Скелет на кровати не шелохнулся. Внезапно Уолен поднял свои костлявые руки и мягко хлопнул ими пару раз. – Очень драматично, – прошептал он. – Очень трогательно. Но не беспокойся из-за моей смерти, Рикс. Я уйду, когда захочу, не раньше. А до той поры я буду здесь.
– До меня все почему-то никак не доходит, что здесь ничего не меняется. Мне кажется, я и так задержался в этом доме уже слишком долго. – Он собрался уходить.
– Нет. Подожди. – Это был приказ, и, несмотря на гнев, Рикс подчинился. – Я должен сказать еще кое-что.
– Так говори. Я уезжаю.
– Как угодно. Но ты превратно судишь обо мне, сын. Я всегда желал тебе самого лучшего.
Рикс едва не рассмеялся. – Да? – спросил он недоверчиво.
– Я человек, что бы ты там ни думал. У меня есть чувства. Я делал ошибки. Но я всегда понимал свою судьбу, Рикс, и я приготовился к ней. Только… это пришло ко мне так быстро, так быстро. – Он подождал, пока жидкость стечет по трубкам. – Несправедливость смерти – самое худшее, – сказал он мягко. – Я видел, как умирал мой отец – подобно мне. Я знал, что это ждет меня и моих детей. Ты не можешь отвернуться от своего наследства, как бы сильно ты ни старался.
– Я постараюсь сделать все от меня зависящее.
– Да ну? Неужели? – Уолен вытащил руку из-под простыни и потянулся к маленькой панели позади кровати. Он начал нажимать на кнопки, и на встроенной в стену консоли зажглись телевизионные экраны. Чтобы не вредить глазам Уолена, яркость и контрастность были минимальными, но Рикс мог разглядеть интерьер бассейна в римском стиле, закрытые теннисные корты, вертолетные посадочные площадки, ангар с вертолетами позади Гейтхауза, гараж с коллекцией антикварных автомобилей и вид на парадные ворота Эшерленда. Объективы камер медленно плавали вперед и назад. – Жизнь Эшеров должна быть приятной, – сказал Уолен. – Взгляни, что у нас здесь есть. Наш собственный мир. Свобода делать, что нам нравится и когда нам нравится. И у нас есть власть, Рикс, такая власть, какая тебе никогда и не снилась.
– Ты имеешь в виду возможность стереть с лица Земли целую страну? – резко спросил Рикс. В усилившемся свете он уголком глаза увидел улыбку на черепе отца, но посмотреть более пристально не решился.
– Погоди. Эшеры только разрабатывают и производят оружие. Направляем его не мы. То же самое делали Кольт, Винчестер и сотни других умных людей. Мы просто ушли еще на несколько шагов вперед.
– От кремниевых мушкетов до лазерного оружия. Что дальше? Оружие для убийства детей в чреве матери? Чтобы они не успели вырасти во вражеских солдат?
Череп на кровати ухмыльнулся.
– Вот видишь, я всегда говорил, что ты самый изобретательный из моих детей.
– Я намерен продолжать писать.
Телевизионные экраны померкли.
– Твоя мать нуждается в тебе, – сказал Уолен.
– У нее есть Бун и Кэт.
– У Буна другие интересы. Жена сделала его неуравновешенным. А Кэт может притворяться сильной, но ее эмоции как на ладони. Твоей матери нужно плечо, на которое она смогла бы опереться прямо сейчас. Боже правый! Что это за шипящий звук я все время слышу? Похоже, он идет откуда-то снизу!
– Мать распыляет дезодорант. – Рикс был поражен тем, что отцу удалось уловить такой отдаленный звук.
– От этих звуков мне хочется мочиться! Скажи ей, чтобы перестала. Ей нужен ты, Рикс. Не Бун, не Кэт, а ты.
– А как насчет Кэсс и Эдвина?
– Им надо присматривать за поместьем. Черт подери, парень! Я больше не буду тебя ни о чем просить! Это последнее, о чем я тебя вообще прошу! Останься здесь ради матери!
Рикс был захвачен врасплох. Он не ожидал от отца столь откровенной просьбы. Он приехал в имение ненадолго, но мог сам распоряжаться своим временем. Когда еще представится возможность поработать над идеей, пришедшей ему в голову в Нью-Йорке? В Гейтхаузе большая библиотека, и в ней может отыскаться что-нибудь полезное. Но нужно быть осторожным. Хотя он и обмолвился о своей идее в разговоре с Кэсс в последний раз, когда был здесь, он не хотел, чтобы кто-нибудь знал, что он настроен серьезно.
– Хорошо, – согласился Рикс. – Но только на несколько дней – дольше я не могу остаться.
– Это все, о чем я прошу.
Рикс кивнул. Скелет на кровати болезненно дернулся. Что-то лежало на кровати позади него. Рикс посмотрел туда и тут же понял, что это трость Эшеров с серебряной головой льва, символ их патриархов. Клешня Уолена сомкнулась на ней.
– Теперь можешь идти, – коротко сказал ему Уолен.
Свидание окончено, подумал Рикс. Он резко встал с кровати, повернулся и на ощупь побрел к двери. Миссис Рейнольдс отложила книгу и встала, чтобы выпустить его.
Свет в коридоре резко ударил в глаза. Рикс сорвал маску с лица и бросил ее в стальной таз. От его одежды исходил гнилостный запах.
На дрожащих ногах он начал спускаться по лестнице, но на середине пролета ему стало дурно. Все завертелось у него перед глазами, и он вынужден был остановиться. На лице выступили холодные капельки пота, он боролся с приступом. Но на этот раз все обошлось, и он сделал несколько глубоких вздохов, чтобы в голове прояснилось.
Когда он опять был готов идти, он прошел по коридору и обнаружил там Эдвина. Эдвину не нужно было спрашивать о его впечатлениях от встречи с отцом: лицо Рикса напоминало мятый лист бумаги.
Эдвин кашлянул. – Вы уже видели вашу комнату?
– Нет. А что? – В последний раз, когда Рикс там спал, было удобно, но ничего особенного. Всю его старую мебель давно заменили новой: богатой кроватью, комодом, платяным шкафом красного дерева и мраморным столом, принесенным из Лоджии.
Эдвин открыл ему дверь.
Рикс застыл, как будто наткнулся на стеклянную стену.
Комната опять приняла прежний вид. Вся парадная мебель исчезла, а на ее месте стояла знакомая. На видавшем виды сосновом письменном столе стояла зеленая чернильница и побитая пишущая машинка «Ройял», его первая пишущая машинка, та самая, на которой он в десять лет отпечатал свой первый страшный рассказ. Его комод, украшенный сотнями переводных картинок. Кровать с резной спинкой, которая в его представлении была панелью управления на космическом корабле. Даже темно-зеленый ковер, похожий на лесной мох. Все было то же самое, вплоть до медных ламп на письменном столе и столике рядом с кроватью. Рикс был поражен. У него было жутковатое чувство, будто он шагнул в прошлое. Казалось, открыв дверь в стенной шкаф, он мог бы обнаружить там Буна, маленького, но плута ничуть не меньшего, ждущего, чтобы выпрыгнуть оттуда и крикнуть изо всех сил: «Страшила!»
– Боже мой, – сказал Рикс.
– Ваша мать настояла, чтобы все эти предметы были возвращены из хранилища в Лоджии, – сказал Эдвин, беспомощно пожав плечами.
– Я не могу в это поверить! Эта комната выглядит точно так же, как она выглядела, когда мне было десять лет!
– Миссис Эшер хотела быть уверена в том, что вам будет удобно. Все это было сделано вчера вечером.
Рикс вошел в комнату. Все было то же самое. Даже сине-зеленое покрывало в клетку.
– Как она вспомнила, где что было? Я не думаю, что она обращала много внимания на мою комнату.
– Мы с Кэсс помогали ей.
Рикс открыл нижний ящик комода, смутно надеясь найти там три кипы комиксов про Бэтмена, которые он собирал, а затем по дурости выкинул, считая, что вырос из них. Ящик был пуст, как и все остальные, зато в нем появился запах нафталина. На комоде стояла почти забытая Риксом маленькая резная деревянная шкатулка. Рикс открыл ее и опять почувствовал себя ребенком. Внутри лежали гладкие камешки, кусочки мрамора и старинные монеты. Все это время его коллекция оставалась нетронутой. Он нежно закрыл крышку «сокровищницы», как он ее называл, и заглянул в стенной шкаф. Там стоял его чемодан и сумка.
– Ваша мать хотела узнать, все ли в порядке?
– Полагаю, все отлично. Я до сих пор не могу поверить! Мне кажется, она немного переборщила.
– Таким образом она хотела показать вам, как рада вашему возвращению,
– сказал Эдвин. – И я тоже рад, Рикс. Кэсс и я скучали по вас больше, чем вы могли бы подумать. – Он нежно дотронулся до плеча Рикса.
– Кэсс на кухне? Я бы хотел ее увидеть.
– Нет, она уехала на рынок в Фокстон за свежими фруктами. Она хочет приготовить к вечеру для вас уэльский пирог. Э-э… Я полагаю, вы привезли с собой костюм и галстук?
Рикс слабо улыбнулся.
– Я знал, что если не привезу, меня не пустят к столу. – Его мать впускала в столовую только тех, кто был одет в ее понимании цивилизованно.
– Она ведь никогда не изменится, не так ли?
– Ваша мать была воспитана как настоящая леди, – дипломатично ответил Эдвин. – У нее есть определенные стандарты. Но, пожалуйста, Рикс, помните, что сейчас у нее сильное эмоциональное напряжение.
– Я буду себя вести образцово, – пообещал Рикс.
– Тогда мы поговорим об этом позже. Мне бы хотелось услышать о вашей новой книге. Как она называется? «Бедлам?»
– Совершенно верно. – С полгода назад он в длинном вечернем телефонном разговоре изложил Эдвину замысел «Бедлама». Рикс помнил молчание Эдвина, последовавшее за тем, как он пустился в деталях описывать расчлененные тела, висящие в подвале на крюках. Эдвин изо всех сил старался показать Риксу свою заинтересованность, но Рикс знал, что его пристрастия и интересы лежат в области американской истории и биографий различных исторических личностей.
Когда Эдвин ушел, Рикс положил чемодан на кровать и открыл его. Внутри, среди одежды, лежало около дюжины разных бутылочек с витаминами. Он начал их принимать более трех лет назад, когда, взглянув как-то в зеркало, обнаружил, что стареет неестественно быстро. Он думал, что сможет с их помощью вернуть аппетит. Однако до сих пор он ел как птичка. Но полагал, что какая-то польза от них все же была. Во всяком случае, его волосы перестали выпадать клочьями.
В ванной он набрал в стакан воды из-под крана и кинул туда несколько капсул из каждого флакончика.