И действительно, под нарисованной на стене рамкой было приклеено шесть красных кружочков из бумаги.
- Это значит, что вещь продана шесть раз, - объяснил Поставец. - К сожалению, по установленной договоренности, это предел - иначе мы выйдем в тираж и вещь утратит уникальность. А вот ту, - галерист кивнул на рамку на противоположной стене, - отчего-то не берут. Заходил банкир Балабос (человек, по-настоящему любящий авангард), и он уже было взял вещь, но в последний момент жена его отговорила.
- Обидно.
- Тяжелый хлеб, - Поставец улыбнулся, облизнулся, потер руки. - Сколько раз было, что в последний момент все срывается.
- Когда женщинам дают слово…
- Лаванда Балабос - чуткая дама. Не знаю, что на Лавандочку нашло. Видимо, Гастон не угадал размер вещи. Творил в Париже, а там другие интерьеры. Гастон уверяет, что именно эту вещь в Париже брали охотнее всего.
- Несовпадения в культуре быта.
- Прогресс - дело не одного дня.
- Мой друг Тушинский считал, - сказал Леонид, усмехнувшись, - пятьсот дней требуется. Однако не уложились.
- Преклоняюсь перед Владиславом Григорьевичем, но прогноз излишне оптимистичный. До сих пор (я не шучу!) говорят, что Ле Жикизду - шарлатан. Не переводятся дикари!
- Галерист - это воспитатель.
- Устаешь, как в школе - со второгодниками. Прихожу домой, включаю Шопена. Думаю: к черту! Махну рукой! Левкоевы давно меня зовут - открыть на Сардинии галерею. Но если прекращу деятельность, остановится не только моя работа - работа многих людей.
Подтверждая слова галериста, зазвонили сразу два телефона, а на экране телевизора появился энергичный юноша и страстно, но беззвучно принялся апеллировать к собравшимся в комнате. Поставец обошелся с техникой просто: на юношу махнул рукой, и тот так и продолжал надсаживаться впустую, один из телефонов переключил на охрану, другой поставил на автоответчик. Разобравшись с происходящим, Поставец дал пояснения. «Московская ярмарка современного искусства, - кивнул он на пылкого юношу в телевизоре, - аналог западных ярмарок, поддержана банкиром Дупелем. Выходим на общий рынок». Юношу в телевизоре распирало от убеждений, но отсутствие звука не позволяло в полной мере выразить себя. «Это критик Николай Ротик, - пояснил Поставец, - новая звезда искусствоведения. Метит в Розы Кранц. Не думаю, что есть шансы, не думаю». Поставец отвернулся от Ротика и указал гостям на аквариум с вуалехвостами. Он щелкнул выключателем, и в аквариуме вспыхнул свет, и одновременно полилась сладкая музыка. Невидимые прежде во мраке воды вуалехвосты пришли в неистовое движение. Тут же и обнаружилось, что помимо вуалехвостов в осветившемся аквариуме находится еще кто-то. Это был маленький голый человечек, босыми ногами стоящий на дне аквариума, а макушкой касающийся поверхности воды. Он был совершенно как настоящий, настолько, что Павел решил, что это гомункулус, выведенный Поставцам среди вуалехвостов. Рыбки заигрывали с ним и оплывали кругами вокруг его подвижного гладкого тела. В такт сладостной музыке голый человечек совершал танцевальные движения, поводил в воде руками, помахивал ногами и поматывал гениталиями. С маленького личика его не сходила улыбка. Поставец улыбнулся ему в ответ, а маленький человечек отвесил поклон и сделал витиеватый жест руками.
- Это наш, отечественный художник, - представил человечка Поставец, - Филипп Преображенский. Компьютерная графика, звук, инсталляция считаю этот проект несомненной удачей.
Леонид покивал, а Павел бросился к аквариуму рассмотреть человечка.
- Да не живой он, не бойтесь. Не утонет. То есть, разумеется, это абсолютно точная копия человека, - Филипп создал свой автопортрет средствами современной технологии. Простая видеозапись, встроенная в аквариум, но эффект присутствия полный. Танцор он, надо признать, отменный. Как, впечатляет?
- Такое не стыдно и на Венецианскую биеннале, - заметил Леонид.
- На уровне, - согласился Поставец. - Кончилась эпоха кустарных поделок. И технология, и концепция - все соответствует стандартам.
- Вошли в Европу. Проблемы у людей общие.
- Что называется: вызов времени. И все продумано, - Поставец нажал на кнопку, музыка стихла, аквариум потух: исчез пляшущий человечек, и золотые рыбки скрылись в темной воде. Поставец щелкнул выключателем снова, вспыхнул огнями аквариум, стали видны снующие рыбки, и голый человечек возобновил прерванный танец.
- Он для меня часами так пляшет, - сказал Поставец, - и не надоедает.
- Искусство и не может надоесть.
Охранник принес поднос с кофе; раздали чашки, размешали сахар.
Надо рассказать молодому человеку о том, что такое галерея.
Приготовьтесь к тяжелому труду, - Поставец подал Павлу блюдечко с печеньем, и Павел покрошил печенье вуалехвостам; те гонялись за крошками, открыв рот; человечку не досталось ничего. - Работа с утра до ночи. Предпринимательство! - сказал Поставец с досадой. - А с чем сталкивается предпринимательство? С русским народом! Вот вам пример! - галерист отвлекся, чтобы рассказать о наболевшем. - Затеял строительство дома в Одинцовском районе - и проклял все на свете! Рабочие пьяны, материалов нет. Деревня, где участок приобрел, называется - Грязь. Подумайте! Если бы не он, - отозвался Поставец по поводу охранника, - я бы пропал. Умеет обращаться с аборигенами: где надо - прикрикнет, где надо - припугнет. Без плетки нельзя. Зарплату им подай, а гвоздя не вобьют, если не стукнуть хорошенько.
Охранник по прозвищу Сникерс широко улыбнулся - улыбка показала, что он знает, как обращаться с себе подобными.
- И в галерейном бизнесе - то же самое. Россия! Буквально как на войне.
Картинка в телевизоре в это время сменилась. Словно иллюстрируя слова галериста о трудностях работы, на экране появился кричащий человек и заполнил искаженным лицом весь экран; он разевал розовый рот и заходился в беззвучном крике. Непонятно было, кричит он от боли или от радости.
- Это что же, - указал Павел на розовый рот, - форум искусств или война какая?
- Ах, это, - вгляделся Поставец. - По-моему, все-таки форум искусств. Это такой интересный парень, из Тамбова. Видеоартом занимается, прогрессивная личность.
Прогрессивная личность из Тамбова раскрыла свой рот до отказа, так что зрителям видны были его свинцовые коронки и бьющийся в крике язык в белых пупырышках. Другой мастер, тот, что жил в аквариуме, плавно двигая руками, помогал двум вуалехвостам промыть у себя под мышками. Вуалехвосты, охотясь на крошки, разевали рот широко, как тамбовский художник. Играла нежная музыка, казалось, она льется изо рта кричавшего на экране.
- Так вот, галерея. Надо создать круг коллекционеров, сплотить художников. Производители и потребители должны стать единомышленниками. Создаем среду, - сказал Слава Поставец, - создаем общество.
В это время кричащего человека оттащили от камеры, и оказалось, что художник из Тамбова стоит посреди странного полусгоревшего пейзажа и двое людей заламывают ему руки за спину. Павел смотрел, как они ставят художника на колени. Зазвонил один телефон. Потом второй.
- Именно это, - кивнул Поставец на аквариум, телефоны и телевизор, и называется кругом единомышленников. Этот круг - он сегодня равен орбите планеты. Никто не существует изолированно. Что бы ты ни сделал, ты находишься внутри отлаженной системы. Сегодня я в курсе того, что происходит в выставочных залах Нью-Йорка и Токио.
- Как раз это я и говорил Павлу. Культура не делается партизанами в лесу.
Павел глядел на телевизор: там сменилось изображение, и на смену лидерам прогрессивного искусства явились какие-то погорельцы. Обмотанные несвежими матками тетки, стоя на фоне руин и дымящихся развалин, жестикулировали и пытались привлечь внимание оператора. Тамбовского художника, видимо, увели куда-то. Поглядел Павел и на аквариум - оттуда по-прежнему лилась сладостная музыка, вот шевельнул плавниками вуалехвост, покачал гениталиями человечек. Вуалехвост поднырнул и, покачиваясь, промыл между ног человека-амфибии. Филипп Преображенский проводил рыбку взглядом, помахал ей рукой. Беженцы на экране телевизора засуетились и бросились бежать, видимо, кто-то напугал их. Один из беженцев споткнулся, упал, и черная струйка крови потекла у него из головы. Впрочем, теперь на форумах искусств и не такое вытворяют, подумал Павел.
- Галерея собрала мыслящих людей города, - заметил Леонид.
- У галереи собственное издательство, с «Колоколом» и «Дверью в Европу» пока соревноваться не можем, но держим руку на пульсе. Обеспечиваем рекламу демократической партии Тушинского, - сказал Поставец.
- Искусство и политика, - сказал Леонид, - неотделимы.
- Тянет меня Тушинский в политику, уклониться не могу! - Поставец улыбнулся и облизнулся. Так улыбается продавец из мясного отдела, обвесивший клиента, или генерал, заманивший противника в ловушку.
- За Тушинским будущее, - сказал Леонид. - Когда-нибудь (не скажу - завтра, но через двадцать лет), когда-нибудь мы переделаем Россию за пятьсот дней.
- Убедил Владислава Григорьевича проводить дискуссии здесь, при галерее - удобно! Обсудили, проголосовали, отпечатали брошюру. И художники под рукой. Знаете, как провели голосование за Тушинского в Сибири? Элегантный проект - «Дети любят демократию»! Художники моей галереи буквально за день нарисовали сотни детских рисунков, и мы оклеили Сургутский аэропорт. Мэр города не подозревал, что в Сургуте столько детей.
- Тушинский победил?
- Не обижайте моих детей! Разве раньше так о детях заботились? Ну скажите: выставки детского рисунка в таких масштабах устраивали в Сибири? Тушинский победил, и это победа демократии. Нефтяной регион: важно сориентировать население.
- Вот, - сказал Леонид, - иллюстрация к нашему разговору. Есть галерист, есть художник, есть политик, уверен, и банкира отыщем неподалеку - все связаны общим делом.
- Успеваем! - Поставец улыбнулся, облизнулся, потер руки. - Ярмарок-то сколько! «Документа» в Касселе, «Сиеста» в Сан-Себастьяне, «Долче Фарниенте» в Милане! Обязаны успеть! Ответственность-то какая!