«Виктор, вы где?»
«Иду… Помогите».
«Вить, скажи, что было привязано на ветке куста?»
«Носки. Агапи, это я. Помогите!»
«Это он! Давайте быстрее!» — стала я тормошить Инка.
— Огокс, останьтесь с курсантом здесь и не отпускайте ни на шаг. Вперёд, ребята!
Разведчики убежали, а я могла только ментально поддерживать друга:
«Витя, держись! Инк ведёт сержантов. Они помогут».
Но парень больше не отвечал. Неужели мы опоздали?! Хорошо, что к комбинезону обязательно прилагались перчатки. Иначе сгрызла бы ногти по локоть. Нет у меня такой привычки, но в подобной обстановке могла и появиться. Не теряя надежды, время от времени звала:
«Витя?!»
«Утихни! Нашли мы их. Возвращаемся», — наконец-то дождалась ответа архимага.
Но радости в интонациях Инка не было. Время тянулось как… беременный зулик. Завидую терпению Огокса — стоит как монолит. Даже с ноги на ногу не переминается и мне не дает развернуться, чуть ли не вжав меня в стену, отгородив собой от всего мира. Полноценно нервничать в таких условиях невозможно: ни побегать из угла в угол, ни ногами потопать, ни руками помахать. Разве что головой о камень, но это больно.
Топот подошв и тяжёлое дыхание возвращающихся вывели моего охранника из ступора:
— Лэр! Чем помочь, лэр?
— Смените с Дебом парней.
Огокс сделал шаг вперед, и я закрыла руками рот, забыв, что голоса у меня всё равно нет. На носилках, напоминающих гамак, только растянутых не между деревьями, а между двумя сержантами, лежал Виктор. За ночь он здорово изменился. Постарел лет на пятьдесят. Глаза и щёки ввалились, кожа посерела, дыхание было слабым и прерывистым.
«Инк, что с ним?»
— Очень похоже на сильное физическое истощение, но точнее скажут целители, — ответил мне наш командир и приказал всем: — Продолжаем движение: я замыкаю, Огокс и Деб поддерживают оболтусов, Агапи рядом с носилками. Вы, — кивнул он сержантам, которые освободились от ноши, — впереди колонны. Пошли!
Двух спасённых курсантов сержанты поддерживали под руку, но передвигали ноги они сами.
«А где еще один?» — на ходу оглянулась я к архимагу.
«Под ноги смотри! Не знаю. Пока не знаю…»
Торжественной встречи не было. Сержанты сдали парней целителям и разошлись по своим делам. Инспектор ушёл с теватом, а я стояла в коридоре медблока, не зная куда идти.
— Курсант, на выход!
Огокс повел меня сдавать амуницию. Одевалась я, когда раздевалка была уже пустой, а сейчас из распахнутой двери помещения пахнуло таким концентрированным ароматом разгорячённых адреналином и быстрой ходьбой мужских тел, что сделала шаг назад. Главный сержант понял меня по-своему:
— Курсант, не дрейфь и привыкай. У нас нет раздельных душевых и бытовых комнат, — легко подтолкнул в плечо. — Иди!
«Мне это не надо!» — вспомнила кодовые слова и эмоционально-химические реакции глупого тела стали нейтральными. Что я, голых мужиков не видела, что ли? Хотя, положа руку на сердце, посмотреть было на что. Цветовое и видовое разнообразие, рельефы и формы… Но мне это не надо!
— Вот это твой шкаф. Здесь будет храниться твоя амуниция. Переодевайся. Вопросы есть?
Я отрицательно мотнула головой. Голоса нет, чтобы спрашивать. Стянула боевой комбинезон, который натягивала поверх белого, повесила на крючки, кинула заклинание очищения и, закрыв дверцу, повернулась к проходу. На меня уставились пять самцов различных рас и разной степени одетости.
«Что?!» — но менталистов среди них не было.
Огокс оттащил меня от шкафчика, поставил в центре и вдруг со всей дури залупил по правому плечу. Я полетела на пол, но, не дав упасть, меня подхватили чьи-то сильные руки и поставили на ноги.
— Прости, курсант, не рассчитал, — без доли раскаяния сказал сержант и тыкнул пальцем в то место, куда он только что ударил. Повернула голову и с трудом приподняла ушибленную руку. На рукаве переливался шеврон золотого цвета.
— Сегодня ты принимала участие в операции по спасению своих товарищей. Не имея боевого опыта, ты храбро вызвалась идти менталистом группы. Это ценные качества тайного стража. И мы, сержанты-воспитатели Корпуса, посвящаем тебя в практиканты, — он еще раз ткнул в шеврон.
Не поняла, что происходит, но, похоже, носить такой шеврон и быть практикантом очень достойно. Вытянулась в струнку и, вскинув правую руку к плечу, обвела всех взглядом. Мне улыбались, кивали, хлопали по спине. Но уже намного бережнее, чем это сделал главный сержант Огокс, цепляя почётный знак.
Помятая крепкими объятиями соратников по оружию, выбралась я из раздевалки. Вот если по-хорошему, то сейчас, когда соседки на занятиях, самое время не торопясь принять душ, а потом немного поспать. Но спать нельзя — надо перестраиваться под местные сутки, а то так и буду бодрствовать по ночам и дремать днём. Одеваясь после купания, на правом рукаве свежего комбинезона с удивлением заметила золотой шеврон практиканта, магически продублированный на всей моей форме. Приятно.
Чем бы заняться? Обед пропустила, ужин не скоро. Решив, что надо узнать, как чувствуют себя спасённые, отправилась в медблок.
— Куда? — преградил мне дорогу курсант, дежуривший на пороге в царство медицины.
После утреннего инцидента бдительность некоторое время будет зашкаливать, потом происшествие забудется и служба вновь расслабится. Но пока причина, для того чтобы меня пропустили, должна быть веской. Я показала на горло, отрицательно махнула рукой и показала вдаль коридора.
— Ничего не понял. Ты к кому?
Бестолковый какой. Что непонятно — пришла девушка лечиться. И опять театр пантомимы. Рукой изображаю змею.
— Ты к целителю Сетляру, что ли?
Радостно кивнула: «Да, да, к нему» — и опять показала на горло. Для пущей наглядности даже рот открыла, изображая осмотр. Курсант кивнул и отказал в проходе:
— К нему нельзя, он занят. Завтра приходи.
Жаль, что парень не менталист — мог бы много нового о себе узнать.
— Курсант, что случилось? Доложить! — сдерживая командирский ор, за моей спиной вырос Огокс.
— Лэр! Докладываю, лэр! Курсант пытается проникнуть в медблок без видимой причины, лэр!
— «Видимая причина» — это когда она свою оторванную руку предъявит? Практикант лечит горло. У тебя назначена процедура? — последний вопрос был ко мне.
Китайские болванчики, должно быть, обзавидывались тому, как энергично я кивала. А у курсанта отвисла челюсть:
— Практикант? — и отдал честь нам с главным сержантом.
Когда мы отошли от поста, я постаралась изобразить вопрос: скосила глаза в сторону дежурного, вытаращила глаза и рот приоткрыла, погладив себя по шеврону.
— Почему он так удивился? — понял меня Огокс. — Не бывает первокурсников практикантов. В учебке практика разрешается только после третьего курса. Да и то, если преподаватели дадут рекомендации, а сержанты-воспитатели одобрят. Такой знак есть не у каждого синего. Тебе есть чем гордиться.
Вот теперь я поняла, как высоко отметили моё скромное участие в утренней вылазке. Забежала чуть вперёд, заступила дорогу и протянула сержанту правую ладонь. Он недоумённо смотрел на меня — не приняты в Межгалактическом Союзе рукопожатия.
— Пожми ей руку, сержант. В мире Агапи — это знак благодарности, уважения, приветствия и доверия, — посоветовал невесть откуда взявшийся Инк.
Ой, пальцы-то зачем ломать! Сержант от души сжал мою ладонь, опять хлопнул по плечу, кивнул и пошёл по своим делам.
— Мышь, которая никуда не лезет, зачем ты здесь?
Я попыталась сослаться на горло.
— Врать не умеешь. Целитель дал тебе на восстановление четыре дня. Прошел только один.
«Иду навестить Виктора», — призналась я.
— Я тоже.
В просторной палате яркий дневной свет был приглушен матовым стеклом. Три кровати разделены звуконепроницаемыми ширмами. Посетителей, кроме нас, нет. Только в углу у стола с баночками и ампулами спиной к нам сидела стройная девушка с косой, которая почти доставала до пола. Бедненькая, как же она с ней управляется?
— Ну, вот твой возлюбленный. Как видишь, ему уже лучше.
Виктор уже не пугал цветом кожи впалых щёк и чёрными тенями вокруг глаз. Дыхание было ровным и спокойным. Парень спал. Надеюсь, когда он проснётся, то будет полон сил и здоровья. Но вот Инку сейчас не поздоровится:
«Почему ты озвучиваешь ложные догадки? Это похоже на сплетни!»
«Все факты говорят, что ты влюблена в него, — перешёл на ментал страж. — И на Земле вы всё время рядом были, и здесь. То на руках он тебя таскает, то по углам шепчетесь. А твое волнение, когда он не вернулся из подвалов…»
«Инк, я думала ты умнее! Почему хорошее человеческое отношение ты понимаешь только как страсть или любовь?»
Перед глазами к потолку поплыла струйка чёрного дыма, которую я выпустила, подогретая эмоциями. Вот! Опять довели. Но, испугавшись своей реакции, я взяла себя в руки и успокоилась. Погладив Виктора по руке, объяснила:
«Я отношусь к нему как к брату… младшему, — увидев недоумевающий взгляд архимага, продолжила: — А к тебе как к старшему. Брату».
— Не хочу я быть братом, — вдруг открыл глаза Виктор. — Я…
— Соглашайся на брата. Иначе она тебя усыновит, — перебил его Инк.
«Агапи… — продолжил "братец" ментально, — я принёс твои артефакты…»
Принёс он, как же. Его притащили и вместе с ними и передали целителям, а те почему-то не сняли украшения с бесчувственного тела.
— Виктор, а где Робон дер Витор?
Парень хотел вскочить и доложить по всей форме, но Инк удержал его.
— Лэр. Я виноват, лэр. Когда всё началось, я держал Талеса и Дема. Меня самого тянуло со страшной силой, но кулон, который дала мне Агапи, жёг кожу, приводя в чувство, и я смог противостоять дурману. Робон шёл первым и не захотел остановиться. Я звал его, но он даже не обернулся.
«Вить, а что началось?» — спросила я.
— Мы спокойно спускались вглубь подвала, когда твой листик начал дрожать. Сначала едва заметно, потом сильнее и сильнее. В свете фонарей мы заметили туман… или дым. Он тихо выползал из темноты и наполнял проход ароматом. Я остановился и схватил парней, не давая идти дальше. Этот туман кружил голову, и казалось, что нас кто-то зовет идти вниз. Помнишь, — обратился он ко мне, — мультик такой есть о моряках, которых морские сирены звали? Было очень похоже.