Анвин вспомнил, что Сайварт писал об этом месте в своем рапорте: «Отличное местечко, чтобы вздремнуть». Он снял шляпу с лица Сайварта и уставился в его закрытые глаза. Веки были покрасневшие и как будто исцарапанные.
— Просыпайтесь, — тихо сказал он.
Мисс Гринвуд уже взялась за щиколотки детектива.
— А вы берите его под мышки, — велела она.
Они подняли Сайварта с кровати и понесли через поляну к деревьям, а там положили на землю, прислонив к стволу дуба. Анвин водрузил шляпу обратно на голову детектива, а затем вернулся к кровати. Простыни на ней были еще теплыми, нагретые телом Сайварта. Анвин лег и поудобнее устроился на подушке, потом закрыл глаза, слушая стук дождевых капель по раскрытым зонтам над головой.
— Четыре с половиной часа, — объявила мисс Гринвуд. — Вы в состоянии следить за ходом времени?
— Меня больше беспокоит то, что я не смогу заснуть, — ответил он. — Вроде бы я должен чувствовать усталость, но ничего такого не ощущаю.
Мисс Гринвуд наклонилась поближе к нему и прошептала что-то ему на ухо. Слова вошли в него, как ключ входит в замочную скважину, о существовании которой он и не подозревал, и он тут же заснул — так быстро, что сразу же забыл, что это были за слова, едва начал видеть сон.
Глава 18Слежка за сновидениями
В числе многих опасностей, связанных с использованием этой техники — если ее вообще можно так охарактеризовать, — следует назвать возможность, что тот, кто ее использует, проснувшись, может задаться вопросом: является ли все, что он видел, реальностью или же это продукт его собственного воображения. Говоря по правде, автор данного руководства не может с полной определенностью утверждать, что описанная на этих страницах техника существует в реальной действительности.
Анвину снилось, что он проснулся в собственной постели, что он встал и надел халат. Ему привиделся в меру горячий душ (принимать ванну не было времени), а поскольку сновидцем он был дотошным и педантичным, то озаботился выбрать себе в это утро подходящий галстук и выключить плиту до того, как овсянка подгорит. Он не хотел опоздать. Он отнес ботинки к входной двери и надел их в коридоре, как делал всегда. Он уже хотел было прихватить зонтик, но вовремя вспомнил, что приснил себе солнечную погоду и никаких облаков.
На улице еще горели фонари, и единственными движущимися транспортными средствами оказались грузовики, развозящие по магазинам молоко в бутылках и содовую воду. Напротив, через улицу, в пекарне была открыта дверь, и он сразу ощутил в прохладном воздухе аромат свежеиспеченного хлеба.
Все было вполне в том виде, в каком оно и должно было быть, но его велосипед все еще оставался в «Коте и тонике», поэтому он пошел пешком. На углу ему на секунду показалось, что за ним кто-то наблюдает. Кажется, в дверях пекарни мелькнула чья-то фигура? Он попытался припомнить, как в подобных случаях советовало поступить «Руководство по раскрытию преступлений» тому, кто заподозрил, что за ним следят. Что-то там такое было насчет того, чтобы быть дружелюбным по отношению к своей «тени». Впрочем, это вряд ли имело сейчас значение: ему нужно было пройти всего несколько кварталов.
На Центральном вокзале выстроилась очередь к тележке с горячими завтраками, но чашка кофе ему сейчас была не нужна. Если кто-нибудь спросит, зачем он пришел на Центральный вокзал, он скажет в ответ правду: что он намерен покинуть город первым утренним поездом и ехать до самой последней остановки.
Старое расписание было по-прежнему у него в кармане. Он проверил время по часам с четырьмя циферблатами, висевшим над будкой справочной службы. Посадка на его поезд начнется всего через несколько минут.
Ему снилось, что у него по-прежнему имеется в кармане билет, купленный им в то утро, когда он впервые увидел женщину в клетчатом пальто, потом приснилось, что он сел в первый вагон поезда. Когда кондуктор пробил его компостером, он заерзал на своем сиденье, борясь с ощущением, что кто-то за ним наблюдает. В вагоне он был одним из немногих пассажиров, и все остальные либо просматривали газеты, либо дремали.
Поезд тронулся. Анвин откинулся назад, на спинку сиденья, и вместе с поездом выехал из мрачного тоннеля вокзала в светлеющее утро. По обе стороны железнодорожного полотна поднимались городские строения, но постепенно их становилось все меньше. Они проехали под мостом, потом повернули на север, следуя вдоль реки. Все листья на деревьях, росших в долине, уже покраснели и пожелтели. Их цвет был виден и в отражении в воде, отчего у него закружилась голова. Он закрыл глаза, чтобы их не видеть, и задремал.
На поезде он доехал до самой конечной станции. Вокзал там оказался маленьким. Стены были сложены из красного кирпича, дверь выкрашена в зеленый цвет. Когда он это увидел, то опять вспомнил ту игру, в которую играл с другими ребятами.
Прятки, вот как называлась та игра! Они тогда праздновали чей-то день рождения, вспомнилось ему.
Он двинулся на север по единственной улице этого городка. Серая кошка пролезла между штакетинами хлипкого забора и последовала за ним, делая вид, что вовсе не следует за ним. За последней калиткой с почтовым ящиком он обнаружил грунтовую дорожку, ведущую в лес. Здесь, в тени деревьев, было прохладно, и он застегнул пиджак на все пуговицы. Земля была мягкая, но не слишком влажная.
И опять это странное ощущение заставило его обернуться в ожидании увидеть в тени пару внимательных глаз. Но никого там не было, только какое-то мелкое животное бросилось в кусты. Всего два дня, как он стал детективом, а уже подозревает всех и вся.
Он вышел к пруду и к привязанным к дереву качелям. Потом проследовал вдоль тянущегося в лес электрического провода и дошел до поляны, куда Сайварт притащил узкую бронзовую кровать. Лампа горела на столе, на пишущую машинку нападали листья. Сайварт спал под одеялом и слоем листьев, надвинув на глаза шляпу.
Анвин остановился в изножье кровати и потряс ее. Сайварт не шевельнулся, ни на дюйм не сдвинулся. В оставшемся далеко позади «Коте и тонике» все еще спал иллюзионист Хоффман, и по-прежнему держал своего пленника под контролем. Анвин посмотрел на часы. У него оставалось всего несколько минут до того момента, когда зазвонит будильник.
— Отойдите, мистер Анвин!
Артур, по-прежнему в своем сером комбинезоне, стоял в начале тропинки. В руке он держал револьвер.
— Так я и знал, что в конечном итоге мне самому придется всем этим заниматься, — сказал он.
Анвин отступил в сторону.
— Так вы знали, что я здесь окажусь.
— Я не знал, где окажется это «здесь», но понимал, что вам теперь некуда больше идти, кроме как сюда. И еще я понимал то, что понимал Ламек, когда устроил вам повышение по службе. Что если кто-то понимает, куда отправился Сайварт, то только вы.
Контролер подошел к изножью кровати. Ветерок пошевелил листья, нападавшие на одеяло, и насыпал сверху еще, сорвав с дерева. Анвин даже различал поскрипывание веревки качелей возле пруда.
— Я пытался вам кое-что сообщить вчера утром, — сказал Артур, — когда увидел вас на восьмом поезде. Я пытался сказать вам, что получил вашу докладную записку. Вы ведь направили ее Ламеку, понимая, что в итоге она попадет к руководству. Ваша просьбы удовлетворена, мистер Анвин. Вы больше не детектив. Что означает, что вам не следует смотреть на это.
— Я останусь здесь, — объявил Анвин.
— Как вам будет угодно. — Артур поднял револьвер и зажмурил левый глаз, прицеливаясь.
— Вы промахнетесь, — сказал Анвин. — И вообще, вы уверены, что он хотя бы заряжен?
Рука Артура чуть дрогнула. Он открыл барабан револьвера, проверил на наличие патронов и бросил на Анвина усталый взгляд. Потом защелкнул револьвер и снова изготовился стрелять.
— Вы промахнетесь, — еще раз повторил Анвин. — Вы даже не в Сайварта целитесь, вы целитесь в меня.
— Странный вы человек, мистер Анвин. — Он выдохнул и опустил руку. — И почему этот револьвер такой дьявольски тяжелый?
— Не думаю, что это револьвер, — сказал Анвин. — Мне кажется, это ваш аккордеон. Вы не то схватили, когда выскочили из своей комнаты.
Артур присвистнул сквозь зубы.
— Вы совершеннейший болван.
— Не вижу в этом ничего постыдного, — сказал Анвин. — Таких легче всего перепутать, когда вы ходите во сне.
— Я никогда не ходил во сне, — сказал Артур. — Я ждал вас возле вашего дома. Прятался в пекарне через улицу. А потом следовал за вами те несколько кварталов до Центрального вокзала. Купил билет и сел в вагон позади вас и ехал до последней остановки. И все это время я бодрствовал.
— Но я-то по-прежнему сплю, сэр, — значит, и вы тоже спите. Так оно всегда и бывает, не так ли? Дверь заперта. Вы не проснетесь, пока не проснусь я.
— Какой вздор вы несете! — Артур снова поднял револьвер.
— Вообще-то я понял суть всего этого, когда услышал, что сказал Ламек в своем последнем сне. В том самом, который он видел, когда вы его убили.
Артур задвигал челюстью, когда это услышал.
— Да неужели? И что он такое сказал, что вы сразу все поняли?
— Он сказал, что однажды, когда он вел расследование очередного сна, его субъекту приснилось, что она проснулась, и Ламек решил, что это действительно так. Он целый день занимался своими делами, и прошло немало времени, прежде чем он понял, что все еще спит, все еще находится во сне, в который он внедрился.
— И почему вы решили, что я куплюсь на подобную чушь?
— Я очень дотошный и педантичный сновидец, сэр. Всегда таким был. Вчера вечером я сел в поезд, идущий из города, и со мной была мисс Гринвуд. Я старался замечать все, что нам встречалось по пути. Я понимал, что позднее мне придется все это себе приснить, причем точно в том же самом виде. Я пришел сюда и обнаружил спящего на этой кровати Сайварта, под лунным светом и при включенной лампе. Я вытащил его из кровати и занял его место.
Мисс Гринвуд помогла мне заснуть. Я приснил себе сон, что я дома и что я просыпаюсь. Я приснил себе, что иду по улице, что там пахнет свежеиспеченным хлебом, и именно тогда вы начали следить за мной. Я отправился на Центральный вокзал и сел на первый утренний поезд, уходящий из города. Я хорошо это себе приснил, так чтобы вам нетрудно было за мной следить. Вы так давно уже спите, что, думаю, теперь и не помните, что это такое — бодрствовать. Я все еще сплю. И вы тоже спите. И я совершенно уверен, что у вас в руке всего лишь аккордеон. С закрытыми глазами вы, должно быть, схватили не то, что хотели. И тем не менее я хотел бы, чтобы вы отвели ствол в сторону.