– А мне снилось.
– Да, ты звонила.
– Сарычев стрелял.
– Сарычев?! – всколыхнулся Прокофьев.
– Мне приснилось, что стрелял Сарычев. – Вика не мигая смотрела Егору в глаза.
– Ты его знаешь?
– Я не скажу, что он был моим любовником… Но был. – Она хотела отвести взгляд в сторону, но заставляла себя смотреть прямо. – Прошел сквозняком через мою жизнь, только его и видели.
– Что значит сквозняком?
– Почти ничего и не было. – Все-таки не хватило ей сил смотреть в глаза Егору, и она отвела взгляд в сторону.
– Почти ничего… – готов был согласиться Прокофьев.
Они ведь отрабатывали Сарычева, не постеснялись залезть в личную жизнь и до его любовницы добрались. Зоя ее звали, в телефоне она проходила под именем «Зайка». А до Вики не дошли, видимо, она просто не успела оставить след в жизни Сарычева.
– Прошел сквозняком, а потом вдруг появился. А у меня уже Леша, – вздохнула Вика.
– Та-ак!
Сарычев утверждал, что знать не знал Сигайлова до того, как увидел его в момент ограбления.
– Сарычев пришел, подрался с Лешей. А потом произошло ограбление. Я не знаю, договаривались они или нет. Но ограбление произошло. – Вика опустила голову.
– И Сарычев мог быть организатором ограбления и убийства.
– Я не знаю. Я знаю только, что Сарычев знал Алексея. Дрались они, мне потом убираться после них пришлось.
– На самом деле все, что ты мне сказала, очень серьезно.
– Я понимаю. Сарычев приходил, деньги искал. Он думал, что Леша оставил мне свои деньги. А он действительно мог их мне оставить. Он был ранен, позвонил мне, я забрала его, повезла в Пушное, дальше он сам… Сарычев приходил ко мне, спрашивал, где Леша. Он хотел меня убить. – Вика ненадолго замолчала, потом продолжила: – Я сказала, что Леша погиб. Сказала, чтобы он успокоился. А ему не только Леша был нужен, ему и деньги были нужны. Он действительно пытался меня убить.
– Когда это было?
– Когда банк ограбили. А недавно он приходил снова.
– Что ему было нужно? – От волнения у Прокофьева дрожал голос.
Вика утаила от него очень важную информацию, фактически она скрыла истинную роль Сарычева в нападении на инкассаторов. Скорее всего, он организовал преступление и мог загреметь на срок вплоть до пожизненного, но отделался легким испугом. Но проблема даже не в этом. Вика сама впуталась в это дело, возможно, она даже соучастница преступления. И все равно Прокофьеву стало больно за нее и обидно за себя. Если Сарычев приходил к ней, чем закончилась их встреча? Этот подонок мог взять ее силой, но вдруг Вика покорилась ему по собственной воле. Она женщина незамужняя, имеет право…
– Ему нужны деньги. Но сначала ему нужна я.
Прокофьев взял со стола стакан воды и сделал глоток-другой, чтобы промочить пересохшее от волнения горло.
– У вас что-то было? – спросил он.
– Ну да, я же какая-то дешевка, – обиженно усмехнулась Вика.
– Я этого не говорил. Просто, если он тебя обидел…
– Я отшутилась, сказала, что пусть он сначала переспит с Аэлитой.
– А при чем здесь Аэлита?
– Ну ты же говорил, что Сарычев переспал с Вельяминовой. Из-за ее мужа.
– И что Сарычев?
– Сказал, что не вопрос.
– Жену Карамболя похитили.
– Сарычев?
– Вряд ли, – качнул головой Прокофьев.
Он мог бы подумать на Сарычева, но после разговора с Гостецкой первую строчку в списке подозреваемых уверенно занял Пентиум со своими амбициозными планами. Да и сегодня оперативники вышли на гнездо, которое свила целая банда. В настоящий момент Сарычев мог гадить только в одиночку: нет у него своей команды, способной сокрушить Карамболя. А у Пентиума такая команда есть. И команда, и оружие, и очень сильная мотивация. Его бандиты обманули Бордова, но зачем? Уж не для того ли, чтобы выманить в Локтево побольше людей? А ведь Прокофьев действительно отправил туда двух приставленных к нему бойцов. И наружные посты вокруг больницы могли ослабить.
– Сарычев нам даже помог, – озадаченно, в раздумье проговорил он.
Это Сарычев проследил за Ахтарцевым, сдал его «лежку». А ведь Сарычев мог следить за ним долго. Мог и дождаться, когда парень покинет дом. Возможно, в тот момент, когда стреляли в Прокофьева, Ахтарцева не было дома. Кто-то позвонил ему, он сорвался и ушел. А его место занял Сарычев.
Но Сарычев сейчас где-то далеко, а бандиты, возможно, уже приближаются к больнице.
– Чем он вам помог?
– Помог выйти на снайпера.
– Тогда почему мне приснилось, что это Сарычев стрелял в тебя? Мне стало так страшно, и я позвонила тебе…
– И сон в руку, и пуля в руку, – усмехнулся Прокофьев.
Дурное предчувствие усилилось, он выглянул в коридор и увидел Гостецкую. Женщина проходила мимо его палаты, направляясь в процедурную. А в главный холл шумно входили какие-то мужчины в хирургических костюмах и медицинских масках, более чем наполовину скрывающих их лица. И у всех пластиковые саквояжи с красными крестами – вроде тех, которыми пользуются врачи «Скорой помощи». Их было много, целая группа, четверо свернули в сторону, где лежал Карамболь, а двое взяли курс на Гостецкую. Один смотрел на нее, другой на Сазонова, который провожал женщину взглядом.
Группа еще только начала разделяться, мужчины вели себя довольно-таки раскрепощенно, громко говорили, смеялись, как будто нарочно привлекали к себе внимание. Группа врачей «Скорой помощи» прибыла на симпозиум, обязанностей перед больными нет, ответственности тоже, можно и позубоскалить от нечего делать. Именно такое представление и должно было сложиться у окружающих. Но очень уж неестественно несли свои саквояжи врачи, отколовшиеся от группы. И у одного правая рука наготове, и у другого, а открыть чемоданчик дело двух секунд.
– Сазонов, слева! – Прокофьев кивком указал на подозрительных медиков.
Пока боец отрывал взгляд от Гостецкой, Прокофьев схватил ее за руку. Сазонов дернул затвор автомата, а Егор потянул женщину к себе в палату. А события уже стремительно развивались. «Врачи» одновременно выхватили из своих чемоданов оружие, действовали они быстро и решительно.
Но и Сазонов не зевал. Он успел выпустить короткую очередь к тому моменту, как Прокофьев втянул Гостецкую за собой в палату. Грохот, взрывающий барабанные перепонки, избавил Егора от необходимости отвечать на глупые вопросы. Оттолкнув от себя женщину, он схватился за пистолет.
Сазонов уложил одного нападавшего, но и сам поймал пару пуль, одна ударила его в бронежилет, другая прострелила правое плечо, заставив опустить автомат. Уцелевший киллер переключился с него на Прокофьева, но Сазонов снова нажал на спусковой крючок. Он мазал, но пули рикошетили от пола, создавая смертельную угрозу. Киллер замешкался, и Прокофьев этим воспользовался.
Правда, пуля в грудь не вывела бандита из строя. Под костюмом у него оказался бронежилет. Если защита его дружка не смогла устоять перед автоматной пулей, то ему повезло больше. Пистолетная пуля увязла в кевларе, не пробив его, но Прокофьев и не думал останавливаться. Он выстрелил в руку, затем в ногу бандита, но тот не спешил выходить из игры. Отстреливаясь, он пятился.
Автоматную очередь Сазонова услышали на другом конце коридора, охранники Карамболя также взялись за оружие. Маскарад не удался, эффект внезапности не сработал, первая, основная группа киллеров оказалась втянута в перестрелку, а это в их планы не входило.
Бандиты отступали организованно. Один держался за пах, он мог только идти, двое отстреливались от охраны Карамболя, четвертый открыл огонь по Прокофьеву, а оружие у него серьезное, пистолет-пулемет с глушителем. Егору ничего не оставалось, как отступить под прикрытие дверного проема. При этом он ударился раненым плечом о косяк, от боли помутнело в глазах.
Раненный им бандит добрался до своих, ему помогли спуститься вниз. Телохранитель Карамболя неосторожно выскочил на лестничную площадку и нарвался на меткую очередь. Прокофьева это не испугало, стараясь не обращать внимания на больное плечо, он также вышел к лестнице, но бандиты уже сняли прикрытие. Они быстро спустились вниз, погрузились в машину. Прокофьев успел выстрелить вслед отъезжающей «Шкоде», но это все, что он мог сделать.
Он поднялся в отделение, из своей палаты позвонил Шимановскому: нужно было срочно объявлять план «Перехват». Гостецкая никуда не делась, стояла в углу палаты смертельно бледная от страха. Поняла, что ее могли убить. Более того, от нее должны были избавиться, как от опасного свидетеля.
– Нина Борисовна, оставайтесь здесь!
Прокофьев глянул и на Вику, которая вроде бы и не собиралась уходить.
Сазонова уже увели в операционную, а убитый им киллер так и остался лежать на полу. Лазарь опередил Прокофьева, первый склонился над ним, сорвал с лица маску.
– Да это же Клин!
Лазарь глянул на Прокофьева, но ему это имя ни о чем не говорило.
– Клин! Из тусовки Свища!
– Думаешь, Свищ?
– Свищ, сука! Костыля завалили, Прокла!
Прокофьев кисло усмехнулся. Лучше бы киллеры Карамболя завалили, дышать стало бы легче.
– Вряд ли это дело рук Свища! Скажи Карамболю, чтобы не дергался, ты меня понял?
Прокофьев вернулся в палату, внимательно посмотрел на Гостецкую.
– У вас кровь! – Она мягко провела пальцами по плечу подполковника.
– На перевязку, – кивнул он.
Разговор продолжился уже в процедурной. Но прежде Гостецкая закрыла дверь, подперев ее шваброй.
– Курдыбин пошел ва-банк, вы это понимаете? – спросил Прокофьев.
– Как мне было страшно!
– Кто такая Ленка?
– Ленка?!
– С кем вы были в сауне у Карамболя? Вы говорили, что с толку вас сбила Ленка.
– Лена Утесова.
– Она тоже медсестра?
Прокофьев не зря насел на Гостецкую. У преступников раненые, им нужна медицинская помощь, в больницу они, понятное дело, обращаться не станут. А на саму Гостецкую надежды никакой.
– Была медсестрой, – кивнула женщина. – А потом институт медицинский окончила, сейчас работает хирургом в Третьей больнице.