею, знает в ней по имени каждый цветочек, а как здорово купаться в бассейне, особенно голышом. За ней никто не подсматривал, иногда она даже жалела об этом. Зато Пентиум препарировал ее как лягушку, шкуру наизнанку вывернул… Ну почему она такая идиотка?
– Может, и сгорим! Игра обостряется, ставки поднимаются! Это будет сильнейший ход! – с одержимостью воскликнул Пентиум и вдруг положил руки ей на плечи.
– Где сильнейший ход?
– В городе! Все на уши встанут!
– От чего? – спросила Аэлита.
– И ты встанешь. – Пентиум с силой надавил на ее плечи, заставляя опуститься на пол, и она поняла, что ему нужно.
Аэлита тяжко вздохнула, принимая его волю. А что ей остается после того, как она предала мужа?
Уморилась братва, не видно больше часовых, зато музыка из открытых окон орет и слышны раскаты молодого здорового смеха. Веселятся бандиты, видно, хороших новостей им подвезли. И водки.
Бордов не рисковал, близко к дому не подходил, наблюдал за ним из-за кустов через дорогу. Спецназ уже на подходе, и Луковы в пути, всем квартетом. Вроде как и Каратаев свои рты к чужому караваю везет.
– Это что за хрен? – возмущенно протянул Ярыгин.
К дому со стороны поселка подкатил патрульно-постовой «уазик», из машины, изнывая от жары, выбрался расслабленный до невозможности лейтенант. Устало-кислое выражение лица, вальяжные движения, фуражка осталась в машине, рубашка расстегнута чуть ли не до пупа.
Сначала он позвонил, нажав на кнопку звонка у калитки, затем постучал, но музыка так и продолжала греметь. Из машины выбрался прапорщик, такой же расхлестанный, расхристанный.
– Я пошел!
Бордов вывалился из кустов, на ходу застегивая ширинку. И, шатаясь, махая рукой, с пьяной улыбкой подошел к «уазику».
– Мужики!
Пока его могли видеть из чердачного окна, он должен был изображать пьяную морду. А играл он убедительно, прапорщик поверил и зачем-то хлопнул в ладоши перед лицом Валентина, как будто таким образом мог его протрезвить.
– Ты отсюда? – спросил лейтенант, кивком указав на дом.
Валентин кивнул, подался к нему и, восстанавливая равновесие, прижался плечом к заборному столбу. И уже с нормальным выражением лица представился:
– Майор полиции Бордов! Областное управление уголовного розыска!
– Ты еще и больной! – Лейтенант крутанул пальцем у виска.
– А мы его сейчас вылечим! – Прапорщик наставил на него автомат.
Валентин сунул руку в карман, чтобы вынуть удостоверение, но при этом обнажил рукоять пистолета. И прапорщик едва не нажал на спусковой крючок.
– Руки в гору! – как резаный заорал он.
– Киллеры там! – зашипел Бордов. – Нельзя вам здесь!
– На землю! Мордой вниз!
В этот момент к дому на скорости подъехал бронированный «Тигр» с надписью «Полиция». На крыше добрая полдюжина спецназовцев, бронежилеты, автоматы, боевое фугасно-осколочное настроение. Машина резко затормозила, но ни один боец не слетел по инерции с брони. С крыши «Тигра» они посыпались – через забор прямо во двор. Возможно, сценарий штурма подкорректировал Ярыгин: нельзя было медлить после появления местной полиции.
Прапорщик открыл рот, наблюдая за происходящим, он даже думать забыл о Бордове. Но тот о себе напомнил. Одной рукой он заблокировал ему предплечье, а другой – вырвал у него автомат.
– Да мы по жалобе, люди жалуются, музыка!
– Музыка будет, если бандиты ушли! Похоронная!
Спецназ ураганом промел двор, ворвался в дом, но, увы, бандитов там не оказалось. Один музыкальный центр изрыгал музыку, а другой – шум застолья. Пир в доме оказался бутафорией.
Стол в гостиной стоял, накрытый чистой скатертью, ни единой вилки на нем, ни единой крошки. А за столом на стуле сидел Ахтарцев с ножом в груди. Кровь свернулась, тело остыло. Глядя на труп, Бордов понял, что бандиты ушли еще задолго до того, как появилась патрульно-постовая служба. Но похоронная музыка в душе зазвучала только сейчас. И кто кого посадил на задницу?
Глава 15
Засветился Ахтарцев, подельники забрали его из города, повезли в Локтево, но по пути, видимо, учуяли слежку и приняли хитрое решение. И ведь обвели они Бордова и Ярыгина вокруг пальца, не дались им в руки. Судя по всему, бандитов было немало, и Прокофьев правильно сделал, что запросил серьезную группу захвата. И Луковых отправил, на всякий случай усилив их двумя автоматчиками из свой личной, можно сказать, охраны. Ночью Прокофьев действительно ожидал нападения, но днем ему охрана у палаты вовсе не нужна, только медицинский персонал ею смущать и смешить. Тем более что табельное оружие у него под рукой.
Одного сотрудника он все же при себе оставил, на него и натолкнулась Вика. Марину сержант Сазонов пропустил без проблем, как законную жену подполковника Прокофьева. А любовница в графе «Семейное положение» не прописана. Да и начальник Управления не жаловал Вику – из-за того, что с Карамболем она как-то завязана. Но Егору плевать на Ковелева, когда дело касалось личной жизни. Так что женщину к нему пропустили.
– Охраняют тебя, – с едва уловимым чувством вины улыбнулась Вика.
– Да вот, стреляли. – Он обнял ее за талию, закрыв дверь изнутри.
Марина уже приходила, навещала, но если вдруг она вернется и застанет их вместе с Викой, он скажет все как есть. Так уж случилось, тянет его к Вике, и ничего он с собой поделать не может.