– Кража?
– Да, Ириш. Сходи, вот адрес сбрасываю. Протокол там, все как полагается…
Ирина кивнула и отправилась по вызову.
М-да… Вот это и есть – благородная бедность?
Трехкомнатная коммуналка. И разительное противоречие между кухней, коридором и одной из комнат. Только представьте себе запах щей, судя по всему, готовящихся из тухлой собачатины. Выстиранное белье, повешенное прямо в коридоре. Тазы, галоши, ящики, еще какая-то дрянь, которая валяется в коридоре, кухня вся загажена, и – дверь в комнату тоже обшарпана.
Но стоит войти внутрь… Идеальная чистота.
Паркет начищен, старенькие шторы аж позванивают от крахмала, окна блестят бриллиантом, на стене, которая помнит еще Иосифа Виссарионовича – фотографии.
Почему стена помнит? Так она даже обоями не оклеена. Штукатурка с покраской, так делали при сдаче этих сталинок.
Балкон. Тоже чистенький, и кресло на нем. Старое, с протертым сиденьем и спинкой, но прикрытое вязаным пледом. Вязанье в этой комнате повсюду, благо своими руками, а потому дешево. А вот дама в кресле совсем не похожа на старушку с вязанием.
Невысокая, но худая, как щепка, короткие волосы зачесаны назад, длинная юбка, блузка… Дешевые, сразу видно, но дело же не в цене одежды, а в том, как носить! Самое дорогое седло не сделает из крысы – рысака.
Порода. С кости и крови. Такая же, как Маргарита Никаноровна, кстати говоря.
– Добрый день, Ирина Петровна.
– Светлана Сигизмундовна, рада знакомству, – Ирина осторожно пожала тонкую сухую кисть. – Я участковый…
– Да, я в курсе. Риточка мне рассказала.
– Маргарита Никаноровна?
– Да. Вы ей очень помогли.
Ирина пожала плечами.
– Это было частным образом. И совершенно случайно.
– У меня речь о случайности не идет. Увы…
Ирина обратилась в слух.
Светлана Сигизмундовна, как легко догадаться, была наполовину полькой, католичкой…
Возраст, пенсия копеечная, родных-близких нет. Что было?
Одна вещь, которую она не продала ни в каких бурях и передрягах. Старинное серебряное распятие, уже почерневшее от времени и нелегких условий эксплуатации.
Висело оно на стене в комнате.
А потом висеть перестало.
Светлана Сигизмундовна ходила в поликлинику, вернулась домой, а распятия в комнате и не было. Куда бежать? Кого обвинять?
Первым делом она позвонила… Нет, не в полицию, а старой подруге, за сочувствием. И Риточка рассказала Светочке о милой девочке Ирочке. Пообещала навести справки… Оказалось, что Ирина работает участковым. Да еще и на ее участке.
Как тут не позвонить? Не попросить помощи?
У Ирины отказать язык не повернулся.
– Давайте для начала я побеседую с вашими соседями?
– Это очень своеобразные люди, Ирочка…
Ирина пожала плечами.
– Посмотрим.
Действительность превзошла все ожидания.
Комната первая.
Не успела Ирина коснуться такой же обшарпанной двери, как из нее выскочила тетка лет шестидесяти, толстая, в фиолетовой майке, порванной под мышкой, и какой-то замызганной юбке (полы ей, что ли, мыли?), и заверещала.
– Врет Светка все! Вы ей не верьте!!
– О чем она врет? – поинтересовалась Ирина.
– Никого моя Милочка не водит! И не водила никогда…
Из-за спины тетки высунулась вторая, помоложе. Худая, крашеная, но при этом – копия своей матери. Вот как у нее так получилось?
– Не вожу! Я личную жизнь устраиваю…
Ирина хмыкнула.
– Бывает…
– А это что у нас за явление такое?!
Первой мыслью Ирины было – кто бизона кастрирует? Судя по реву, над несчастным животным издевались без наркоза.
Ирина обернулась и увидела здоровущего мужика, который надвигался на нее всей тушей.
– Опа! Баба – мент?
И вовсе Ирина была не виновата. Так само получилось.
– Приятно познакомиться, – протянула руку она.
Мужик протянул свою лапищу, чтобы сграбастать ее, задел веревку с бельем, отмахнулся, получил по макушке тазом, висящим на стене, выругался, повернулся, споткнулся о калоши и рухнул с высоты своего роста. Сверху загремел второй таз.
– Наверное, надо вызвать «скорую помощь», – задумалась Ирина.
– Да проспится Витька, как новый будет, – отмахнулась девица. – Сейчас Катька придет, затащит свое сокровище домой…
– А дети у него есть?
– Нет…
Оно и к лучшему. Обезьян в джунглях и так хватает.
– Тогда побеседуем с вами. Итак, участковый уполномоченный, лейтенант Алексеева. Где будем беседовать, здесь – или на кухне?
– На кухне, – выбрала мама. И потопала по коридору, мимо поверженного колосса, пригласив Ирину следовать за собой.
Засранная кухня. Загаженная плита. Пол, к которому ботинки прилипают. Сногсшибательные запахи супа и чего-то вроде помойного ведра…
Интересно, как тут выживает Светлана Сигизмундовна? Ирину бы давно посадили за массовое убийство с отягчающими обстоятельствами. Или – оправдали бы в зале суда. За то же самое.
Три холодильника, сразу можно определить, где чей. На одном замок, второй чисто вымыт, третий явно охраняется авторитетом хозяина. Три стола. М-да…
Интересно, здесь вода в дефиците? Или тряпки кончились?
За стол она садилась с откровенной опаской. И стул потрогала, чтобы не прилипнуть. Кажется, его из какой-то больницы сперли. Что-то такое она там видела в незапамятные времена, в деревенском ФАПе…
– Что ж. Поговорим о делах наших скорбных…
Ирина уже говорила, что форма – лучшее платье?
Вот!
Не будь она в форме, нарвалась бы на громкий и безобразный скандал. Порода людей такая, которая считает, что можно все решить криком. И ведь срабатывает.
Интеллигенты стараются с такими не связываться, нормальные люди тоже, а хамы… Хамы без затей дают крикуну в ухо или в нос. Увы, Ирина этого сделать не могла, она при исполнении. А хотелось, хотелось…
Надежда Гавриловна, так звали толстую тетку, и ее дочка по имени Людмила жили в этой коммуналке вот уже лет тридцать. Или сорок?
Давно…
Как Наденька замуж вышла и пришла к супругу в эту комнату… Муж спился и умер, зато дочка хорошая…
Ирина оглядела крысоподобную девицу, подумала, что зря оскорбляет крыс, и не стала комментировать это утверждение.
Светка?
Да, жила она уже тут, контра старая, жаль, не сталинские времена, а то б ее быстро в Сибирь законопатили! Там ей и место, контре!
Ирина слушала внимательно.
Главным недостатком соседки оказался ее ум. Она совершенно не хотела заключать с соседками никаких сделок. А как хорошо было бы! Договор ренты или просто завещание…
Светлана Сигизмундовна, хоть и была совершенно одинокой, твердо высказывалась, что найдет, кому имущество пристроить. Но соседки его точно не получат. Ни за что!
С этим было сложно спорить. Ирина не сомневалась, что стоит пожилой даме завещать свое имущество соседкам, и с ней точно что-то да случится. К примеру, падение с балкона. Или отравление крысиным ядом. И доказывай потом…
Не хочешь по-хорошему, получишь по-плохому, решили дамы. И развязали войну.
Соль в супе, керосин в шампуне… Мелкие коммунальные гадости? Да. Но… те, кто с этим не столкнулись, не могут оценить всего масштаба проблемы. Ирина могла. Бабушка рассказывала. И сейчас ей откровенно было жалко пожилую женщину, которая оказалась с этими гиенами в одной квартире. Вот на кого и порчу наслать не грех…
Так!
Молчать, внутренний голос! Молчать! А то докатимся до такого, что и сказать страшно будет. Ты, дорогуша, участковый, а не судья, вот и успокойся. Нечего себе чужие функции присваивать.
Но дамы решительно отрицали, что что-то брали из комнаты соседки. А зачем? Что там есть-то? Барахло старое? Да кому оно надо! Тут приплатишь, чтобы на помойку-то вывезли, еще и потратишься…
И ведь не лгали.
– Что тут происходит?! Что с Витенькой?
Так Ирина интерпретировала вопль, с которым на кухню влетела потрепанная жизнью женщина лет пятидесяти… Хотя нет. Ей меньше, просто жизнь тяжелая. Отсюда и потрепанный вид, и крашенные хной волосы, и морщины на лице, в которых некрасиво скаталась косметика. И одежда дешевая, ну, тут важно не что, а как носить. А майку-размахайку в цветочек явно не надо надевать с полосатой юбкой-разлетайкой. Выглядеть будешь жутковато.
– Успокойся, Кать, не сдох твой ненаглядный, просто нажрался и спать завалился.
Матом густо были пересыпаны оба предложения. Как же без слов-связок? Катя высказалась в том смысле, что имела в виду всех присутствующих. И только потом обратила внимание на Ирину. И на форменный китель.
– Ой…
– Гражданка…
– Савина…
– Мы можем с вами потом поговорить? Минут через двадцать?
– Да, конечно…
Катерина ретировалась с кухни и, судя по шуму, принялась затаскивать в комнату своего Витеньку.
Ирина продолжила допрос.
Увы… Результата не было.
Ирина могла поклясться чем угодно, никто из присутствующих в квартире не брал это распятие. Могли бы, но не брали.
Разве что с Витей не поговорила, но с ним еще пару дней не поговоришь. Да нет, что вы, он не пьет, так, после смены расслабляется. Тяжко на мусорке работать… Зато хозяин хороший, все в дом, все в семью… Таз, вот, принес хороший, мебель нашел, стул, стол…
Ирине захотелось облиться мирамистином. Или хлоргексидином. Утопиться в нем по уши и неделю не вылезать.
Но кто-то же взял это распятие?
Как не хотелось Ирине удрать из жуткой коммуналки, она продолжала беседовать с тетками. И…
Никого моя Милочка не водит…
Только тут Ирина сообразила. И выругала себя…
Ладно, исправиться еще не поздно!
Сложнее было поговорить с Милочкой наедине. Да так, чтобы ее мамаша не подслушивала.
Пришлось выставить любящую мать из кухни, а самим отойти к окну. И уже там, тихо-тихо…
– Мила, как зовут вашего парня?
– Нет у меня никакого…
– Мила, я ведь могу вернуть сюда вашу мать. И остальных соседей в подъезде опросить. Будет намного хуже. А так я обещаю хранить вашу тайну.