Это был мой давний знакомец Эрик Пэйс. «Вот так встреча», — подумал я.
Он подошел к бару, делая вид, будто не видит меня — на самом деле он заметил меня, как только переступил порог, если не раньше.
Он принялся делать заказ, а я взял свои стаканы и пошел к нему. Я дал ему минуту на то, чтобы отсчитать деньги. Все это время он продолжал притворяться.
— Привет, Эрик.
Он повернулся. Его правая бровь приподнялась на одну восьмую дюйма — предполагалось, что таким образом он изображает изумление.
— Бог мой, — сказал он.
Я улыбнулся.
— Джек Картер, — сказал он.
В его голосе слышалась та же степень удивления, что и отражалась на лице.
— Эрик, — сказал я, — Эрик Пэйс.
Он спрятал деньги в карман.
— Вот уж не ожидал тебя здесь увидеть, — сказал он.
— О, — сказал я, — разве ты забыл, что это мой родной город?
— Ну и ну, черт возьми! — сказал он. — Никогда не знал об этом.
— Забавно, правда, — сказал я.
— И что ты здесь делаешь? Приехал в отпуск?
— К родственникам.
— К родственникам, да? Отлично.
— Отлично. Если бы они были живы.
— Что ты имеешь в виду?
— Тяжелая утрата. Смерть в семье.
— О, какая досада. Надеюсь, ничего серьезного?
Надо отдать ему должное: его лицо не дрогнуло, как у игрока в покер.
— Да, — ответил я. — Мой брат. Автокатастрофа.
— О господи, — сказал он. — Какая жалость! Это тот парень, что свалился в карьер? В понедельник?
— Именно тот.
— Нет! Будь я проклят! Не верится. Я прочитал об этом в вечерней газете во вторник. Ну, я прочитал имя, но мне и в голову не пришло…
— Мир тесен, — сказал я. Он выпил.
— Еще по одной? — предложил я. Он посмотрел в свой стакан.
— Гм, не следовало бы, — сказал он.
Я сделал заказ. Когда принесли выпивку, я сказал:
— Может, сядем за столик?
— Ну… — начал он.
— Пошли, — позвал я, — поговорим о былых временах.
Я прошел к столику в дальней части паба. Эрик устроил целый спектакль, решая, идти со мной или нет. В конечном итоге он присоединился ко мне, в чем я не сомневался.
Мы сели.
— Твое здоровье, — сказал я.
Он кивнул и выпил. Я посмотрел на него.
Он выглядел точно так же, как в нашу последнюю встречу. Пять лет назад. В кабинете Гамбургского клуба рядом с Прид-стрит. Он стоял позади Джимми-Валлийца, сидевшего за антикварным письменным столом. Стол был не его, а Тони Пиннера, который просто усадил его на это место, и Валлиец трясся и обливался потом, как жирная свинья. Хотя почему «как», он на самом деле был жирной свиньей. Я, Джок Митчелл и Тед Шаксмит стояли по другую сторону стола. Сестра Джимми-Валлийца, подружка Эрика, лежала на полу и плакала — она плакала с тех пор, как Джок сбил ее с ног, надеясь тем самым прекратить визги. У Джимми не осталось помощников, потому что пять минут назад за триста фунтов трое из них начали работать на нас, а четвертый валялся в туалете и уже ни на кого не работал.
— Джимми, ты остался без работы, — сказал я. — Как там поживает раскорчевка? Придется тебе освежить навыки.
— В чем дело? — выдавил он из себя.
— Во всем, — ответил я. — Клуб больше не принадлежит Тони. И «Матадор» тоже, и «Манхэттен», и «Чертово колесо». Они теперь принадлежат другим лицам, которые поручили мне сообщить тебе, что с сегодняшнего вечера этим балаганом будет управлять другой.
Джимми задумался. Его потоотделение усилилось. Наконец он сказал:
— Я не могу уйти. Тони убьет меня. Ты же сам знаешь.
Я улыбнулся ему.
— Убирайся, Джимми. Тони ты больше не интересуешь.
Некоторое время он сидел неподвижно, потом вдруг вскочил из-за стола, едва не опрокинув стул, и быстро пошел к двери. Его сестра со стоном потянулась к нему, но он даже не повернул головы и просто перешагнул через нее. Когда дверь за ним закрылась, я сказал:
— Эрик, остался только ты.
— И девчонка, — добавил Джок.
— А что с остальными? — спросил Эрик.
— Семьдесят пять процентов работают на нас.
— А я?
— Джеральд не забыл Чизуик. Он просил напомнить тебе.
Эрик побледнел. Его лицо приобрело оттенок лимонада.
— Знаешь ли, у жены Джеральда все еще сохранились отметины. Должен признаться, места для них выбраны очень разумно.
— Джек знает, — добавил Джок и пожалел о своих словах, потому что я многозначительно посмотрел на него.
— Это она, — сказал Эрик, указывая на девушку на полу. — Это она так захотела. Ты же знаешь, мне велели спрятать ее и запугать, заставить Джеральда поволноваться. А отметины — ее рук дело.
— Конечно, Эрик. Допустим, что это правда. Разве ты не мог остановить ее, а?
— Нет, — ответил он. — Нет, не мог. Там был Лопата-Уэс. Он подбил ее. Я ничего не мог сделать. Честное слово.
— Мы уже поговорили с Уэсом, — сказал я. — Он утверждает, что вы действовали вдвоем.
— Тогда спросите жену Джеральда. Она расскажет.
— Одри, — позвал я.
Одри вошла в комнату. Лицо Эрика стало совсем белым, даже желтизна исчезла.
— Как все было, Одри?
Одри посмотрела на девушку на полу, которая пыталась заползти под стол.
— Вот, — сказала она. — Мне нужна она.
— Да, знаю, — сказал я. — Знаю, что нужна. Но как же правда? Расскажи все. Ведь если Джеральд узнает, что ты была здесь…
— Мне нужна она, — повторила Одри. — Он может смотреть. Или пусть займет ее место.
Мы все взглянули на Эрика. Тот даже не шевельнулся.
— Итак, — сказал я.
Одри села на край письменного стола и вытащила сигарету. Джок и Тед подняли девушку, ловко и быстро раздели ее, усадили в кресло Джимми и привязали поясом от ее же платья.
— Эрик, — взмолилась она. — Пожалуйста!
Эрик продолжал неподвижно стоять там, где мы увидели его, когда вошли в кабинет. После всего мы выпустили его, и с тех пор никто в городе его не видел. Судя по тому, с каким лицом он выходил из кабинета, он намеревался устроить себе долгие-долгие каникулы.
На том и закончилась его карьера. А теперь он стал шофером в моем родном городе. Спокойно беседует со мной. Ничего не боится. Очевидно, он работает на какую-нибудь шишку, поэтому не боится меня. Он чувствует себя дома. А я — из чужаков. Если он знает что-нибудь, если имеет какое-то отношение к смерти Фрэнка — надеюсь, что имеет, — то держится он великолепно. Невозмутимо. Очевидно, он ощущает чью-то поддержку и может позволить себе не трястись. И пить со мной. «Эх, Эрик, — подумал я, — надеюсь, ты поможешь мне. Очень надеюсь».
— Ну, Эрик, — сказал я, — мир действительно тесен, верно?
Он кивнул.
— Забавно, правда: я работаю в Лондоне и лишь изредка приезжаю в родной город, а ты работаешь в моем родном городе, а в своем — не живешь.
— Да, забавно.
— Эрик, так на кого ты работаешь?
Он искоса поглядел на меня, улыбнулся и фыркнул, тем самым давая понять, что я, должно быть, спятил.
Я тоже улыбнулся.
— Я дружу с законом, — сказал он. — Посмотри на меня: уважаемый человек.
— Ладно тебе, — сказал я. — Так на кого? Вариантов всего три.
Продолжая улыбаться и глядя в стакан с пивом, он покачал головой.
— Рейнер?
Улыбка стала шире.
— Брамби?
Он энергичнее покачал головой.
— Киннор?
Улыбка стала широченной. Он устремил взгляд на меня. Я улыбнулся в ответ.
— Зачем тебе это?
— Мне? Ни за чем, Эрик. Просто любопытно.
— Любопытство до добра не доводит.
Я рассмеялся и похлопал его но коленке.
— Значит, дела у тебя, Эрик, идут нормально, — сказал я. — И зарабатываешь ты хорошо.
— Неплохо.
— А перспективы? Продвижение по служебной лестнице?
Он снова улыбнулся.
Я сжал его коленку и улыбнулся в ответ.
— Ладно, Эрик, — сказал я. — Все в порядке.
Я выпил.
— Когда были похороны? — спросил он.
— Сегодня, — ответил я.
— О, — протянул он с таким видом, будто не знал об этом. Если он оказался здесь именно по той причине, по которой нужно мне, то обязательно знал о похоронах. Не исключено, что ему известно, какого цвета у меня подтяжки.
— Значит, ты скоро уедешь обратно, — сказал он.
— Да, очень скоро. В воскресенье или понедельник.
Нужно сделать небольшую уборку. В делах. Ты понимаешь. Вряд ли позже, чем в понедельник.
— А, — проговорил Эрик.
Пока мы беседовали, на сцене уже появился оркестр: старый толстый барабанщик в старом смокинге и парень с электрической бас-гитарой. За электроорганом, оснащенным всяческими примочками, сидел лысый мужчина с лоснящимся лицом, в синем пуловере с вырезом и с зеленым галстуком. Они начали с «Я — тигр».
Я встал.
— Схожу в туалет, — сказал я. — Вернусь через минуту.
Эрик кивнул.
Я пробрался между столиками и зашел в мужской туалет. Постояв там с минуту, я слева от себя открыл дверь, которая вела на стоянку.
Опять шел дождь. В лужах отражался синий неоновый свет. Эрик стоял рядом с «роллс-ройсом» и смотрел в сторону паба. Выждав еще несколько секунд, он сел в машину и завел двигатель. Как только он выехал со стоянки на улицу, я побежал к своей машине. Тем временем Эрик свернул налево и поехал но Хай-стрит.
Я быстро завел машину и через другой выезд выехал со стоянки на Олленби-стрит, которая шла параллельно Хай-стрит.
Три перекрестка я проскочил не притормаживая. У меня просто не было времени. Я гнал со скоростью шестьдесят. Я повернул направо. Впереди, в пятидесяти ярдах, была Хай-стрит. Я доехал до светофора. Горел желтый. Я остановился. Машины на Хай-стрит тронулись с места и поехали мимо меня.
Одним из последних перекресток проехал «роллс».
Светофор переключился. Я поспешно повернул за угол. Эрик оказался в трех машинах от меня. Отлично. Так и будем держаться.
Мне было очень интересно, куда он едет. Если он пришел в «Сесил», чтобы прощупать меня, значит, сейчас он едет докладывать кому-то, а мне очень хотелось знать, кому именно. Возможно, ему велели лишь обозначить свое присутствие, дать мне понять, что они знают о моем приезде и пойдут на все, если я стану им мешать. Но и при таком раскладе он может ехать к кому-то с докладом. Конечно, наша встреча могла быть случайной, зато теперь он знает, что я в городе. И скоро об этом узнают все важные шишки. А те шишки, которые не причастны к убийству Фрэнка, поймут, кто именно причастен. И вообще, если отбросить все это в сторону, очень интересно узнать, на кого же работает Эрик. Он не пылает ко мне большой любовью, но тот, кто нанял его, любит меня еще меньше, потому что я чужой в родном городе. С Фрэнком или без, они будут счастливы проводить меня на вокзал и пожелать доброго пути.