Тищенко с самого начала верил Антону, но просто не подавал виду — ему доставляло удовольствие играть на патриотических струнках горожанина.
Билеты покупал кто-то из сержантов, предварительно собрав со всех по двадцать копеек. Внутри кинотеатр был более уютным, но все же и здесь хранил печать патриархальности — колоритно выделялись стены из широких досок, покрашенных в желтый цвет. Вместе с деревянными полом и потолком они образовывали небольшое фойе. В этом фойе курсанты ожидали начала сеанса. Гражданских было совсем мало.
— Похоже, что «Знамя» большой популярностью не пользуется, — заметил Игорь.
— Окраина. Хотя странно — здесь поблизости других кинотеатров нет, могло бы и побольше народа придти, — задумчиво ответил Лупьяненко.
Все сомнения курсантов разрешились бы очень быстро, если бы они знали, что «Знамя» не обычный гражданский кинотеатр, а специально построенный для жильцов небольшого военного городка, расположенного напротив части. Поэтому и был он таким маленьким и непритязательным, поэтому и было в нем немного народа — почти весь городок знал, что сегодня приведут солдат, и никто в кинотеатр особенно не стремился — всегда лучше сходить на сеанс, где посвободнее. Немногочисленные же гражданские были в основном случайно забредшими из соседних с городком гражданских домов — благо, городок не был отделен, как обычно, забором от остальной застройки. Но всего этого Игорь и Антон не знали, да и не могли знать, потому что пришли сюда впервые, а сержанты раньше про «Знамя» не рассказывали (не потому, что это было тайной — просто здесь редко бывали).
Наконец открыли двери и все вошли в зрительный зал. Показывали «Игру в четыре руки» с участием Жана Поля Бельмондо. Фильм Игорю понравился уже тем, что позволил хоть на час забыть о службе и перенестись в веселый мир комедии.
Выходя на улицу, Тищенко почувствовал, что от его былого пренебрежения к кинотеатру не осталось и следа. Наоборот, Игорь сейчас с симпатией посмотрел на здание: «Ничего, что он такой неказистый — зато кино посмотрели. А так сидели бы за забором». И Игорь ощутил в глубине души благодарность к тем людям, которые построили кинотеатр. Назад вернулись быстро.
День уже близился к концу, как вдруг после ужина пропал Вурлако. То есть его просто никто не мог отыскать, хотя он зачем-то понадобился Гришневичу. Игорь вообще заметил, что по какому-то странному «закону подлости» сержанту всегда был нужен именно тот курсант, который вдруг отлучался по своим делам. Вурлако нигде не могли найти, и Гришневич уже собрался, было, построить взвод, как вдруг Бытько вспомнил, что слышал разговор Вурлако и «дедов» хозвзвода после обеда. Они уговаривали Вурлако придти к ним после ужина, а затем, Бытько не расслышал. Тут же подвернулся и проходивший мимо Мархута из третьего взвода, сообщивший со своим обычным глупым выражением лица о том, что «деды» хозвзвода только что повели Вурлако вниз. Гришневичу связываться с «дедами» не хотелось, но надо было идти за курсантом (а вдруг того повели вниз, чтобы просто избить за какой-нибудь прошлый конфликт). Мысленно матеря Вурлако последними словами, Гришневич, взяв с собой Ярова и Шороха, поспешили на улицу. Возвратились они минут через пятнадцать, но уже с Вурлако.
— Вурлако, кто тебе разрешил без моего разрешения выходить на улицу?! — спросил Гришневич у курсанта, когда они пришли в свой кубрик.
— Виноват, товарищ сержант — ребята просто попросили, чтобы я помог им сделать машину. Земляки — разве я мог им отказать?!
— Да и к тому же «деды», да?
— И это тоже…
— Все это нормально, но только запомни, Вурлако — такие вещи в обход сержанта не делают. Ясно?
— Так точно.
— Ты ведь сам чувствуешь — раз ты старше большинства взвода, я и относился к тебе по другому… Думаю, что ты это чувствовал?
— Так точно.
— Чтобы так было и дальше, ты не должен этим злоупотреблять и припухать. Иначе можно так же сделать, как и со Шкуркиным.
— Виноват, товарищ сержант — это больше не повторится! — поспешно заверил Вурлако, не желавший лишних осложнений.
— Так что, сержант — дашь ты нам этого бойца или нет? — нетерпеливо спросил один из подошедших хозвзводовских «дедов».
— Как ты сам — поможешь им? — спросил у Вурлако Гришневич.
— Можно и помочь, чего уж там, — ответил курсант.
— Только это, сержант… Мы, может быть, немного задержимся, и он минут на двадцать-тридцать на отбой опоздает, — уточнил «дед», обрадованный всеобщим согласием.
— Ладно. Но только не позже — может придти дежурный по части и проверить, — предупредил сержант.
«Дед» заверил, что «все будет в лучшем виде» и увел Вурлако делать машину.
Коршун и Кохановский почти весь день проторчали возле казармы, потому что технику перегнали в парк лишь за полчаса до отбоя.
— Ну, как было в наряде, Коршун? — весело спросил сержант.
— Так оно ничего, только замерзли — были бы в бушлатах или шинелях — было бы здорово, — в тон ему ответил Коршун.
— Это точно — в карауле надо в шинелях стоять. Прапорщик Атосевич обещал выдать их на этой неделе. Так что, Коршун, скоро в карауле исчезнет последняя для тебя неприятность, и ты сможешь тянуть службу предельно бодро и бдительно!
«Вот и лето закончилось; уже осень — скоро шинели получим», — подумал Игорь, вспомнив, что на календаре уже первое сентября.
После отбоя Тищенко было интересно, когда же вернется Вурлако, но Игорь устал за день и уснул, не дождавшись его возвращения.
Глава двадцать девятаяУвольнение
Неожиданное увольнение. Тищенко ищет госпиталь. Везде впервые — в городе, в метро, на площади Якуба Колоса, возле монумента Победы. За одной стойкой с милиционером. Стереофильм в кинотеатре «Мир». Очки для просмотра слишком хрупкие. Тищенко отказывает девушке в помощи. Патруль. Нарушение формы одежды. Настроение Тищенко резко портится. Ссора в троллейбусе. Шкуркина снова забрали в госпиталь.
Второго сентября сразу после завтрака в роту позвонил из санчасти Вакулич и сообщил, что Тищенко надлежит прибыть в парадной форме, о чем и сказал курсанту Гришневич. Игорь знал, что, скорее всего, Вакулич повезет его в госпиталь для сдачи анализов. Получив у Черногурова парадку и слегка подгладив ее в бытовке, Игорь пошел в санчасть. Взвод уже минут пять назад ушел в учебный центр.
Несмотря на то, что был уже десятый час утра, на крыльце санчасти почти никого не было, если не считать какого-то худого солдата, который, опустив голову вниз, сидел, облокотившись на перила ограждения. Заслышав шаги Игоря, солдат поднял голову, и Тищенко сразу же узнал Столярова. Столяров был без очков и Игоря, скорее всего, не узнал, потому что вновь равнодушно опустил голову вниз.
— Кто спит — встать! — шутливо скомандовал Игорь.
Столяров вздрогнул и испуганно приподнялся. Но потом, узнав Игоря, опять сел на место.
— Ты что — тоже в госпиталь едешь? — спросил у него Тищенко.
— Не знаю…, — пожал плечами столяров.
Ответ показался Игорю странным, и он задал «наводящий» вопрос:
— А почему ты в хэбэ, а не в парадке?
— А почему я должен быть в парадке?
— В госпиталь, наверное, только в парадках ездят?! Как же ты в таком виде поедешь?
— Мне вначале надо еще узнать — повезет меня Вакулич или нет. Если повезет — я сбегаю в казарму и переоденусь, — пояснил Столяров.
«Пошел бы сейчас и переоделся, а то жди потом тебя!» — недовольно подумал Игорь и уже собрался, было, высказать эту мысль Столярову, но в это время на крыльце появился Вакулич.
— Ты уже здесь? Хорошо. Сейчас решим, что нам делать дальше.
Все это Вакулич говорил Игорю. На Столярова же старший лейтенант не обращал никакого внимания, словно бы того не было вовсе. Столяров, несколько раз намеренно «влезавший в кадр», не выдержал и спросил у Вакулича:
— Товарищ старший лейтенант, а как же я?
— А-а, это ты, Столяров…, — Вакулич сделал вид, что впервые заметил курсанта, хотя тот минут с десять вертелся у него под носом.
— Так что мне делать? — переспросил Столяров, несколько вдохновленный тем, что на него обратили внимание.
— Что делать, что делать… Я не знаю, что тебе делать! У них сейчас там ремонт, да и очки в окружном госпитале просто так не выписывают — пока закапают, пока то, се… это большая морока! С тобой как-нибудь в другой раз…
— Как же я буду без очков? Меня и в наряды ставят, а я плохо вижу…
— Картошку в пальцах видишь? Вполне можешь чистить. Тебя ведь не в снайперы посылают!
— Вы врач и должны мне помочь! — раздраженно сказал Столяров.
Для кроткого и забитого Столярова произнесенная им фраза была весьма смелой и неординарной. Вакулич, сделав нарочито удивленное лицо, спросил с едва скрываемой усмешкой:
— А ты еще и грубить можешь, оказывается? А, Столяров?
— Я не грублю. Разве врач не должен помогать? — обиженно спросил курсант.
— А я разве тебе не помогаю? — усмехнулся Вакулич.
Но уже было ясно, что старший лейтенант начинает терять терпение. Столяров промолчал. Вакулич, обиженный такой черной неблагодарностью послал вконец расстроенного Столярова на три буквы и прогнал назад в казарму. Потом посмотрел на Игоря и задумчиво пробормотал:
— Так… А что же мне с тобой делать?
— То есть? Вы ведь сами позвонили, чтобы я сюда пришел?! — удивился Игорь.
— Позвонить-то я позвонил, но вот какое дело — машины нет, а тебя одного мне специально везти не хочется, — пояснил Вакулич.
Надувшись, Тищенко отвернулся в сторону и молча ожидал окончательного решения старшего лейтенанта. Вакулич молчал. Игорь не выдержал и спросил:
— Товарищ старший лейтенант, мне теперь, выходит, как и Столярову — в казарму идти?
— Сейчас вместе пойдем.
— ??? — Игорь во все глаза смотрел на Вакулича.
Он решительно не мог понять старшего лейтенанта. Ясно было только одно — Вакулич не шутит, потому что врач решительно пошел по тротуару, не оглядываясь на Игоря. Теряясь в догадках, Тищенко поспешил вслед за Вакуличем. Курсант никак не решался спросить о цели этого визита, но Вакулич все понял по его глазам и пояснил: