[388]. Чуть раньше, в 1956 году, выходит первый за всю советскую историю перевод «Бхагавад-гиты» (знаменитой книги, в которой, среди прочего, подробно описываются различные направления древнеиндийской йоги), выполненный нейрохирургом и санскритологом Борисом Смирновым, живущим в Ашхабаде[389]. Перевод будет высоко оценен Юрием Рерихом[390], а чтение «Бхагавад-гиты» на русском языке станет важнейшей практикой многих советских адептов йоги.
И тем не менее в масштабах огромной страны влияние Юрия Рериха, Бориса Абрамова и Бориса Смирнова было скромным: их рассуждения о йоге распространялись среди очень небольшого количества интеллектуалов, широким же массам населения в конце пятидесятых годов изощренные тексты «Бхагавад-гиты» и Живой этики были попросту недоступны.
Проникновение йоги в умы и сердца советских людей шло совсем другими путями.
В июле 1957 года, накануне открытия VI Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве, популярнейший журнал «Знание – сила» публикует статью Елены Сапариной, где рассказывается о визите советского руководства в дружественную Индию и приводятся совершенно невероятные истории о йогах: один из йогов был закопан на несколько часов под землю и остался жив, второй легко выдерживал вес грузовой машины, а третий втягивал живот с такой силой, «что сквозь брюшную полость свободно прощупывался позвоночник»[391]. Многие тысячи советских читателей впервые узнаю́т, что гимнастика йогов представляет собой не столько упражнения, сколько неподвижные позы (асаны), что йоги уделяют огромное внимание вопросам дыхания, а по утрам «делают несколько глотков холодной воды через нос»[392]. Сапарина объясняет, что бывшая когда-то «идеалистической философией», теперь йога понимается как метод «дисциплинирования, тренировки тела», что ее преподают в индийской Национальной академии обороны, что ее практикует сам Джавахарлал Неру, что в фильме «Господин 420» можно увидеть стоящего на голове (в «ширшасане») Раджа Капура и т. д.[393]. В конце концов йога оказывается прекрасным поводом вспомнить о том, что любая мистика и любые чудеса должны быть объяснены с материалистических, научных позиций:
Мы слишком мало знаем о практической стороне «физкультуры» йогов, чтобы суметь научно объяснить с точки зрения физиологии, почему возможны такие «чудеса» и какими путями их тренировка – в основном спокойная, неутомительная, казалось бы, «слабая» – дает такие неожиданные результаты. Несомненно, физическая подготовка йогов представляет громадный интерес для ученых, так как ясно свидетельствует о поистине неисчерпаемых возможностях человеческого организма[394].
Статья Сапариной, хотя и вызвала повышенный интерес читателей, все же представляла йогу экзотической, далекой от советской жизни практикой. Но уже в мае 1958 года в журнале «Знание – сила» выходит очерк преподавателя пения Ивана Евтеева-Вольского под красноречивым названием «Я занимаюсь по системе йогов». Семидесятидвухлетний мужчина начинает с упоминания чудовищных проблем со здоровьем (артрит шейных позвонков, шесть воспалений легких, пневмосклероз, туберкулез, два инфаркта и т. д.), достигших апогея к 1946 году («мне в ночь по четыре раза вводили камфару»[395]) и, казалось бы, не оставивших ему никаких шансов на полноценную жизнь. На помощь пришла йога, понятая Евтеевым-Вольским не как мистическое учение, но как система оздоровления организма («И вот, находясь в таком болезненном состоянии, я познакомился с книгой индуса Рамачараки “Хатха-йога” – учением йогов о физическом здоровье»[396]); автор статьи, по собственному признанию, занимается йогой одиннадцать лет, мышечно «очень окреп», сохраняет активность и работоспособность[397].
Евтеев-Вольский описывает физические и дыхательные упражнения йоги; в этом же номере помещен благосклонный комментарий его лечащего врача Юрия Харина («Евтеев-Вольский каждодневно пользовался физкультурой йогов, что, несомненно, принесло ему существенную пользу»[398]), а также иллюстрированный обзор «Секрет физкультуры йогов», включающий описание «полного дыхания» и целого ряда динамических упражнений[399].
Причудливое словосочетание «физкультура йогов» указывает на некую развилку в советском понимании йоги – и на то направление движения, которое было в итоге выбрано: йога как философская система практически неизвестна населению СССР, зато йога в качестве экзотической гимнастики, укрепляющей и оздоровляющей тело, вызывает все больший интерес. Борис Смирнов может высокомерно отвечать корреспондентам, упоминающим книгу Рамачараки («И охота вам в этой бизнесменовской грязи возиться?!»[400]), и приватно обличать искусственное разделение йоги на «философскую» и «физкультурную» составляющие с последующим использованием только второй («И чего человек привязывает себя к тому, с чем он, по существу, не согласен? Мало ли есть всяких систем гимнастики, которые можно принять целиком без всякой “двойной бухгалтерии” – от шведской до джиу-джитсу»[401]), – но сотни тысяч советских граждан (не подозревающих, что «индус Рамачарака», на которого ссылается Евтеев-Вольский, был американским предпринимателем Уильямом Аткинсоном) думают о йоге именно как о (довольно необычном, но эффективном) методе укрепления тела.
Неудивительно, что из всех разделов йоги в СССР обсуждается только хатха-йога; как отмечает в 1959 году в журнале «Наука и жизнь» врач Георгий Новинский: «Советские ученые проявляют интерес к изучению физической культуры йогов. Большую ценность представило бы издание переводов на русский язык ряда произведений из “Хатха-йоги”»[402]. Согласно представлениям Новинского, хатха-йога позволяет «добиться совершенного здоровья, лечить болезни безо всяких лекарств, предупреждать преждевременное изнашивание организма, сохранять юность до ста лет и т. д.»[403]. Тогда же в журнале «Физкультура и спорт» выходит очередная статья Ивана Евтеева-Вольского «Это меня оздоровило»[404], благодаря которой он утверждается в статусе главного пропагандиста йоги в СССР. Вероятно, именно в это время Евтеев-Вольский начинает проводить занятия «по системе йогов» для всех желающих.
Впрочем, многим активность Евтеева-Вольского кажется чрезмерной.
В 1963 году в книге врача Макса Шофмана описывается история «больной Т.», которая «случайно попала на лекцию одного из активнейших пропагандистов йогистской гимнастики Евтеева-Вольского <…> Лекция велась с одновременным показом упражнений. Уверовав в могущество экзотического способа, больная Т. бросила ходить в поликлинику и принялась лечиться самостоятельно, применяя гимнастику йогов. И в результате в очень тяжелом состоянии попала в больницу»[405]. Чуть раньше, в 1962 году, в сборнике «Философские проблемы медицины» на Евтеева-Вольского обрушиваются психиатр Лазарь Сухаребский и индолог Василий Бродов: «И. Я. Евтеев-Вольский со страниц журнала («Физкультура и спорт», 1959, № 3) выступил в роли наставника по врачеванию в свете учения индийских йогов. Перед этим он предпринял ряд публичных выступлений, в которых призывал к внедрению комплекса физической подготовки и врачевания по системе хатха-йога в масштабах всей нашей страны. Не будучи сведущим ни в философии, ни в медицине, И. Я. Евтеев-Вольский в своих выступлениях, естественно, наговорил много благоглупостей»[406]; эта статья, в свою очередь, продолжала размышления о йоге, начатые Бродовым в апрельском номере журнала «Наука и религия» за 1962 год[407]. Показательно, что во всех названных работах основной упор делался на обсуждение йоги в качестве физкультуры – но физкультуры крайне неудачной и сомнительной; авторы утверждали, что многие позы йоги «резко антифизиологичны»[408], что асаны «вызывают статические усилия, отрицательно влияющие на систему кровообращения»[409], что якобы «правильное» дыхание йогов (пранаяма) нарушает «все физиологические нормы снабжения организма кислородом» (и вообще «Индийцы правильно вздохнули, когда добились политической независимости страны»[410]), что рассказы о каком-либо лечебном эффекте йоги «не выдерживают никакой научной критики»[411]. В конце концов «рекомендации йогов по линии хатха-йога преследуют в первую очередь религиозные цели, а не оздоровительно-гигиенические»[412], и потому их систему нельзя использовать в качестве гимнастики.
Критикующий Евтеева-Вольского Василий Бродов учился в тридцатые годы в ИФЛИ. Арестованный в 1937 году, он попал из лагеря в штрафной батальон, а после завершения Великой Отечественной войны преподавал философию в Мордовском педагогическом институте в Саранске (где в это же время работал Михаил Бахтин). Вернувшись в Москву после смерти Сталина, Бродов занимается индийской философией – и благодаря общему интересу советских властей к Индии его академическая карьера быстро идет в гору. Но взявшись в 1962-м обличать «махрово-идеалистическую сущность» йоги, Бродов неожиданно увлекается этим учением; в частности, йога помогает ему поправить подорванное в лагере и на фронте здоровье: «Обострившиеся болезни – сердечная недостаточность, радикулит, солевые отложения, камни в почках и многие другие – заставили меня “попробовать” хатха-йогу. Изучение первоисточников и личные консультации у индийских специалистов помогли мне овладеть элементами этой оздоровительной гимнастики. В результате исчезли все мучившие меня недуги. Исчезли без помощи врачей и без лекарств…»