— Паутина.
Я гордо шествую к маленькой тумбочке, выдвигаю ящик и роюсь в пустом пространстве в поисках необходимых ручки и бумаги.
— Нам нужно установить несколько правил, если мы собираемся делить комнату в течение этой недели.
— Ладно.
— Возьму на себя смелость написать некоторые из них.
Я держу маленький белый блокнот наизготовку.
Его губы изгибаются.
— Почему я не удивлен, что ты составляешь список?
Я игнорирую его вопрос.
— Первое: никакого секса в спальне…
— Значит только в ванной или шкафу?
Моя ручка зависает.
— Я серьезно. Ты не можешь приводить сюда девушек.
— Я тоже серьезен, Джим, прямо как сердечный приступ. Я совсем не против перепихнуться с кем-нибудь внутри шкафа.
— Ни на секунду в этом не сомневаюсь. Тем не менее, я бы и в самом деле предпочла, чтобы ты не занимался сексом нигде в пределах этой комнаты, — он закатывает глаза к потолку. — Второе: оставайся на своей стороне кровати и держи эти огромные лапы подальше от меня.
Он кладет одну из упомянутых огромных лап на сердце.
— Джим, ты меня ранишь. Стал бы я рисковать нашими дружескими отношениями, чтобы тебя потискать?
Мои брови взлетают ко лбу.
— Не знаю, Оз — стал бы?
Он, кажется, серьезно обдумывает этот вопрос, и вздыхает.
— Честно? Да, стал бы. Я, вероятно, как минимум раз попытаюсь неподобающе к тебе прикоснуться. Возможно, дважды, если быть реалистом. Иначе было бы непростительно с моей стороны, учитывая, что я заметил твои классные буфера. Твои свитеры довольно облегающие, Джимбо.
Накрываю лицо ладонью.
— Полагаю, я не могу винить тебя за честность.
Он выпрямляется в изножье кровати.
— Это прибавляет мне бонусные очки?
Обреченно вздыхаю.
— Конечно, почему нет.
— Отлично, — он хлопает гигантскими руками и ехидно потирает их. — Хорошо, порази меня номером три.
— Третьего правила нет. У меня только два, но мы можем устанавливать их по ходу дела.
— О, здорово. Это будет просто бомба.
Я стою возле кровати, без задней мысли распаковывая свое снаряжение для сноубординга и пару комбинезонов, когда дверь ванной распахивается и выходит Оз, за ним клубится густое облако пара.
Он осматривает меня с головы до ног.
— Как, нафиг, я должен держать свои чертовы руки при себе, когда на тебе такая вот чертовщина? — он размахивает своими медвежьими лапами, дико жестикулируя вверх и вниз, указывая на мою пижаму.
Я в недоумении осматриваю себя.
— Что? Это же старый топ и шорты.
Он возмущенно скрещивает руки, мои глаза взлетают к его широкой, выдающейся груди и искусно татуированным бицепсам. Пускаю слюни.
— Да, но на тебе нет лифчика.
— Я не надеваю лифчик в кровать, Оз. И к тому же не моя проблема, что ты похотливый кобель.
Он начинает спорить.
— Топ белый, то есть практически прозрачный, — во второй раз с тех пор как он вторгся в мое личное пространство, Оз закатывает глаза к потолку, а его кадык подпрыгивает. Он поднимает три пальца. — Правило номер три: никакого здесь хождения без лифчика. Прикрой все это, черт возьми. Мне видны твои торчащие соски, что вызывает у меня стояк.
— Ах ты, лицемер, да на тебе лишь полотенце! Я вижу очертания твоего… — я сразу себя обрываю, во мне настолько внезапно зарождается громкое, нервное хихиканье, что я фактически хлопаю рукой по рту, чтобы себя заткнуть.
Мой взгляд падает на поджарые бедра Оза. Не могу не заметить капельки воды, стекающие по гладкой, дразнящей коже его скульптурного торса… к четко выделенной V зоне… счастливая дорожка темных волос исчезает в белом махровом полотенце, с трудом скрывая его…
Я в защитном жесте прикрываю рукой груди, пряча их от его пылкого осмотра.
— Что ты предлагаешь мне носить, умник? Я прихватила только это и планировала ночевать в одиночку.
— Я нахрен не знаю, но ты не можешь гарцевать по комнате в этом. Иди, надень одну из моих рубашек.
Гарцевать?
Тем не менее, я киваю.
— Ладно.
— Ладно.
— Хорошо. Правило номер четыре: не расхаживать тут в одном лишь полотенце. Эта штука едва сходится вокруг твоей талии.
И тем самым вызывает у меня желание делать с тобой неприличные и грязные вещи. Например, развязать полотенце и швырнуть его на пол, чтобы увидеть, что находится под ним.
Оз топает босиком к туалетному столику, рывком открывает верхний ящик и достает серую хлопковую майку. Сминая ткань в шарик, он бросает ее в мою сторону, та проносится по воздуху и шлепается мне на лицо.
Едва успеваю ее поймать.
— Пожалуйста. Просто иди, надень это. И вернись уродливее.
Сидни: Он вообще обо мне спрашивал?
Джеймс: Кто?
Сидни: О, пожалуйста, ты знаешь, кто. Не дразни меня так! Оз — он спрашивал обо мне! Ну же, дай девушке что-то, что поможет ей пережить холодную ночь.
Джеймс: Мы были очень заняты, извини.
Сидни: Не могу поверить, что ты проводишь с ним выходные. Если бы я знала, может, поехала бы с тобой.
Джеймс: И отказалась бы от солнца Флориды?!
Сидни: Ты права. Я все равно не поехала бы в Юту, LOL. Может, нужно попробовать написать ему. Как думаешь, стоит?
Джеймс: Думаю, тебе стоит делать все, что приносит тебе радость;)
Сидни: Это да или нет.
Джеймс: Конечно. Да, напиши ему.
Сидни: Уииии!!! Ок, я это сделаю.
Джеймс: Удачи.
Я не рассказываю Сид, что несколько минут назад Себастьян только вышел из душа полуголый и мокрый. Или что он прожигал меня взглядом в моей белой майке. Или то, что я как раз натянула на себя его футболку — которая ощущается на теле божественно, а пахнет еще лучше.
Кладу телефон на прохладную поверхность старомодного пластмассового шкафчика в ванной и ставлю его на зарядку. Приглаживая свои шелковистые волосы, зарываюсь носом в воротник футболки Себастьяна. Еще разок вдыхаю…
С тоской выдыхаю.
Прежде чем открыть дверь и пройти в спальню, делаю глубокий вдох и напоследок еще разок по-быстрому нюхаю футболку.
Так чертовски приятно, что не могу остановиться.
На мандраже пересекаю комнату, направляясь к выключателю, притормозив, когда он садится на нашу общую кровать. Кровать, которая была бы вполне приемлемой, если бы я делила ее с Селестой, кажется ничтожной с расположившимся на ней громадным Озом Осборном.
Посередине разложена гора подушек, барьер, воздвигнутый мной, пока он был в душе, пусть даже и смехотворно неубедительный.
Оз сидит в постели поверх одеял обнаженный до пояса. Облокотившись на спинку кровати, он листает журнал «Men’s Health», а когда поднимает взгляд, то морщится, приветствуя меня раздраженным:
— Черт побери, Джим, это еще хуже!
Я оглядываю комнату, озадаченная его сердитым тоном.
— Что хуже?
— Ты. В этой футболке.
Ну, еще бы. Я всего лишь набросила его серую борцовскую футболку Айова после того, как мне было навязано его смехотворное правило «никаких топиков».
— Тебе, прям, не угодишь, — я вскидываю руки в знак поражения. — Что не так с этой футболкой? Ты сказал мне надеть ее. Точнее, скомкал и бросил в меня. Не забыл, она ударила меня по лицу и чуть не лишила глаза.
— Ты не должна была снимать свои шорты! — обвиняет он, хмурясь.
Вновь раздраженно взмахиваю руками.
— Боже мой, что в этом такого?
— Что в этом такого? Она спрашивает: что в этом такого? — ворча себе под нос, он бьет по мягкой подушке и располагает ее за головой. Не могу не восхититься, как поигрывают его бицепсы, пока он это делает. Простите, но они смотрятся изумительно. — А такого, что теперь на тебе одно только нижнее белье.
— Верно, — говорю я медленно, перемещая взгляд подальше от его тела, чтобы поднять подол футболки. — Но футболка мне до бедер…
— Ты ненормальная? Оставь эту хрень на месте.
— Э-э…
Оз поднимает руки, пресекая мой довод.
— Правило номер пять: не брить ноги.
— Не брить ноги? — взрыв смеха срывается с моих губ, и я сгибаюсь от истерического хохота. Слезы текут по щекам. Когда, наконец, перевожу дух, я бормочу: — Это самая глупая вещь, которую я когда-либо слышала. Причем тут вообще бритье?
Он награждает меня взглядом, который говорит: ну и тормоз.
— Волосатые ноги отвратительны. Ни один парень не захочет трахнуть цыпочку, у которой больше волос, чем у него. Поверь мне, это твоя единственная защита.
Я недоуменно таращусь на него, и моя губа брезгливо кривится, прежде чем вытираю одинокую слезу.
— Ты такой странный.
— Ты права. Я бы с удовольствием трахнул цыпочку с волосатыми ногами, — он ударом карате бьет рукой по моему барьеру из подушек, в то время как на его глупом высокомерном лице расплывается насмешливая улыбка. — Это удержит тебя на твоей стороне кровати? Потому что должен сказать, Джим, я не буду бороться с тобой, когда ты решишь перейти на темную сторону.
Боже, он так дьявольски красив.
Я качаю головой, усмехаясь в ответ, когда тяну одеяло и забираюсь на свою сторону кровати.
— Этого не произойдет.
— Хочешь поспорить?
— Может, хватит уже это делать?
— Делать что?
— Спорить по каждому поводу.
— Извини. Плохая привычка.
Я откидываю покрывало и залезаю, голые ноги касаются прохладной ткани.
Устроившись рядом с ним в постели, мое тело расслабляется в пуховых подушках.
Чувствую, как он наблюдает за мной краем глаза, когда я тянусь и выключаю ночник.
Вздыхаю:
— Что?
В темноте раздается приглушенный смешок.
— Неужели ты и впрямь думаешь, что барьер из подушек удержит меня на этой стороне кровати?
— Конечно, нет. Это метафора к