Сущность неоконченной преступной деятельности в целом правильно определяется теорией уголовного права. Так, Н. Д. Дурманов писал: «Покушение как понятие юридическое выражает не только само осуществление преступления, но и факт неудачи преступника»[320]. Более точно определяет указанную сущность Н. Ф. Кузнецова: при приготовлении «помимо самих приготовительных действий всегда имеет место еще и пресечение преступной деятельности на стадии приготовления по независящим от лица обстоятельствам»[321]. Отметим, что автор выделила прерывание преступной деятельности и его причины в качестве основных признаков неоконченного преступления. Примерно так же определяют сущность и содержание неоконченного преступления и другие авторы[322].
Следовательно, сущность неоконченной преступной деятельности может быть определена на основе трех признаков: наличия какой–либо стадии преступной деятельности, прерывания преступной деятельности на данной стадии, причин прерывания. Все три фактора жестко взаимосвязаны и в прерванной преступной деятельности не могут существовать друг без друга. Однако важнейшими из них, в которых и проявляется наиболее выпукло сущность неоконченной преступной деятельности, выступают два последних. Ведь само по себе наличие той или иной стадии преступления еще не выводит нас на неоконченную преступную деятельность, так как в последующем преступление может быть и оконченным. Именно поэтому указанная сущность базируется главным образом на прерывании преступной деятельности и на причинах прерывания как определяющих факторах разновидностей неоконченного преступления.
Всякая ли деятельность может быть прервана на той или иной стадии ее развития либо это прерогатива только умышленных (точнее, с прямым умыслом совершенных) преступлений? Мы склонны согласиться с приведенным выше высказыванием Н. Ф. Кузнецовой, согласно которому может быть прервана любая вне зависимости от вида вины преступная деятельность, и попытаемся углубить данный вывод.
Возможность прерывания преступной деятельности и соответствующее наличие неоконченного преступления в преступлениях с материальным составом, совершаемых с прямым умыслом, раскрыта уже в десятках публикаций. Мы только присоединимся к господствующей в теории уголовного права позиции по этому вопросу.
Гораздо сложнее решить вопрос о возможности прерывания преступной деятельности, совершаемой с косвенным умыслом и неосторожно, поскольку в приведенных случаях мы сталкиваемся с деятельностью целенаправленной, вызывающей в то же время и побочный результат. Теснейшая связь побочного результата с целенаправленной деятельностью в анализируемых преступлениях ставит несколько вопросов: влечет ли прерывание целенаправленной деятельности (виновной или правомерной) одновременное прерывание и побочной деятельности, возможно ли самостоятельное прерывание побочной деятельности без прерывания целенаправленной деятельности?
Для ответа на первый вопрос вернемся к механизму возникновения желаемого и побочного результатов. Выше уже было сказано, что и желаемый, и побочный результаты неразрывно связаны с деянием. Сам факт возникновения того или другого результатов из одного деяния приводит к мысли о том, что прерывание целенаправленной деятельности с необходимостью вызывает и прерывание побочной деятельности. Вроде бы все однозначно. Попутно нужно сущностно и содержательно обособить термины «преступная деятельность», «деяние», «телодвижение», чтобы прояснить последующие рассуждения. В изложенном порядке они представляют собой общее и части: преступная деятельность включает в себя и определенные действия по обнаружению замысла (например, обнаружение замысла с целью последующего рекрутирования соучастников), и действия по созданию условий, и действия по исполнению преступления, куда входят и объективные связи между ними и результатом, и преступные последствия; под деянием, как правило, понимается исполнение преступления, и за его пределами могут оказаться действия по обнаружению замысла и по созданию условий, с одной стороны, и преступный результат — с другой; под телодвижением понимаем отдельное телодвижение, из ряда которых состоит и преступная деятельность, и отдельные входящие в нее действия.
Более глубоким анализом указанного механизма несколько корректируется сделанный выше вывод. Дело в том, что деяния по своему составу неоднородны: некоторые из них состоят из одного телодвижения, другие — из различной степени множества телодвижений либо даже отдельных действий. В зависимости от этого и вопрос о прерывании побочной деятельности должен решаться различным образом.
Рассмотрим первые из них (деяние одномоментно), в которых и желаемый, и побочный результаты возникают из одного телодвижения
Здесь целенаправленная деятельность может прерываться либо до совершения одномоментного деяния, либо после его совершения, т. е. возникает два варианта прерывания преступной деятельности. Представим, что целенаправленная деятельность прерывается до совершения деяния. В таком случае с необходимостью прерывается и побочная деятельность, поскольку при отсутствии деяния невозможно наступление ни желаемого, ни побочного результата Не исключено сомнение по поводу того, что речь идет о прерывании побочной деятельности при отсутствии деяния, от которого она должна была возникнуть, т. е. она даже еще не возникла. И сомнение в целом оправданно. Но, представляется, данное сомнение следует убрать, поскольку предыдущее поведение виновного создавало необходимые предпосылки для соответствующего деяния, при котором возможны были и желаемый, и побочный результаты. Особенно очевидно подобное при необходимом возникновении того или другого, ведь исключив побочный преступный результат как невозможный в данной ситуации, мы тем самым ставим под сомнение и желаемый результат. Кому–то покажется странным термин «возможный необходимый», однако он вполне правомерен, поскольку нельзя забывать о том, что категории возможности и действительности, необходимости и случайности неодноуровневые, потому необходимость представима и при возможности, и при действительности, так же как случайность вполне соотносится и с возможностью, и с действительностью.
Совсем иное решение возникает во втором варианте, когда преступная деятельность прерывается после совершения деяния. Здесь воздействие случайности в зависимости от характера и интенсивности ее может привести либо к прерыванию и целенаправленной, и побочной деятельности; либо к прерыванию только целенаправленной и сохранению побочной деятельности; либо к прерыванию только побочной и сохранению целенаправленной деятельности. Разберем этот вариант на условном примере: Н. из мести поджигает усадьбу М., зная, что в доме находится тяжелобольной К., и допуская его гибель при пожаре. В данной ситуации возможны три варианта прерывания развития причинной связи: а) пожар потушили соседи в самом начале, в результате чего не пострадали ни строения, Ни К., т. е. были прерваны и целенаправленная и побочная деятельность; ни желаемый, ни побочный результаты не наступили; б) К. успел выйти из дома, но строение сгорело; следовательно, целенаправленная деятельность не была прервана, а прерванной оказалась побочная деятельность; в) пожар соседи потушили и спасли строение, но К. задохнулся в дыму, т. е. была прервана целенаправленная Деятельность, побочный же результат наступил. Как видим из указанной ситуации, вполне возможно самостоятельное прерывание и целенаправленной, и побочной деятельности.
Еще более наглядным данный вывод представляется в том случае, когда деяние многомоментно. Представим его схематически:
Скажем так, уже первое телодвижение, составляющее часть деяния, вызывает побочный результат, но еще не в состоянии вызвать к жизни желаемый результат, поскольку для его возникновения требуется выполнение и других телодвижений. При прерывании преступной деятельности до выполнения первого действия с необходимостью будут прерваны и целенаправленная, и побочная причинные связи. Если же преступление прерывается после выполнения первого действия, но до выполнения последующих телодвижений Д2 и Д3, которые в результате пресечения преступной деятельности не совершаются вовсе, то в этом случае с необходимостью прерывается целенаправленная причинная связь, однако не может быть прервана побочная причинная связь в силу ее возникновения уже от первого действия. Указанное также свидетельствует об относительной самостоятельности целенаправленной и побочной деятельности.
И еще более очевидным данный вывод становится, когда побочный результат вызывается действиями по созданию условий для наступления желаемого последствия. Представим схематически:
В этом случае деяние, входящее в объективную сторону целенаправленной деятельности, никаким образом не связано с побочным результатом. И здесь прерывание целенаправленной деятельности на стадии частичного или полного выполнения деяния, как правило, не окажет влияния на развитие побочной причинной связи. Все изложенное приводит к вполне определенным выводам: прерывание целенаправленной причинной связи может не прерывать побочную причинную связь, т. е. побочная деятельность может развиваться и в том случае, когда целенаправленная деятельность прекращает свое существование; прерывание побочной причинной связи может не прерывать развития целенаправленной побочной деятельности; целенаправленная и побочная деятельности развиваются относительно самостоятельно; изучение прерывания побочной преступной деятельности приобретает самостоятельное значение.
Таким образом, основной вывод следует с необходимостью: самостоятельное прерывание побочной деятельности возможно вне связи с прерыванием целенаправленной деятельности. Поскольку побочный результат характеризует не только косвенный умысел, но и преступную неосторожность, то прерванной может быть и деятельность с косвенным умыслом, и неосторожная преступная деятельность. Эту прерванную деятельность следует определять как неоконченное преступление, потому что, во–первых, есть специфическая преступная деятельность, во–вторых, она, благодаря ее прерыванию, оказывается неоконченной. Имеет ли какое–либо практическое значение подобное рассмотрение неоконченной преступной деятельности? Думается, да. Уголовно–правовое значение того или иного явления устанавливается на двух уровнях: значение для квалификации преступного поведения и значение для назначения наказания. Остановимся пока на анализе первого уровня значимости.